Сатирический роман Двойник

– И что? – выдохнули ученики.

– Что? – загадочно улыбнулся Саботаж. – Выпускаем вперед нашего главного комиссара, Савьера Халану, ему не привыкать людей убивать тысячами, и он с гордым видом говорит: «А нету! Нету для вас ничего. Чем быстрее передохнете, тем для нас лучше. Уж больно нам ваши природные ресурсы нужны! И земелька… Уж больно много у вас всего. Обидно нам это!»

– Это который Сербию бомбил? Жилые кварталы, детей, женщин, стариков? – спросил Карпыч, еле сдерживаясь.

– Да, его работа. Но он не один, там ещё много народу было… Госпожа Олджабрайт…

– Жирная такая? На утку раскормленную похожа, – сказал Карпыч, – во время Второй мировой войны сербы из маленького городка спрятали её от фашистов. Хотя она и была ребёнком, но, как еврейка, подлежала уничтожению. Выжила тогда Мадлен, подросла, окрепла и приказала разбомбить! И городок этот разбомбили, и дом, где её прятали…

– Это сербам наука! – заметил Папа. – Будут теперь знать, кого прятать. Интересно, у неё свои дети есть? Внуки?

– И она требовала разбомбить… – подтвердил советник. – Что-то, видно, ей тогда не понравилось… Воспоминания детства… Может, конфет сербы не додали… – он засмеялся. – Но это уже не моя тема… Я тут в подробностях не знаю… – Саботаж сделал строгое лицо. – Или другая ситуация: в стране голод. Мы полностью прекратили все поставки продовольствия. Народ умирает миллионами! – он опять довольно облизнулся. – А своего продовольствия-то нет: сельское хозяйство в упадке, земля вся выкуплена олигархами и чиновниками. Работать на ней никому не дают. Частная собственность. Вы к нам: «Ребята, погибаем! Срочно пришлите еду, на вас вся надежда. Министр-то наш, демократ, всё украл!»

– Вы такие мрачные картины рисуете! – вставил Карпыч.

– Выпускаем вперед нашего главного комиссара Савьера Халану, и он с гордым видом говорит: «А нету! Нету для вас ничего. Чем быстрее передохнете, тем для нас лучше. Уж больно нам ваши природные ресурсы нужны! И земелька… Уж больно много у вас всего. Обидно нам это!»

– А он какие-нибудь еще слова знает? – спросил Карпыч. – Или только эти?

– Это я образно… Он очень умный, добрый и образованный человек. Хороший семьянин! – Саботаж опять сделал строгое лицо. – Вот мы и подошли к проблеме транспорта. Представьте себе такую картину: самолёты тут летают только наши, иностранные, автомобили ездят только наши, суда, локомотивы, мотоциклы, велосипеды, коляски детские, самокаты… Коньки роликовые – тоже наши! – он гордо посмотрел на учеников. – И в один прекрасный момент мы говорим: «Всё, господа коренные народы! Ничего вам больше продавать не будем. Ни самолётов, ни самокатов, ни запасных частей, ни расходных материалов!», Вы опять к нам: «Ребята, погибаем! У нас страна очень большая. Нам без самолётов крышка будет. И без автомобилей, и без судов – воды у нас очень много. Не говоря уже про железную дорогу!.. Прямо беда! Срочно пришлите, на вас вся надежда. Министры-то наши, демократы-либералы с тёмным коммунистическим прошлым, всё украли!»

– И тут вы выпускаете вперед вашего главного комиссара Савьера Халану, – продолжил Карпыч, – которому, что комара прихлопнуть, что маму родную придушить! Если заплатят, конечно. И он с гордым видом говорит…

– И он говорит, – продолжил реплику Карпыча Саботаж: – «Немедленно разбомбить всю эту православную сво…», ой! – опять запнулся советник, – это я не туда… Бомбить можно только после того, когда ядерный зуб вырвем. Ой! – он опять запнулся и, обращаясь к Карпычу, сказал: – Сбиваешь ты меня, Карпыч, не мешай проводить занятия. И он говорит: «А нету! Нету для вас ничего. Чем быстрее передохнете, тем для нас лучше. Уж больно нам ваши природные ресурсы нужны! И земелька… Уж больно много у вас всего. Обидно нам это!» – Саботаж внимательно посмотрел на учеников. – Сколько там у вас километров? От края до края? Гордость-то ваша? Тысячи?

– Много, – задумчиво ответил Карпыч, – очень много, десятки тысяч. И везде храмы православные стоят! – он гордо посмотрел на советника. – И нет им числа!

Папа с уважением посмотрел на Карпыча и даже передумал опять пихать его ногой под столом. «Вот тебе и «атеист»! – подумал он. – Что это он?»

– И не только православные! – добавил Карпыч. – И мечети есть, и синагоги, и даже буддистские… И ничего, уживаемся… Если бы кто-то на православных иконах стал глаза святым выкалывать, как это у вас бывает, так наши мусульмане сами бы им руки оторвали. С мясом! И засунули бы куда положено. У нас по-другому не может быть… Так уж предки в нас вложили… У нас любую веру уважают! И не из толерантности.

«Во, вставил! – удивился Папа. – И где только набрался?»

– У нас уважают любого верующего человека.

Саботаж смотрел на учеников и, судя по выражению его лица, не очень понимал, о чем они говорят.

– Вы отошли куда-то в сторону от нашего вопроса… – сказал он. – Мы сейчас учимся, что делать с промышленностью в соответствии с Планом.

– Извините, господин Саботаж, мы, действительно, отвлеклись, – ответил Папа. «Хорошо, что у них очень узкая специализация. Не понял, отчего мы так возбудились. Надо нам осторожнее быть… Не горячиться, – подумал он, – и Карпыча пнуть надо было бы, доиграется он у меня, атеист!», – Папа посмотрел на Саботажа, равнодушно листающего какую-то тетрадку. – «Смотрит, что дальше нам говорить. Хорошо, что не понял ничего, а то донесёт Шулеру, и мы попадём под подозрение».

– У меня вопрос!

Саботаж оторвался от тетрадки и посмотрел на Папу вопросительно.

– По поводу промышленности все понятно. Планом предусматривается развитие только сырьевых отраслей и то на базе импортного оборудования.

– Правильно, – перебил его советник, – только Вы не забывайте, что все сырьевые отрасли уже переведены в собственность на наших олигархов. То есть на ваших, – он опять запнулся, – на ваших, но фактически они все наши. Это наши люди… Они прошли строгий отбор на эту должность, давали присягу и торжественную клятву… Собственность мы на них всю оформляли… Рыжпейс… – он опять запутался. – Это не мой вопрос, по приватизации вам другие специалисты расскажут… – Саботаж махнул рукой. – Что ещё непонятно?

– С сырьём всё понятно, – продолжил Папа, – нефть, газ, металлы, алмазы, лес, уголь… Что там ещё не украли? Это уже всё ваше!

– Да! Что ещё? – продолжил советник. – Скоро мы примем закон о собственности на землю. Это очень важно! Скупим всю землю. Денег-то от сырья немерено остаётся. Куда их девать-то? Ну дворцы, ну яхты океанские, самолёты дорогие, ну бассейны с шампанским… Надоест же когда-нибудь… Скучно это… Земля тоже нам будет принадлежать, вода. Это очень важно! – он покосился на Папу. – Опять вы меня на другие темы отвлекаете… – Я провожу занятие по промышленности! – Саботаж заглянул в свою тетрадку. – Что ещё у нас осталось по промышленности? Станкостроение! – он посмотрел на учеников. – Подлежит полной ликвидации. Зачем?

– Тут уж всё понятно, – вздохнул Папа, – если у нас не будет своих станков и оборудования, то организовать здесь любое производство без вашего ведома и без ваших станков будет невозможно.

– Абсолютно точно! – улыбнулся советник. – Я горд за Вас. Вы делаете большие успехи в занятиях! – он был очень доволен. – Но одно производство всё-таки можно будет организовать и без нашего ведома, – советник загадочно улыбнулся, – я об этом говорил в самом начале занятия. Какое это производство?

– Самогонку, что ли, варить? – съехидничал Карпыч.

– Невнимательные вы какие! – Саботаж укоризненно посмотрел на учеников. – Производство оглобель. Вот какое производство будет основным. Оно заменит всё: и производство оружия, и производство самолётов. В оглоблю будете и лошадку запрягать, когда из Москвы во Владивосток соберётесь, ей и воевать станете с врагами…

– На лошадке во Владивосток, конечно, далековато… – ответил Карпыч, – а по поводу оружия, это Вы зря. Если вашему Президенту дать оглоблей по темечку – можно и войну сразу выиграть. Только тут меткость очень важна – именно в темечко! И сразу – конец войне!

– Ты всё шутишь? – недоверчиво ухмыльнулся Саботаж. – А как ты до него доберешься со своей оглоблей? У него охрана.

– Как? – не унимался Карпыч. – Вот сорвётся в очередной раз, напьётся… а тут наш человек, специально обученный, с оглоблей… Точно по темечку. И конец войне!

– Наш Президент не сорвётся. Он вообще малопьющий! – гордо ответил советник.

– Извините, – ехидно продолжал Карпыч, – я не очень за политикой слежу, запутался уже в ваших Президентах. А какой сейчас? – он немого задумался. – Который врёт под присягой? Любитель женщин и на тромбоне поиграть?

Саботаж гневно смотрел на Карпыча и ничего не отвечал. Видно было, что этот разговор ему не нравится.

– Тогда мы ему в оральный кабинет под видом практикантки Моники подсылаем своего человека, – не унимался Карпыч, несмотря на удары папиной ноги под столом, – и в самый ответственный и приятный для Президента момент – бац – оглоблей по темечку! И конец войне!

– Не знаю, как оглоблей по темечку, – вступил в разговор Папа, – но если оглобля хорошая, качественная, из дуба, допустим, то ей можно и ракету запустить.

– Какую ракету? – насторожился Саботаж. – Откуда у вас ракета взялась?

– Да любую! – отрезал Папа. – Какая есть под рукой, её и можно запустить. Хоть ядерная, хоть простая… При помощи хорошей оглобли… Неизвестно, правда, куда она полетит потом… Хотя нашего тут уже почти нет ничего – всё приватизировано… Значит, всё равно к вам полетит.

– А откуда ракета взялась? – заволновался советник. – Бо?льшую часть ваших ракет мы уже утилизировали, а те, что на вооружении пока остались – под строгим нашим контролем. Не может никаких таких ракет быть! Тем более ядерных!

– Не знаю, что у вас там учтено, а у прапорщика Задолбайло на даче я пару ракет сам видел. У него как раз ядерные… Я немного в них разбираюсь…

– Какая Задолбайка? – Саботаж в возмущении всплеснул руками. – Какой прапорщик? Откуда у него ракеты? Какие ракеты?

– Одна, по-моему, «Сатана», – припоминая, спокойно заговорил Папа, – а вторая… «Булава», кажется… – он задумался, – точно – «Булава»! Вспомнил! – радостно констатировал Папа. – И обе с ядерными боеголовками.

– Я не могу так работать! – в ужасе вскрикнул советник. – Папа! Вы не шутите опять? Откуда у этой… Как его?! Задолбайки этой, две ракеты? Да ещё на даче. Мы же всё уничтожили!

– Как откуда? Он же прапорщик. А у прапорщиков всё есть. Служил Задолбайло в ракетной части, недалеко от нашего города… Там рядом наши дачи… Ну и когда началось это сокращение, разоружение, он и отвёз себе на дачу парочку разных: «Пущай будут разные! – говорит. – Авось пригодятся когда-нибудь. Кормить их не надо. А то, что большие и тяжелые, – хорошая вещь должна быть тяжелой!» Задолбайло мужик запасливый. Он и навесик над ними построил от дождя…

– Как же это? Ведь учёт строгий. Контроль! – Саботаж разволновался не на шутку. – Они же огромные. Их же на «Жигулях» не привёзешь. И места много надо!

– Да какой там учёт? – подключился Карпыч. – Пришла директива утилизировать ракеты. Такой бардак начался… Были бы они маленькие – все бы по домам растащили… А Задолбайло за доставку на дачу десять литров спирта отдал. Привезли, сгрузили аккуратно… У нас за спирт всё качественно делают. Прокладки положили… А насчёт места? Участки дачные нам большие давали, не мешают ему ракеты… Я вот у ракетчиков тоже разжился кое-чем! Их часть совсем рядом с дачами…

– Как? – воскликнул с удивлением советник. – И у тебя на даче ракета стоит?