Пристанище

– Откровенно говоря, нет. Ничего подобного не слышал.

– День Танцующей Рыбы – это канун Межсезонья. Этот маленький праздник – предвестник большого события. Через неделю все будут праздновать День Межсезонья. Об этом ты тоже не знаешь? – возясь с жаровней, осведомился старик.

– Про праздник Межсезонья что-то слышал. Но там, откуда я родом, его не празднуют, – ответил Крис, садясь на табуретку у стола.

– В этот день вся рыба в реке поднимается к поверхности и начинает выпрыгивать из воды, плясать, как все это называют. Сегодня нельзя ее ни ловить, ни есть.

Вместе с последним звуком пояснений старика Ларри перед парнем на стол шумно опустилась тарелка с двумя большими хорошо прожаренными окунями. Хилсон сел за другой край стола с точно такой же тарелкой и рыбой на ней. Из стакана с беспорядочно торчащими столовыми приборами Ларри извлек кривую вилку и жестом указал Кристоферу последовать его примеру. Крис так же взял себе вилку, ему попалась ровная, и принялся поглощать аппетитную рыбу. Хилсон вдруг подскочил из-за стола и метнулся к ветхому шкафчику возле бочки с водой. Из него он достал тряпичный сверток и вернулся за стол. Ларри развернул ткань, под которой была краюшка ржаного хлеба, который был еще мягким. Старик разломил ее пополам и подвинул один из кусков парню. Какое-то время над поглощенными процессом трапезы людьми висела молчаливая пауза, тишину которой нарушало лишь чавканье и звуки скрежета металла о посуду. Первым насытился старик. Он молча встал, достал из шкафа два разных по форме стакана и наполнил оба водой из бочки. Один Хилсон поставил рядом с Крисом, а второй мгновенно осушил залпом и зачерпнул еще.

– Значит там, где ты родился, говоришь, не празднуют День Межсезонья? Откуда же ты родом? – задал Ларри вопрос.

– Я – карбиец, родился и жил в городе Сартоге, – ответил парень, сбивая водой сухость во рту от хлеба и рыбы.

– Южанин, стало быть. Ну, ну, – старик вновь залпом выпил воду из стакана и убрал его обратно в шкаф. – Как же сюда занесло?

Кристофер перестал жевать и настороженно посмотрел на Хилсона:

– Послушайте, Ларри. Вы ведь понимаете, что я был ранен в бою и… – Крис умолк на секунду, подбирая деликатное слово.

– Сбежал, – закончил за него старик. – Понимаю. На войне любой может струсить. Я даже считаю, что это не настолько зазорно, насколько вы там у себя привыкли об этом судить.

– Только вот карбийские военачальники считают иначе, – мрачно проговорил Крис. – Для них я теперь – дезертир. Когда подсчитают потери или найдут мое ружье, меня хватятся. А если найдут – расстреляют, осудив на месте.

– Ну, здесь-то не расстреляют, мораторий на военные действия в населенных пунктах еще никто не отменял, но за Пристанище как выведут, точно прибьют.

– Очень обнадеживающе звучит, – попытался иронизировать Крис. Больше кусок не лез в горло. Парень допил воду и спросил:

– Как мне благодарить Вас за мое спасение?

Старик небрежно отмахнулся и, прихрамывая, вышел через дверь на улицу. У Кристофера на душе остался осадок какой-то незавершенности и полной неопределенности. Он последовал за Хилсоном. Обнесенный высоким забором дворик не был большим. По его периметру лежали слипшиеся пожелтевшие листья, сорванные с одинокой лысеющей яблони. У калитки был собран небольшой сноп мелких сучьев и веток, которые старик, видимо, собирался вынести и выбросить. Вдоль забора из вертикально стоящих досок сбитых беспорядочно расположенными брусками, растянутые на кривых толстых палках, сушились несколько рыболовных сетей.

Почти возле самого дома торчало деревянное строение в человеческий рост. Неширокое, оно делилось на две кабины: одна служила туалетом, а вторая – складом рыболовного и садового инвентаря. Рядом с постройкой под длинным козырьком, приделанным к забору и опертым на столбики, лежали остатки нарубленных дров, а рядом цельные толстые поленья. Наискосок через двор была протянута веревка, на которой крючками было подвешено несколько десятков сушащихся рыб. Ларри зашел в уборную, затем вышел и принялся набивать табаком курительную трубку. Когда он раскурил ее, лицо его заметно подобрело, и напускная суровость исчезла окончательно. Перед Крисом стоял добродушный седой дедушка, который, прищурившись, посмотрел на небо и сказал:

– А погодка-то сегодня хороша!

Погода и впрямь была совершенно противоположной предыдущему дню. На голубом необъятном небе, сливаясь друг с другом, еле заметно парили белые перистые облака. Солнце не просто светило, как это было на протяжении всей недели, а действительно грело. Но совсем не грели Криса мысли о сложившейся ситуации. Он находился в замешательстве.

– Почему Вы мне помогли? – нервно спросил он старика.

– Что еще за «Вы»? Мы что, в королевском дворце? Давай будем проще, – затягиваясь едким дымом, сказал Ларри.

– Хорошо. Так почему ты помог мне? Почему притащил к себе в дом?

Хилсон улыбался краюшками губ, либо Крису это просто казалось. Затем это впечатление исчезло, ибо лицо старика приобрело искренние гневные черты.

– Скажем, я не люблю, когда люди понапрасну проливают кровь. Я считаю эту войну полнейшей глупостью. Правители не могут поделить несчастные куски земель и ископаемых, а ничего не смыслящие в их никчемных играх люди гибнут, убивая друг друга. Плюс к этому, я сам южанин по происхождению. Могу же я помочь земляку?

Хилсон зашелся в приступе дикого кашля и после этого громко сплюнул.

– Так мы на территории Ларианы? – огорченно спросил Крис.

– Нет, – отрицательно помотав головой, ответил старик. – И не в Карбии.

– Это как? – озадаченно уставился на Хилсона парень.

– А, так. Мы на островке посреди Риона. А поскольку река является границей для обеих империй, то получается, что Пристанище не относится ни к той, ни к другой. Однако при этом за своих нас держат и карбийцы и ларианцы. Вот такая шутка территориальной бюрократии.

– Вот уж действительно, – задумчиво согласился Кристофер.

– Я тебе вот что скажу, сынок, – сказал старик после затянувшейся паузы. – Я прекрасно понимаю, что ты находишься в щекотливой ситуации. Но ты можешь пожить у меня какое-то время, по крайней мере, пока твоя рана не заживет, и ты не решишь, как тебе поступить.

Крис не поверил своим ушам. Хилсон словно прочитал его мысли и разглядел его страх перед сложившимся непростым положением дел. Вариант, предлагаемый стариком, был просто идеальным для Кристофера, но сомнения все же терзали его недоверчивую сущность.

– Все никак не могу взять в толк, тебе-то это зачем? Если меня схватят здесь, у тебя тоже могут быть проблемы.

– Солдаты редко ходят через наш поселок, – ответил старик. – Они обычно переходят Рион дальше на западе по большому мосту, по переправе, где река всего в сотню шагов в ширину.

Крис вспомнил, что действительно переправлялся в составе своего взвода по в том месте, о котором говорил Ларри.

– Что же до моей выгоды, так все очень просто, – продолжал старик. – Я уже стар и далеко не так прыток и силен, как в былые годы. Многие занятия даются мне с большим трудом, а некоторые и вовсе стали не под силу. А ты, если бы остался на какое-то время, и привел бы свои мысли и намерения в порядок, и мне бы помог подготовиться к зиме. Ну, так что?

– А большой ли у вас поселок? – подумав, спросил Крис.

– А вот тут ты верно рассудил, – кивнул старик. – Поселок маленький, все, кто тут живет, в основном хорошо друг друга знают. Но мы будем говорить, что ты мой племянник из, скажем, Литонии. Эта империя не ввязана в войну, а значит и ты не причем. Ничего такого нет в том, что ты приехал ко мне погостить. Ко многим здесь когда-то приезжают родственники, и никто не допрашивает их с особым пристрастием. Разве что Сида, владелица центрального трактира, эта может докучать с расспросами. Но ты просто держись подальше от нее, и все будет в порядке.

Глаза Кристофера округлились до размеров серебряных червонцев. Старик настолько лихо расписал ему схему укрывательства, словно тщательно планировал ее ближайшие несколько месяцев. Его изумление прервалось стуком в калитку. Из-за забора послышался неприятный, ехидный мужской голос:

– Хилсон! Хилсо-о-он!

– Чего тебе, Флинксон? – устало вздохнув, громко спросил Ларри.

– Открывай, открывай! Есть к тебе дело. Дельце к тебе есть, – протянул голос, показавшийся Крису еще противнее.

Старик направился к калитке и отворил ее. Во двор ввалился худощавый мужчина лет сорока, одетый в темный длинный плащ. Его плечи сильно сутулились, и он беспрестанно притопывал на месте, потирая руки друг о друга. Черные волосы длиной до подбородка свисали с его головы неопрятными локонами. Замутненные, суженные глаза, близко посаженные к крючковатому носу, пробежались по ленте подвешенной рыбы, затем по всему двору и остановились на Кристофере.

– Охо-хо-о-хо-хошеньки! А кто это у тебя в гостях? – поинтересовался Флинксон, пристально осмотрев закутавшегося в одеяло парня.

– Ко мне приехал погостить племянник. Но это, если честно, не твое дело. Ты чего пришел?

– Зачем Флинксон Лиз пришел к Ларри Хилсону? Ну, зачем же я могу прийти? За чем же, как ни за твоей изумительной рыбешенькой! – Флинксон почтительно обвел рукой рыбью гирлянду и расплылся в кривой неприятной улыбке.

– Сегодня же ее праздник, забыл?

– А вот и пусть празднует! Пусть празднует рыбчонка моя! – он сделал многозначительную паузу, сощурился и произнес по слогам: – Но толь-ко у ме-ня в же-лу-до-чке!

Флинксон ехидно засмеялся над своей дешевой клоунадой, а пожилой рыбак многозначительно посмотрел на Мола, намекая на помутненный рассудок посетителя.

– Платить чем будешь? – оборвал Ларри смех Флинксона.