В этот раз я родился… или Путешествие Души. Часть первая

«Оп-па», – это же голос Галины Александровны, встрепенулся я, – вот и она сама стоит у доски и улыбается, а я сижу за родной мне уже партой с углублениями для чернильниц.

«Стоп-стоп, – мне всё становится понятно теперь, – это снова сон!» «Конечно, – кивает учитель, – на сегодня это самая эффективная форма нашей терапевтической работы. Хотя я общаюсь с тобой и другими способами».

«Как, какими?» – удивляюсь я, на что тут же следует ответ:

«Ну как, ты же сам говоришь мне каждый раз “привет-привет”, когда я здороваюсь с тобой в образе большой чёрной вороны или голубой сороки во время гуляния.

А когда ты мысленно задаёшь вопросы по разным поводам, ответы неизменно приходят, ведь так? Это я подбрасываю их тебе. И вообще я говорю с тобой всё время и разными способами, только ты почему-то не всегда меня слышишь. Ну ладно, об этом потом, а вообще я пригласила тебя на следующий урок. Его тема: “Твои ранние школьные годы”».

«Значит, продолжаем с детством?» – спрашиваю я.

«Конечно, и давай вернёмся в то временя, когда после смерти бабушки ты сам приходишь из школы домой. Сядь поудобнее, и будем вспоминать!» – продолжила учитель.

На интерактивной доске «загораются» кадры, на которых я, первоклашка, иду из школы домой. Всего месяц назад умерла бабушка, и всего неделю назад меня после травмы забрали с продлёнки. Настроение смешанное: мне нравится в школе, интересно, и я быстро становлюсь там своим, но от осознания того, что я снова буду дома один до вечера, – в груди тоска. Нет, я не плачу, я уже давно научился не плакать, я иду и продумываю мужественный план, теперь это почему-то называется «дорожная карта». Так вот, у меня дорожная карта преодоления препятствия под названием «Один дома!.. Всё время!».

Подхожу к подъезду, поднимаюсь на второй этаж, рука в мокрой варежке после игры в снежки разжимается, и чёрный портфельчик с грохотом обречённо падает на кафельный пол. После этого следует синхронно-резкое движение руками в стороны, и варежки повисают на резиночках.

Теперь медленно и нехотя расстёгиваю пальто и верхнюю пуговицу рубашки – там, на шее, на резинке ключ от входной двери. Снимать его с шеи каждый раз лень, поэтому для открывания приходится прижаться щекой почти к самому замку.

Есть, дверь подаётся, но впереди пугающая тишина. Стою несколько мгновений перед открытой дверью – собираюсь с духом, два раза глубоко вздыхаю и вхожу. В этот момент, вот прямо сейчас, по плану надо быстро закрыть за собой дверь, чтобы через неё не проникли внешние «враги».

Сделано, и можно перевести дух. Портфельчик на этот раз летит в дальний угол коридора, за ним отправляются пальто с мокрыми варежками на резиночке и валенки с калошами. Конечно, за это вечером попадёт от мамы, ну что ж, пусть – это лучше, чем ходить, всё развешивать и шуметь, – а вдруг услышат теперь уже внутренние «враги», которые сидят в каждом углу, и под диваном, и под шкафами.

Так, по плану – короткая перебежка на цыпочках до ближайшего «окопа», первой линии обороны: кресла, которое стоит в углу большой комнаты. Забираюсь в него, поджимаю ноги и зарываюсь в коленки, зажигаю слабо светящий абажур рядом.

Всё – оборона занята, можно вести затяжные «боевые действия» до маминого прихода.

Быстро темнеет – декабрь. В полумраке видны маленькие золотистые часы, минутная и особенно часовая стрелки на которых безответственно-предательски медленно переползают по циферблату.

Из-под большого шкафа, до которого еле достаёт свет абажура, раздаётся еле слышный шорох – это точно они, «враги». Жалко, что человек не может долго находиться без воздуха – вот они и услышали моё дыхание. Надо затаиться, может, они пошуршат-пошуршат да и затихнут. Действительно, шорох прекращается и…

«Ой-ой-ой!» Звонит предатель – зелёный дисковый телефон. Быстро срываю трубку, мама говорит весёлым голосом: «Привет, ты как, пообедал?»

«Да, мама, – шёпотом, но с деланым воодушевлением отвечаю я. – Всё нормально, только приходи поскорее», – и тихонечко кладу трубку.

Всё, вот теперь точно все «враги» проснулись – придётся снова не дышать, чтобы они успокоились. Ну а то, что наврал маме про обед, так это отвечать потом, а пока надо заново окапываться, занимать круговую оборону.

Вроде опять все шорохи затихли – можно перевести дух. Ан нет, вот зашевелился дальний шкаф в тёмном углу, его светлые дверцы скобками ручек изобразили угрожающую гримасу, а передняя правая ножка поднялась, чтобы шагнуть в мою сторону. Быстро закрываю ладошками глаза, всё! Он меня не видит, я в безопасности. Слышу учащённое биение сердца: «А может, это тикают часы-предатели, которые переметнулись к врагу?»