Зона навсегда. Гладиаторы поневоле

Неужели уснул? Да, похоже на то.

Прислушавшись, он полежал еще немного и, лишь убедившись, что наверху никого нет, неуклюже пополз к выходу, цепляясь сбитыми пальцами за холодную землю. Выбравшись из норы, поднялся, размял затекшие конечности, наспех отряхнул комбинезон, как смог вымыл лицо и руки водой из фляги. Огляделся.

Сухой, мягкий вечер сменился влажной, резкой прохладой предзакатных сумерек, больше всего подходящей для поздней осени. Сквозь сплошную пелену туч, серым саваном висевшую над полигоном большую часть дня, пробилось готовое нырнуть за горизонт солнце, будто умелый художник кистью обагрившее брюхатые облака своими лучами. Усилившийся к ночи ветер неприятно холодил тело в мокрой после внепланового купания одежде, поднимал в воздух пыль да мелкий мусор, швыряя его в лицо, качал верхушки лесных исполинов, отчего во все стороны разносился шелест листвы да треск древесных стволов.

Николай на миг закрыл глаза и расслабился, стараясь унять пронизывающую его при каждом порыве ветра дрожь. Стороннему наблюдателю могло показаться, что мужчина ничем не обременен и совершенно позабыл о своих проблемах: потере памяти, полной дезориентации, недавнем покушении, отсутствии еды и ночлега… Отнюдь. Он прекрасно все помнил, просто смирился. Проклиная всех и вся там, в глубине норы, Николай понял главное: никому он здесь не нужен. Никто не возьмет его за ручку и не выведет за пределы полигона, не накормит и не предоставит ночлег, не поможет вспомнить прошлую жизнь и тем более не укажет путь домой. Здесь у него нет друзей, одни только враги, готовые убить непонятно за что. Ну и монстры, жаждущие удовлетворить человечиной свой дикий голод. И бороться со всем этим ему предстоит в одиночку.

Ну и пусть!

– Я принимаю бой! – с улыбкой на лице прошептал он, глядя на склоняющееся к горизонту солнце. Впервые за проведенное на полигоне время ему было легко и спокойно.

Человек не знал, что в этот самый момент на него смотрит Сама Зона, где-то в глубине своей загадочной сущности тайно радуясь появлению в подконтрольных ей владениях очередного искателя приключений, пусть и позабывшего себя прошлого. Это ничего, ведь единственно верно лишь одно: он, как и все остальные, теперь ее сын. Он сталкер.

Бросив в рот остатки шоколада, Николай смял фольгу, отпил из фляги и подошел к практически отвесной стене оврага, прикидывая, как лучше выбраться. Овраг был не слишком глубокий – встав на цыпочки, мужчина без усилий дотягивался кончиками пальцев до его края. Но задачу усложняло то, что наверху совершенно не за что было ухватиться, а удерживать вес тела, вцепившись пальцами лишь в землю, Николай не мог просто физически. В поисках решения сталкер не находил себе места, будто дикий зверь в клетке.

Совершенно некстати вспомнился один старый фильм, главный герой которого обладал недюжинной силой и ловкостью, запросто раскидывая своих врагов направо и налево и в два прыжка забираясь на высокие стены. Перед глазами, будто наяву, возникла сцена: вот он разгоняется, подпрыгивает и, оттолкнувшись одной ногой от противоположенной препятствию стены, преодолевает его, в одно мгновение оказываясь на самом верху. Без сомнения, на съемках прыжок выполнялся профессиональным каскадером или паркурщиком. Так, наверное, вот он, выход из ситуации? Но удастся ли повторить этот трюк без какой-либо подготовки, зато отчетливо понимая, что это, без преувеличения, единственный путь к спасению?

Отойдя подальше, чтобы набрать разгон, Николай примерился и побежал. Прыжок, сильный толчок и все, свобода! Нет. Сталкер не успел сгруппироваться и, больно ударившись грудью, свалился на дно. Обидно, но не страшно, ведь можно попробовать еще раз. Со второй попытки дела пошли значительно лучше: он смог ухватиться за край, но руки дрогнули, и снова падение. Третья и четвертая попытка закончились тем же. И когда мужчина начал было отчаиваться, внезапно все получилось! Он сам не понял, как оказался наверху ямы. Тихо радуясь своему успеху, Николай отдышался и встал. Нужно было как можно скорее найти укрытие, через час-полтора совсем стемнеет, а остаться ночью на секретном полигоне без крыши над головой желание отсутствовало.

Вот только куда двигаться, сталкер не знал совершенно. Ясно лишь одно: не в ту сторону, куда ушли его недавние преследователи. Судя по всему, они уже далеко, так как минуло больше часа, к тому же Николай никого не слышал. В лесу вообще было тихо: дневные животные, населявшие зеленую хвойную чащу, готовились ко сну, поглубже забираясь в свои норы, в то время как ночные хищники еще не проснулись и не выбрались на охоту.

Наугад определившись с направлением, сталкер пошагал вперед, фальшиво насвистывая мотив какой-то старой песенки, отчего-то вбившийся в – голову.

Идти было легко. Наполнив карманы мелкими камушками вперемешку с веточками, Николай время от времени бросал их перед собой, проверяя дорогу на предмет миражей. Один из преследователей, кажется, называл их аномалиями, когда Лысый угодил в одну. Какое точное определение! Вот только за добрые сорок минут пути ни одной так и не повстречалось, а вскоре сталкер совсем перестал следить за безопасностью дороги. То, что ловушек больше не было, поначалу удивляло его, но после Николай решил, что они, видимо, через определенный промежуток времени попросту испарялись. Эта догадка успокоила, придала мыслям шаткое равновесие.

Между тем заметно потемнело. День подходил к своему завершению, приближалась ночь. Страшная, неизвестная. Тьма, словно гигантский осьминог, один за другим вытягивала свои щупальца из всевозможных щелей, ям, рвов да впадин, просачивалась в каждый закуток, каждый заулок, укрывая его черной вуалью.

К тому моменту, как лес внезапно кончился, Николай оставил за спиной минимум километр. Над головой зажглись звезды, разгоняя сгустившийся мрак, на небо лениво выползла луна. Ее бледный свет позволил разглядеть очертания приземистых зданий, раскинувшихся в низине. Обрадованный открывшейся картиной, сталкер ускорил шаг, спускаясь с холма. Судя по всему, вопрос с ночлегом отпал сам собой: осталось лишь выбрать дом попрочнее, запереться в нем и дождаться утра. А на рассвете продолжить поиски выхода с треклятого полигона, как оказалось, обитаемого за счет не только живых мертвецов и каких-то волков, чьи силуэты он замечал несколько раз вдалеке.

У подножия холма Николай увидел ржавый жестяной указатель, информирующий едва заметными белыми буквами на синем фоне, что впереди Сосновка. Миновав знак, мужчина попал на главную улицу поселка, которая разделяла его на две части. К великому разочарованию, стоящие по обе стороны дома выглядели не вполне надежно: с обвалившимися верхними этажами, покрытые копотью и сеткой трещин. В сумраке развалины походили на выскобленные черепа, что таращились пустыми провалами глазниц: в большинстве из построек стекла отсутствовали, а кое-где не хватало и оконных рам. Николай невольно содрогнулся от пришедших в голову ассоциаций и поспешил дальше, выглядывая место для ночлега. В глубине поселка, у перекрестка, стояла старая церквушка, бревенчатые стены которой покрывала плесень, пугающе светящаяся голубым светом. Еще один эффект биологического оружия? Рассмотреть бы поближе, но уж слишком жутко выглядит. Приближаться к ней сталкер не рискнул, свернув в другую сторону. Дорога привела к одноэтажному зданию с зарешеченными окнами и железной дверью, над которой одиноко болтался ржавый, омытый десятками дождей фонарь. Видимо, здесь когда-то был магазин. Дверь открыть не получилось ни с первого раза, ни с пятого. Плюнув на это дело, мужчина пошел в обход, почти сразу наткнувшись на лестницу, выщербленными ступеньками убегавшую вниз, под землю. Неизвестно кем сорванная с петель дверь лежала рядом. Николай огляделся по сторонам, раздумывая, остаться на ночь здесь или побродить еще.

А вдруг в подвале кто-то живет?

Сталкер напрягся, прислушиваясь. Все было тихо. Вытащив из кармана горсть камней, он бросил их в темноту. Камешки застучали по ступенькам, и больше – ни звука. Да пусто там, никого! Посетовав, что нет фонаря или хотя бы спичек, мужчина начал осторожно спускаться вниз, опасаясь оступиться и свернуть себе шею. Но почти сразу пошел обратно. Оставлять вход вот так, нараспашку, нельзя ни в коем случае. Силясь что-либо придумать, он не нашел ничего лучше, чем попросту прикрыть проем оторванной от него же дверью.

В подвале было сухо, только воняло чем-то затхлым. Благодаря тусклому лунному свету из небольшого зарешеченного окошка, расположенного под самым потолком, можно было осмотреться. Николай заметил целую гору деревянных ящиков, практически сгнивших в труху. Рядом с ними – куча одежды, матрас и груда противогазов, не меньше десятка. Хмыкнув, сталкер обошел помещение по периметру и, лишь убедившись в собственной безопасности, позволил себе расслабиться.

С максимально возможным комфортом расположившись в самом дальнем и темном углу, на ворохе каких-то мешков, он поплотнее завернулся в куртку, подложил под голову руку и закрыл глаза.

Несмотря на сонливость, в голову полезли дурные мысли, которые Николай старательно пытался отгонять. Ему все время мерещилось, что за ним кто-то наблюдает, бесшумной поступью бродит рядом с дверью, боясь подойти ближе, пока он не спит. Но вот когда уснет… Сталкер несколько раз вздрагивал, вслушиваясь в темноту. Ничего, кроме порывов ветра и частых ударов капель по покатой крыше.

– Привет, Горда! – услышал Николай тонкий голосок, а после увидел бегущую к нему улыбающуюся девчонку в смешной беретке и с подпрыгивающим за спиной ранцем.

Наташка ждала его возле кинотеатра «Прометей», как они и договаривались. Несмотря на раннюю весну, одета она была достаточно тепло: плотные колготки, полусапожки и болоньевая куртка, из расстегнутого ворота которой выглядывал пионерский галстук. Он ярким огоньком выделялся на общем уныло-коричневом фоне ее одежды.

– Привет, – воскликнул мальчишка и прижал подругу к себе. – Спасибо, что пришла! Идем?

Наташа кивнула, и, взявшись за руки, они направились к кинотеатру. Идти молча было глупо и неуютно.

– Вы контрольную сегодня писали? – спросил мальчишка, дабы развеять напряженную тишину.

– Да, писали, – снова кивнула девчонка. – А вы?

– Тоже, – буркнул он. Отличное настроение незаметно улетучилось, сменившись необъяснимым чувством тревоги.

В кинотеатре никого не было. Зал пустовал, если не считать толстой тетки в синем халате, что продавала билеты у входа. Купив парочку, мальчишка, увлекаемый подругой, направился внутрь. Опустившись в мягкое кресло, обитое красным бархатом, он с удивлением заметил, что в зале темно и фильм идет довольно давно. Наташки рядом не было, зато было множество незнакомых людей, будто манекены застывших в одной позе перед огромным экраном.

Что происходит?

Колю охватила паника. Где Наташка? Кто все эти люди и как попали в зал так, что он того и не заметил? Где-то в стороне послышался лай, переходящий в рычание. Мальчишка поднял глаза на экран: прямо на него неслась огромная собака, больше смахивающая на изуродованного волка. Из раскрытой в зловещем оскале пасти свисала тягучая нитка слюны, налитые кровью глаза зверя вселяли ужас, а бока покрывали проплешины язв, да так, что живого места на них не осталось. Коля закричал и закрыл лицо руками. В этот самый момент все, кто был в зале, повернули головы, посмотрели на него и хором произнесли одно-единственное слово: «ти-ши-на». Покрывшись холодным потом, он успел заметить, что никто из говоривших при этом не открыл рта.

Ничего не соображая, Коля бросился прочь из кинотеатра. Тяжело, прерывисто дыша, он выбежал на улицу и попробовал успокоиться, но остолбенел, с бешено колотящимся сердцем глазея на Припять. Города, каким он его видел всего несколько минут назад, больше не было. Вместо элитных новостроек повсюду серой громадой возвышались увитые разросшимся плющом бетонные коробки. Недавно проложенная дорога потрескалась, у парковки навсегда замерли желтый «Икарус» да белые «Жигули». Взглянув повнимательнее, мальчишка рассмотрел за рулем обоих автомобилей скелеты. Дико заорав, он развернулся… Разнесшийся над мертвым городом крик резко оборвался, а в глазах у Коли потемнело: переполненный ужасом, он молча таращился вдаль, на красное зарево, полыхавшее над раскореженным четвертым энергоблоком атомной станции.

Перед тем как без сознания рухнуть на тротуар, мальчишка успел услышать лай множества собачьих глоток, после чего глаза закрылись сами собой и все померкло…

Николай вздрогнул и сел. Отдышался. Пытаясь понять, где он и что происходит, слепо уставился в полутьму подвала. Мысли хаотично кружили в голове, создавая беспорядочный набор образов, и, чтобы сложить из него цельную картину, потребовалось приложить немало усилий. Но в итоге старания были вознаграждены ожидаемым результатом. Восстановив хронологию вчерашнего дня, сталкер тяжело вздохнул и поднялся: спать больше не хотелось, пора было двигаться дальше.

Судя по ощущениям, проспал он не меньше пяти часов. Сил заметно прибавилось, вернулась былая бодрость. Только спину ломило, горела щека, да разболелось колено, ушибленное еще вчера днем. Живот заурчал, недвусмысленно намекая хозяину о необходимости легкого завтрака, а еще лучше – сытного обеда из трех блюд с десертом. Вот только имевшаяся плитка шоколада закончилась накануне вечером, поэтому огромнейшее разнообразие блюд сталкер заменил несколькими глотками воды, с вожделением думая, что съест в первую очередь, когда покинет полигон. Держась одной рукой за стену, Николай двинулся к выходу.

В голову закрались мысли о странном сне, где он, будучи школьником, ходил в кино с девчонкой из параллельного класса, которая обратилась к нему не по имени, а как-то странно. Наверное, по детской кличке… Просмотр, судя по всему, у них не удался: сначала появилось странное предчувствие беды, следом за ним – безжизненные куклы, наводнившие зал, а родная Припять в одночасье стала городом-призраком. Да и Наташка куда-то исчезла. Сталкер скупо улыбнулся краем рта. Из глубин памяти вдруг всплыл светлый момент его первой влюбленности, в итоге закончившийся ничем: хулигана и задиру Леху из седьмого класса Ната предпочла спокойному и миролюбивому Николаю, сказав напоследок: «Дурак ты, Гордеев, и пользы от тебя никакой».

Мгновение, и мужчина замер с занесенной для следующего шага ногой. Гордеев! Да ведь это же его фамилия! Николай Гордеев – так его зовут! Сталкер облегченно выдохнул и присел на сырую ступеньку, беззвучно смеясь. Он вспомнил! Память начала возвращаться. Сложив руки на коленях, Николай уткнулся в них головой и закрыл глаза, стараясь выудить из бездонного омута что-нибудь еще. Ему привиделось детство, проведенное в Припяти, вспомнился сам город, ярко-зеленый летом и белоснежный морозной зимой. Родной и сказочно красивый. Перед его мысленным взором появился образ отца: высокий, широкоплечий, кажущийся злым и страшным, но на деле очень добрый. Он всегда был душой любой компании. Во время аварии на четвертом энергоблоке атомной станции пропал без вести, тело так и не обнаружили. Мать Николая, стройная, миловидная женщина среднего роста, души не чаяла в своем сыне. В ночь, когда все случилось, была дома вместе с ним. Потом они эвакуировались в Киев, где мама продолжила работать учителем младших классов. Умерла в девяносто пятом…

На этом все, дальше будто стена сплошного тумана, продраться сквозь которую не выходило. Мужчина всеми силами старался вспомнить еще что-нибудь, раз за разом прокручивал в голове свой сон, надеясь зацепиться за ранее не замеченную деталь, но тщетно.

Гордеев встал, держась за стену. Хоть информации было мало, он радовался и этому. Осознание того факта, что его амнезия оказалась временной, вселила новую надежду, будто открыла второе дыхание. Пребывая в отличном настроении, сталкер приподнял прикрывавшую вход дверь, убедился, что снаружи безопасно, и вышел на улицу.

Над полигоном занимался рассвет. Оранжевый блин солнца, отражаясь в мириадах капель росы, выглядывал из-за кромки леса. На ясном безоблачном небе затухали последние звезды, а в стороне от них тосковала бледнеющая луна. Было свежо и прохладно. Слабый ветерок разгонял густой молочно-белый туман, шелестел в кронах деревьев, что-то шептал в густых зарослях кустарника, играючи забирался под высохшую одежду, ледяными пальцами касаясь спины. Поежившись, Гордеев с наслаждением вдохнул чистый утренний воздух и свернул за угол магазина.

Сначала он услышал угрожающее рычание и лишь потом разглядел оскаленную пасть, торчащую из дымки. Чудовищного вида пес, больше смахивающий на волка, стоял в паре метров от него. От животного разило чем-то резким, тошнотворным. Николай поначалу не столько испугался, сколько растерялся, замер. Но через пару секунд пришел в себя и подобрался, готовый дать отпор даже голыми руками. В тот миг мужчина еще не знал, что находится перед одним из опаснейших порождений Зоны. Перед хищником, который для ментальной атаки был слишком молод, зато достаточно силен и быстр, чтобы на его территорию боялись вторгаться даже ловцы.

Пес зарычал, сделал едва заметный шаг. На мгновение взгляды человека и монстра пересеклись. Если тот и мог удивляться, то сейчас он наверняка испытывал именно это чувство: в предполагаемой жертве не было ни капли страха, лишь спокойная решимость.

Выставив мощный лоб, волчара бросился на чужака. Только чудом сталкер смог увильнуть в сторону. Тело все сделало за хозяина, полагаясь на годами отработанные рефлексы, вновь появившиеся в самый нужный момент. Зверь приземлился на четыре лапы, развернулся и бросился на Николая. Но ему было чем ответить: в руке блеснул нож. Взмах, и на изъеденном язвами боку хищника появился глубокий порез, сочащийся какой-то черной дрянью. Кровь у твари такая, что ли? Взвыв, мутант оступился и завалился на бок, но успел вскочить и увернуться прежде, чем сталкер нанес новый удар, вонзив лезвие в землю по самую рукоять. Монстра он все же зацепил, но удар пришелся по касательной, оказавшись совершенно не опасным для быстро регенерирующего зверя. Вырвавшись из хватки человека, тот отбежал подальше, обходя мужчину с тыла. Но и Николай дураком не был: внимательно следя за ним, он двигался в противоположенном направлении, на шаг вперед продумывая каждое его действие. Стороннему наблюдателю картина могла показаться жуткой и одновременно завораживающей: словно в диком танце, жертва и хищник двигались по кругу, выжидая, кто же ошибется первым. Без сомнения, оба понимали, что ценой этой ошибки будет его собственная жизнь.

Но вдруг пес замер и напрягся. Его уши встали торчком, уловив новый звук, нарушивший привычную тишину. Силясь понять, что задумал монстр, сталкер остановился, в голове отсчитывая секунды до атаки. Вот только вместо ожидаемого нападения, волчара, с ненавистью посмотрев на Николая, сорвался в места и со всех ног ринулся к лесу. На миг Гордеев оцепенел, удивленный случившимся, пока сам не услышал то, что и стало причиной побега злобной твари с поля боя.

Сначала до него донесся гул, с каждым мгновением нарастающий, а потом над самыми макушками сосен показался дымный след, который бывает позади летящего самолета. А следом за ним еще и еще… Нечто, рассекая небо, с огромной скоростью двигалось к поселку, и ничего приятного ожидать от этого явно не приходилось.

Опомнившись, Николай развернулся и бросился прочь, вслед за мутантом. Мчась со всех ног, сталкер стремительно преодолел добрую сотню метров, когда за спиной прогрохотал первый взрыв. Полыхнуло, земля содрогнулась, ударная волна подхватила мужчину и швырнула прямо в лужу, оставшуюся после дождя. Слух резанул страшный раскат, от чего в уши словно ваты напихали. Над головой засвистели осколки, со скоростью молнии уносясь в лесную чащу. Послышался треск повалившегося дерева, а следом, позади сталкера, удар страшной силы: кажется, несколько зданий рухнуло.

– Ракеты, мать твою, – только и сумел выдавить из себя Николай. Сам факт внезапного обстрела старой, заброшенной Сосновки поразил его едва ли не больше, чем все увиденное на полигоне за вчерашний день. А потом пришло осознание, что это место не простое, а самая настоящая мишень для артподготовки.

Утерев рукавом заляпанные грязью глаза, Гордеев дождался затишья и, вскочив на ноги, бросился под защиту древесного воинства, зелеными исполинами стоящего метрах в трехстах впереди. Пробежав половину пути, сталкер обернулся и вновь увидел несколько дымных следов, располосовавших небо. Грохнувшись на сырую траву, он выматерился из-за стрельнувшего болью колена и замер. Рокот взрывов сотряс воздух с удвоенной силой, но на этот раз значительно дальше, так что, по сути, Николаю ничто не угрожало. Дождавшись, пока второй залп подойдет к концу, мужчина вскочил и понесся вперед, не уступая в скорости профессиональному спортсмену. Уже у самой границы леса любопытство все же взяло верх, и Гордеев не выдержал, посмотрел назад: относительно целый поселок за несколько минут превратился в развалины. Полыхающие на фоне предрассветного неба руины виднелись там и тут, густые клубы черного дыма тянулись кверху, поднятая в воздух пыль медленно оседала на выжженную землю. Содрогнувшись, сталкер нащупал на поясе флягу и, дрожащими пальцами скрутив пробку, отпил пару глотков, приходя в себя. Мысль о том, что напавший на него мутант может вдруг вернуться, пришла в голову совершенно внезапно. Хороша картина будет: измученный бродяга с баклажкой в руке и обозленный монстр, подобравшийся сзади и готовящийся к прыжку. Поспешно убрав емкость, Николай даже оглянулся: за спиной никого не оказалось, но стоять на месте желание пропало напрочь.

Он понуро брел вперед не разбирая дороги, время от времени бросая перед собой камушки. Уже третий раз за два дня смерть прошла перед ним на расстоянии вытянутой руки, и снова Николаю удалось сбежать от нее, оставив ни с чем. Но что будет, когда везение кончится? Если следующая опасность окажется последней в его жизни, после чего будет плевать вообще на все? Сталкер изо всех сил старался отгонять невеселые мысли, но они настырно лезли в голову, усугубляя и без того ужасное самочувствие. Наплевав на экономию, Николай осушил флягу на четверть. Вот с какого перепуга военные устроили артобстрел ни свет ни заря?! Задней мыслью сталкер осознавал, что ему повезло проснуться перед самым началом учебных стрельбищ, повезло не оказаться в самом эпицентре того хаоса, не быть погребенным заживо под обломками старого магазина, но за последние сутки на него навалилось столько неприятностей, что хотелось послать это везение на хрен. Пусть катится, и так проживем.

Погруженный в свои мысли, Николай сам не заметил, как вышел на расчищенное от деревьев место, с горевшим костром в центре, вокруг которого расположились семь человек. Один из них, заметив Гордеева, поднял автомат и передернул затвор.