Готамерон. Том I. Весна знамений

– Это не пир и не праздничный ужин, – объявила Кассия, жестом приглашая соратников к столу. – Можете начинать. Остальные подойдут, когда захотят.

Воры с радостью набросились на еду. За столом их было пятеро. Вскоре пришли еще двое в серебристых кольчатых рубашках, и уселись напротив, принявшись кромсать ножами баранину. Служанки прибежали вновь. Одна поставила подле Арманда мясное блюдо, другая обслужила Браго. Гримбальд проследил за тем, как манерный вор, больше похожий на дворянина, подцепляет кинжалом ломоть баранины и аккуратно шинкует его у себя на тарелке. Негодяй со шрамом, напротив, – схватил свой кусок рукой, после чего шепнул Арманду что-то на ухо, одновременно указав на задницу служанки. Засмеялись при этом оба.

Среди воров Гримбальд чувствовал себя не в своей тарелке, да и Кассия в их присутствии менялась. Жизнь в канализации сказывалась не только на ее коже, но и на характере. Кэрк был прав, когда говорил, что живущий обманом человек лишен положительных качеств, а дружба с ним напоминает сделку. Все здесь были такими. Только в Кассии старый ворчун ошибался, и хорошо, что не знал, кем на самом деле была его подруга, которую он выдавал за жену ювелира.

– Эй, мальчик, – послышался низкий голос, – ты считать умеешь?

Гримбальд повернулся, пытаясь понять, что это было: угроза, вопрос или замечание. Справа от него сидел тот самый бородатый вор, который подарил приветствие госпоже. На старике был коричневый джеркин с золотыми пуговицами и малиновые штаны, расшитые желтыми узорами по бокам. Белая борода коротко подстрижена. На крючковатые пальцы нанизаны перстни.

– Тебя ведь Гримбальд зовут? – осведомился старый вор, похожий на богача из верхнего предела.

Гримбальд кивнул, нервно барабаня перстами по столешнице. Этого белобородого он видел впервые. Судя по осунувшемуся лицу и бледной коже, старик, как и его подруга, редко покидал поддворье.

– Так ты обучен счету?

– Да. Отец научил меня считать до ста.

– Терёк наш лучший счетовод и единственный казначей, – подсказала Кассия, бережно взяв его за руку. – Он всех об этом спрашивает. Думает, только образованный человек способен решать проблемы.

– А разве нет, госпожа? Многие люди умеют считать монеты поштучно и десятками, но от этого не становятся умнее. Скорее наоборот. Они выставляют напоказ свое невежество, принимая за деньги тот низкопробный шлак, который штампует монетный двор Ремана. Благодаря разуму, человек выживает в этом мире; но разум надо тренировать. Цифры оттачивают его, делают острым и гибким, как шпага.

– Не согласен, – робко возразил Гримбальд, проведя указательным пальцем по ладони подруги. – Большинство людей, которых я знаю, вообще считать не умеют, и больше двухсот золотых в руках не держали, но это не мешает им выживать в глуши.

– Ах, в глуши, – засмеялся старик, пощипывая снежную бороду. – В городе мы и впрямь живем по другим правилам, мальчик, но дело ведь не только в этом. Не важно, где ты считаешь. Важно – как ты это делаешь. Скажи, пожалуйста, сколько будет восемью восемь.

– Шестнадцать, – чуть подумав, ответил Гримбальд.

Терёк засмеялся громче.

– Шестьдесят четыре, мальчик. Значит, делить и умножать ты не умеешь.

Гримбальд помрачнел. Простолюдинам, далеким от торговли, вообще можно было не думать о такой ерунде, как счет. Для всеобщего удобства золотые и серебряные монеты Магории имели на реверсе цифру, соответствующую их стоимости, которая исходила из веса: один, пять, десять и пятьдесят. Больше плебсу и не требовалось. Он хотел было ответить, что гримлаку или мирквихтту тоже все равно, чей бок кусать, но удержался.

– Зачем мне это знать? – спросил Гримбальд, высвободив руку. – Говорят, северные никты тоже умеют считать, но это не делает их умнее людей.

– Ошибаешься, дувар! Счет – это наука и философия одновременно. Представь поединок двух начинающих фехтовальщиков. Одному из них нужно нанести тридцать шесть ударов, чтобы убить противника. Представляешь, как долго ему придется махать мечом?

Гримбальд молчал, искоса поглядывая на подругу. Кассия, по-видимому, уже слышала эту историю, потому как на ее бледном личике цвела улыбка.

– Что делает опытный фехтовальщик. Он не станет портить меч, потому что знает секретные приемы. Чтобы убить противника, ему хватит и шести ударов. Специальная формула – тактика – помогает ему сократить количество выпадов. Когда ты умножаешь, происходит то же самое. Всегда легче запомнить формулу: «шестью шесть – тридцать шесть», чем шесть раз складывать в уме число шесть. Ты меня понял, мальчик?

– Хотите, чтоб я научился умножать?

Терёк издал протяжный стон, закрыв лицо руками, потом отвернулся и стал есть, словно никакого разговора не было вовсе.

– Не обращай внимания, Гримбальд, – шепнула на ухо Кассия. – Терёк живет затворником с юных лет. Отец его был сумасшедшим ростовщиком, считавшем каждую монету. В Мирквилле они занимались скупкой жемчуга и выдавали ссуды. Терёк помогал отцу составлять бумаги и однажды по ошибке выдал крупную сумму не тому человеку. Отец в наказание запер его в подвале на четыре года, заставив сотни раз в неделю пересчитывать добро и охранять сундуки с монетами. С тех пор бедняга повредился рассудком. Дня не может прожить без цифр.

– Приятно видеть человека, преданного делу, – учтиво отозвался Гримбальд, наполняя тарелку бараньим жарким.

– А мне приятно видеть тебя. Спасибо, что согласился помочь.

– Разве я мог поступить иначе… – начал было он, но пряный запах заставил его замолчать.

Это была корица. Гримбальд поднял голову, встретившись взглядом с девушкой. Рядом с троном стояла юная служанка в потрепанном платье цвета волны. Она была невысокой и худенькой, но с широкими бедрами и слегка сутулая. В руках у нее был глиняный кувшин. Острожный взгляд обращен в сторону госпожи.

Нет, не в сторону Кассии. Гримбальд понял, на ком остановились карие глаза и поспешно отвел взор от румяного личика.

– Господин хочет мирквиста или ему принести лайдора? – почти шепотом спросила служанка, для верности приподняв кувшин.

– Ох, Гримбальд не господин, – рассмеялась Кассия, жестом приказав наполнить обе кружки мирквистом. – Кто-нибудь уже просил вина?

– Нет, госпожа, – отозвалась кареглазая, тряхнув водопадом светлых волос над его тарелкой. – Только ужин расхваливают. Особенно тыквенные пироги с орехами и мёдом.

– Да, Лора сегодня постаралась на славу, – согласилась Кассия, и добавила уже строгим голосом: – Вина им не давай. Если будут требовать или угрожать, скажи, что я за ними наблюдаю. Они нужны мне сегодня трезвые. Все до единого!

– Да, госпожа.

Получив дозволение уйти, служанка еще раз обошла стол, предложив каждому напиток, и вышла в коридор.

– Кто она? – спросил Гримбальд, провожая девушку взглядом.

– Эрика? Можно подумать, ты ее никогда не видел. Это моя фрейлина. Бывшая крестьянка. – Мы нашли ее пять лет назад в порту. Говорит, что сбежала от каких-то жонглёров, которые похитили ее с фермы. Теперь живет у нас; помогает по хозяйству.

Гримбальд задумчиво кивнул, продолжая смотреть на дверь, за которой исчезла служанка.

– Она тебе понравилась? Эрика большая скромница, но если взять ее покрепче, свое дело знает. Только скажи, и я найду для вас отдельные покои.

– Что? Нет! Даже думать об этом не смей, – прошептал Гримбальд. – Я, правда, никогда ее здесь раньше не видел.

– Потому что редко у меня бываешь.

Гримбальд перегнулся через подлокотник и сказал еще тише, почти касаясь губами ее уха:

– Мне приятно, когда рядом друзья, а не толпа головорезов.

– Мне тоже, Гримбальд, – шепнула в ответ Кассия, – но такая у меня жизнь. Я не могу часто покидать город. Даже наверх не всегда могу подняться. Это мой дом и моя тюрьма.

В зал ввалилась шумная компания воров, на этот раз последняя. Свободных мест за столом не осталось. Стражник у входа затворил дверь. Люди придвинули тарелки с едой. Под каменным сводом загремели кружки. Особенно громко воры нахваливали тыквенные пироги и мясные рулеты, приготовленные местной поварихой, которую при всех ее достоинствах почему-то называли «унылой».

Вскоре вернулись служанки, второпях разливая соки и расставляя чаши с подливками. Следом за ними вошла еще одна необычная девушка, немногим старше Эрики. На ней было серое парчовое платье с красными лентами вокруг талии. Грязные черные волосы ниспадали до плеч. Лицо пустое, но красивое, не выражало никаких эмоций. Маленький носик был вздернут. Губы плотно сжаты. Мрачная как могила служанка поставила блюдо с фруктами и так же быстро удалилась, игнорируя просьбы забрать кувшин с костями.

– Вот и настал день последнего света, – негодующе молвила подруга. – Только не говори, что ее ты тоже не видел. В прошлый раз эта ворона при тебе опрокинула мне на платье чашу с молоком!

– Как я мог забыть. Вот только не помню, как ее зовут. Лигия… Лилия…

– Лидия, – поправила девушка. – Исполнительная чертовка. Кошельки срезает мастерски. Умеет держать язык за зубами. В остальном безрукая, дрянная девчонка. Везде ходит с такой миной, словно ей на лицо тролль наступил.

– Может быть, она одинока? Может, ей просто не с кем поговорить?