Хроники одного рейдерства. Частный случай

Начнем с того, что кое-какие детали в деле о компьютеризации казахстанской таможни выглядит не совсем так, как представил это главе государства руководители Комитета по информатизации и Таможенного комитета. Например, когда, отвечая на вопрос президента, они говорили о том, что система не работает на сто процентов. Хотя здесь есть принципиальный момент. А именно, вопрос заключается в том, что в системе было 100 технических заданий, и два из них действительно не работают так, как было предусмотрено. То есть, получается, два процента из 100. Это означает, что на 98 процентов система работоспособна. Так что же это за две задачи, которые не работают, и из-за чего разгорается весь сыр-бор? Чтобы лучше понять это, требуется отдельное рассмотрение данного аспекта.

Первая из нерешенных задач имеет скучное название "собственная безопасность и антикоррупционная деятельность". Программа для данной задачи создана. Однако для того, чтобы она работала, необходимо было создать базу данных фактов антикоррупционной деятельности. За все годы работы системы наша таможня так и не смогла внести в нее никаких данных о фактах коррупции. А без данных поставленная задача одной только техникой выполнена быть не может.

Вторая из неполностью решенных задач связана с тем, что по техническому заданию вся построенная компьютерная система должна работать в режиме online. To есть информация со всего Казахстана, с самых удаленных степных таможенных пунктов, должна была 24 часа в сутки бесперебойно поступать на центральный терминал. В таком режиме система проработала всего месяц. Через месяц в таможню поступил настолько большой счет за использование спутника, что это угрожало серьезно подорвать ее бюджет. Тогда, после долгих согласований, было принято решение перевести систему в режим offline, когда система включается по мере накопления данных, собирает их по Казахстану, а затем выключается.

Таким образом, становится понятно, почему, по словам выступающих глав комитетов, система "работает не на 100 процентов". Вообще давать такие оценки Единой автоматизированной системе таможенной службы (ЕАСТС), без учета всей имеющейся информации со стороны данных чиновников, не совсем профессионально и корректно, если не сказать больше. Создание системы было весьма сложной задачей, особенно с учетом того, что происходило это без привлечения государственных средств.

По условиям договора, заключенного между компанией "Акциз" и правительством Казахстана в марте-апреле 1997 года, казахстанская таможня являлась заказчиком, "Акциз" – инвестором, а компания "Компер" – разработчиком прикладного программного обеспечения. Инвестиции были целиком обеспечены компанией "Акциз". Все оборудование заказывалось таможней и приобреталось в финансовый лизинг у компании Hewlett Packard без каких-либо гарантий со стороны государства. В обмен "Акциз" получил эксклюзивное право на электронные копии на таможенные декларации сроком на пять лет с ценой не менее 56 долларов. В эту цену были включены все затраты на оборудование, эксплуатационные затраты и прибыль компании в размере 25%, которая была утверждена минэкономики.

В 1999 году контракт был расторгнут по инициативе государства. К этому моменту выручка от сбора за таможенные декларации составила 24,3 млн. долларов, из которых 10,9 млн. долларов – капитальные затраты, 7,7 млн. – эксплуатационные затраты, было уплачено налогов и сборов 5,7 млн. 14 апреля 2000 года выходит постановление правительства РК – о создании рабочей группы по созданию госпредприятия и расчетах с корпорацией "Акциз". 26 декабря 2003 года между таможней и "Акцизом" подписывается акт приемки-передачи последнего поставленного оборудования. То есть, до 2003 года оборудование, которое находилось на работающих таможенных пунктах по всему Казахстану, находилось на балансе "Акциза", который платил налог на имущество. Естественно, что за этот период имущество амортизировалось. За шесть лет, согласно законодательству Казахстана, его стоимость снизилась с 1 млрд. 300 млн. тенге, а не с 1 млрд. 600 млн., как указывалось на последнем Совете безопасности, до 482 млн. тенге. При этом вся история с расчетами с "Акцизом" не закончена до сих пор. 16 июля 2004 года был, к примеру, подан иск против правительства, таможни и Министерства финансов за невыполнение обязательств, который был удовлетворен в судах всех инстанций.

В общем, ситуация крайне неоднозначная. Однако очевидно, что при более внимательном и непредвзятом рассмотрении дела все указанные выше обстоятельства станут вполне очевидны. Отсюда возникает вопрос, в связи с чем вообще возникло дело 20 мая, прозвучавшее на самом высоком уровне в ходе заседания Совета безопасности?

Конечно, ситуация для Казахстана не совсем типичная. Судя по всему, нужен громкий пример борьбы с коррупцией. И, скорее всего, главным объектом был избран именно министр здравоохранения. Дальше становится еще интереснее. Любопытен сам выбор площадки для озвучивания претензий к "Акцизу"… Остановить наезд на министра, очевидно, было трудно. И тогда был сделан очень тонкий ход. В список генерального прокурора, помимо министра, был добавлен Саят Сырабаев, бывший в тот период миноритарным акционером "Акциза". Таких миноритарных акционеров было еще пять, однако упомянули только Сырабаева. Почему? Не исключено, что это каким-то образом связано с очень серьезным конфликтом интересов, который произошел у Сырабаева с нынешним министром здравоохранения в начале 2000 г. Он был настолько глубоким, что дело дошло до полного разрыва отношений.

Возможно, причина связана с тем, что сегодня Сырабаев возглавляет холдинг "Радуга-медиагрупп", который близок к "КазНефти" и его вице-президенту Турару Бексултанову. Данный холдинг в последнее время начинает усиливать свое влияние на телевизионном рынке страны. Соответственно, вследствие включения в список наряду с министром нынешнего главы медиахолдинга, близкого к "КазНефти", происходит своего рода распространение конфликта на более широкий круг казахстанских элит.

Есть и другая версия. Не исключено, что определенные группы в правительстве увидели прямую угрозу своим интересам в высказываемой в последнее время идее введения налоговых каникул для малого и среднего бизнеса. Эту идею выдвигает движение "Отечество", и особенно активно по этому поводу совсем недавно высказывался как раз Сырабаев. Поэтому дискредитировать одного из авторов новой концепции развития экономики страны может быть для кое-кого очень выгодным. И неважно, что ради этого главе государства доложили непроверенную до конца информацию, можно сказать, фактически ввели в заблуждение. Так что вопрос, кому это выгодно, крайне интересен. Судя по всему, закручивается интригующий и захватывающий сюжет, который "грозит" войти в копилку отечественных скандалов.

23.12.2005Уголовное дело в отношении должностных лиц, связанное со злоупотреблениями при создании единой автоматизированной системы таможенной службы (ЕАСТС) прекращено. Об этом сегодня, 23 декабря, на пресс-конференции в Астане сообщил заместитель председателя Агентства РК по борьбе с экономической и коррупционной преступностью, передает корреспондент KZ-Акпарат.

По ЕАСТС следствие завершено, дело, как известно, было передано в Генеральную прокуратуру, и решение фактически принималось в Генеральной прокуратуре, – сообщил зампред финполиции. Уголовное дело в настоящее время прекращено производством, в связи с применением акта амнистии к виновному лицу – Саяту Сырабаеву, – пояснил он.

Как сообщалось ранее, система таможенного контроля ЕАСТС, на которую затрачены средства из государственного бюджета, была принята руководством Комитета таможенного контроля к эксплуатации, однако сама система функционировала не полностью.

По материалам Счетного комитета, представленным в мае на заседании Совета безопасности в Астане, с 1997 по 1999 год компания Акциз (ведущий менеджер проекта С.Сырабаев), на которую постановлением правительства была возложена реализация данного проекта, получила прибыль свыше $24 млн., при стоимости проекта $12 млн. При этом исполнителем было закуплено оборудования на сумму 1 млрд. 600 млн. тенге. Стоимость оборудования, принятого на баланс таможенным комитетом, составила 482 млн. тенге.

Больше по интересующей теме Тоболин ничего не обнаружил и, учитывая приближение сеанса связи с коллегой из Астаны, «на бегу» начал анализировать полученные материалы.

«Получается, что осенью 2003 года Сырабаев представлялся для «МЭО» выгодным компаньоном, но в начале 2005 года на него заводят уголовное дело и становится очевидным, что «партнер не чист на руку». Гендиректор «МЭО», человек очень щепетильный, тщательно оберегающий свою репутацию, но служба безопасности сработала слабо. «Генеральный» не получил упреждающей информации о склонности Сырабаева к коррупционным правонарушениям. Ну а когда узнал уже в 2005 году, попытался начать «бракоразводный» процесс, но Сырабаев не захотел просто так уходить из доходного бизнеса? Или я ошибаюсь? Все пока как в тумане.

С другой стороны, если Сырабаев смог организовать такой «гешефт» в «Акцизе», а затем «развести» громкое уголовное дело, которое стояло на контроле у Совбеза, значит, связи у него действительно большие и деньги есть. Правда эти деньги ворованные. Но не каждый день встречаются противники, которые с одного контракта «поимели» выгоду в 24 ляма гринов, как сейчас принято выражаться. Большую часть Сырабаеву видимо пришлось возвратить, чтобы не присесть на нары, но что-то «на бедность» осталось.

Статья, конечно, похожа на заказную, но в ней упоминается интересный факт. Сырабаев какое-то время возглавлял медиаструктуру, которая создавалась и до сих пор находится под патронатом Бексултанова…, а это значит, что он был вхож в окружение «нефтяного принца». Но затем на Сырабаева завели уголовное дело и из медиахолдинга его уволили. В каких отношениях он со своим бывшим покровителем сейчас? Нам не известно…, но тем не менее, этот амнистированный «везунчик», Сырабаев, очень серьезный «клиент», а наши до сих пор почему-то скрывают подоплеку всех этих событий. Или не знают?

Ладно, пусть господа «фирмачи» секретничают. Моя задача обеспечивать безопасность. Однако, нельзя лечить болезнь, не зная всех ее симптомов, как говорил мой учитель в академии КГБ. Значит, для принятия каких-либо конкретных решений необходимо узнать максимум возможного. Работа предстоит долгая и в одиночку с ней не справиться.

В принципе по России, через свои многочисленные связи, можно быстро и качественно получить практически любую необходимую информацию, но в Казахстане все гораздо сложнее. При проявлении внимания к какой-либо фирме или лицу, придется «подставляться», так как обязательно будут ставить вопросы – кто такой любопытный и зачем ему это нужно. Ведь всем и коллегам, и недругам будет понятно, что интерес мой не из праздного любопытства. В таких делах ничего спорадического не бывает.

По Астане все вопросы «закроет» Рязанцев, а вот по атыраускому региону, где непосредственно происходит столкновение интересов и противоборство двух бывших «партнеров», у нас никого нет. Следовательно, придется поработать и опером, а это значит не только головой, но и ногами, руками и даже печенью. Дело, впрочем, знакомое, не зря маститый контрразведчик Рязанцев хвалил вербовку американца по операции «Вариант».

Придя к такому выводу и пользуясь предоставленной ему свободой, Тоболин принял решение незамедлительно заняться поиском помощников, которые могли бы выполнять часть специфических задач по Атырау.

Подошло время связи с Астаной и советник, набрав номер Рязанцева, вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию и попросил ускорить поиски бывших коллег с хорошей репутацией в атырауском регионе. При этом Тоболина немного «понесло», и он начал втолковывать другу, что ему нужны качественные помощники и что он всегда больше доверял старой гвардии, которая работала, а не «крышевала», как нынешние.

Экс-шеф целиноградской контрразведки возмутился:

– Ты помнишь, что я вообще-то не работал в Атырау, а только в Семипалатинске, Алма-Ате и Целинограде?

– Но ты же целый полковник…

– Ты на что намекаешь?

– В ранешние времена полковники командовали полками, в которых насчитывалось…

– Брось нести ересь, тебе за телефон фирмачи платят, а я на свои кровные с тобой разговариваю, – забавы ради задирал Рязанцев.

– Вопрос твоего информационного участия в нашей экспедиции, а следовательно, и финансирования, мною согласован. Будешь присылать чеки за оплату телефона, интернета и другие затраты, по нашей линии, и мы все возместим, – на полном серьезе пообещал Тоболин.

– Да не нужны мне ваши коммерсантские подачки…, – не унимался полковник.

– Да тебе никогда ничего не нужно, – рассердился советник, но тут же взял себя в руки и мирно предложил, – оставим этот спор до личной встречи. Я надеюсь, она не за горами. Привет семье, – и все-таки не удержался и напомнил вдогонку. – Постарайся побыстрей выполнить мою просьбу.

17 мая 2006 года (среда) – 07.00 Атырау

Тоболин проснулся почти, как всегда, без будильника, хотя в Москве еще было шесть утра и накануне вечером вместе с Савиным и Пановым они были на затянувшемся далеко за полночь ужине, который дал в честь их приезда коммерческий директор «МЭО-Гурьев» – Ян Павел Вельяминович.

После пробежки и душа, советник налил в пиалу настоявшегося зеленого чая, и разложив документы по датам, начал размышлять.

«Если исходить из имеющихся фактов, письмо от «Шельфконнекта» в атырауский департамент финансовой полиции было направлено 8 мая, копия ушла в областное подразделение Комитета национальной безопасности.

Однако, 10 мая директор «Шельфконнекта» уведомляет «МЭО-Гурьев» о назначении аудиторской проверки. Значит владельцы «Шельфконнекта» заранее, не ожидая результатов проверки своей кляузы в госорганах, назначают аудит. Зачем? Ведь одно то, что они «сдали» своего партнера фискалам, явно свидетельствует об их истинных устремлениях, а все их сегодняшние и наверняка будущие заверения о чистоте и благости намерений, чистый блеф. Они выдали себя с головой, и их конечная цель явно не ограничивается проверкой.

Собрание двух «любящих» сторон состоялось 24 апреля и, если по-простому, то после него начинается процесс «разборок» бывшей «крыши» со своими подопечными. Стало быть, не получив чего-то желаемого на этом дружеском форуме «крыша», подождав две недели, начинает действовать, причем нагло и дерзко по всем фронтам.

Причины для всего этого, конечно, есть, но они сейчас не играют никакой роли. Это позже в спокойной обстановке можно разбираться, если это будет кому-то нужно, почему не верно была выбрана «крыша», которая тогда называлась – «партнер для развития совместного бизнеса». Причем, как утверждает Киняев, сделка была заключена на кабальных для холдинга условиях. Возможно «МЭО» к этому альянсу кто-то дополнительно подтолкнул извне или изнутри.

Очевидно, что не совсем правильно была выбрана и тактика работы с этим «партнером». Отношения должны быть прозрачными, и по каждой угрозе возникновения конфликтной ситуации необходимо было встречаться и искать точки соприкосновения и возможный компромисс.

Но это все в теории, а в жизни, как всегда, получилось то, что получилось. В результате взаимных претензий и амбиций возник клубок проблем, дело зашло в тупик, но никто не захотел искать из него выхода. И на сегодня, похоже, ни одна из сторон не готова и не будет идти на компромисс, а значит… война.

Поучаствовать в чужой войне охотников много не бывает, а Тоболин чувствовал, что до сих пор не стал в «МЭО» своим. Но, во-первых, отступать он не привык, да и, честно говоря, пока было некуда, а во-вторых, он всегда любил справедливость, которую в этом деле предстояло еще поискать. Так что, спокойно уяснив, что вариантов для маневра не так уж много, советник принял окончательное решение, остаться на стороне «МЭО», а там война план покажет.

Вечером Тоболин провожал Савина и Панова в Москву. Перед отлетом они сидели в аэропортовском кафе, и пили скверный общепитовский кофе. Олег обратился к финдиректору:

– Валерий Викторовича – это война. Ты доведи эту мысль до «Генерального». Причем война, которую не мы начали, и чтобы не быть элементарно уничтоженными, а попытаться хоть что-то сделать, надо однозначно осознать, что на войне все средства хороши.

– Понятно, будем стараться, – несколько меланхолично ответил Савин, думая о чем-то своем. Потом будто спохватившись энергично заверил, – Да, если ты насчет денег на работу, то делай свое дело, а остальное моя проблема. Вот мы побывали здесь, все увидели, каждый день будем на связи. Понятно, что безопасность требует затрат. В этих условиях особенно. Будем докладывать акционерам – думаю, они поймут.

– Вы главное здесь самодеятельностью не занимайтесь, – вступил в разговор Панов. – Я тоже всегда на связи. Любую бумажку, любое движение членов проверяющей комиссии докладывайте, и мы примем юридически выверенное решение.

– Иногда требуется мгновенная реакция на события, – попытался поспорить Тоболин, но глава юридической службы холдинга перебил.

– Всегда можно потянуть время, дать промежуточный или компромиссный ответ. Повторяю, без нашего ведома ни одного шага не предпринимать.

– Хорошо, – сухо сказал Тоболин и надолго замолчал.

Советник по безопасности отчетливо понимал, что при решении любой задачи, здесь в Атырау, у рабочей группы – будут проблемы. И судя по стремительности и агрессивности оппонентов очень даже немаленькие. И решать их надо будет быстро и решительно, но похоже его коллеги придерживались какой-то другой точки зрения.