Грезы президента. Из личных дневников академика С. И. Вавилова

Иногда хочется встряхнуться и спугнуть сон, очутиться вновь на Пресне в своих низких, уютных комнатах. И военная служба, и война и та среда, в которой я сейчас живу, – так неожиданно нелепы, что только во сне и могут присниться. ‹…› Во сне только иногда приходишь в нормальное состояние. Сегодня, например, видел себя на Никольской у Шибанова, покупал или приторговывал[ся] к описанию какого-то монастыря, прекрасное издание в солидной кожаной папке, с фотографиями, планами etc.

Книги, милые книги, сколько вас там у меня и как хорошо и спокойно там среди вашего кладбища. Здесь мусолю рекламовского Гете да газеты, да и за то благодарю Создателя. Во сне постоянно снятся книж[ные] картины. Просыпаешься – поет петух, кусают блохи.

    1 ноября 1914

Сегодня, слава Богу, во сне грезил о каких-то тангенсах и формулах капиллярности.

    4 ноября 1914

Настроение самое невеселое. «Себя» не чувствую, делается все как-то механически, ем, сплю, хожу, ни мысли живой в голове, ни мечты, только иногда воспоминания. Оживляешься ведь, в сущности, единственно надеждой на конец. Как одеревенеет за эти ? года моя физика, бедная физика, попробую хоть помечтать о фотохимии и Gravity Problem[106 - Проблема гравитации (англ.).] etc.

    5 ноября 1914

…следовало бы написать оду картошке и проклятым вшам. Может быть, и займусь.

    9 ноября 1914

Сижу печальный, весь съежившись в халупе. За окном поля, мороз, близко грохочут пушки, на небе краснеют остатки зари. Все притупилось, ем, пью, от усталости сплю, смотрю на газеты. Все это ненужно, чужое, внешнее, пустое, а в голове только о своих, о Лиде узнать. Так коротко и просто. Лида умерла, и жизнь такая сложная, многоцветная рушится, как под ударом шрапнели. ‹…› Нет выхода, плачу. На что обречен я теперь. Всякий смысл войны, интерес к ней пропал. Убежал бы сейчас домой, к матери, стал бы ее утешать и от нее имел утешение.

Третья такая жестокая смерть – Илюша, Лебедев, Лида. И эта последняя самая ужасная. В результате первой религиозный кризис, вторая – крушение многих, многих надежд, и смерть Лиды, наверное, разовьется в полное превращение самого себя и может быть обратный религиозный кризис. Что же теперь делать? Только ждать, пока все забудется и покроется противной паутиной забот и тревог.

    10 ноября 1914

Тихий, далекий монастырь, со старой церковью, кладбищем, белой теплой кельей и книгами – вот теперь спасенье и надежда.

Пусть шумит там за стенами «тьма нищих истин», а здесь в стенах мерцание восковых свечей, блеск риз, заунывное пение, тишина и мир. Кельи – «наш возвышающий обман», потому-то все равно «Все случайный, странный лепет, миг игры безумных сил»[107 - Строки из собственного стихотворения, записанного в дневник 9 ноября 1914 г., – полностью приведено ниже в главе «Стихи С. И. Вавилова 1909–1916 гг.».].

‹…› только под шинелью – с самим собой. Солдатчина – возвращение в детство. Ничего не знаю, хожу, кушаю, сплю, а там кто-то «взрослые» обо всем заботятся.

    11 ноября 1914

…спал скверно, сегодня болит голова и мысли самые невеселые. Механически иной раз скажешь: «Хорошо бы в Москву» – а как подумаешь, какая там тоска и ужас, становишься совсем грустным.

‹…› Куда-нибудь во Фьезоле, к элегическим кипарисам, под ясное небо, потопить мысли и грусть в тихой музыке природы и монастырского покоя. Другого исхода нет. Разве только наука. Но опять тихая, монастырская, без сплетен и интриг. Ах, как глупы эти выстрелы, война, пленные. К чему, для чего-то всем чуждого и ненужного.

    12 ноября 1914

Во сне опять книги, Никольская, антикварии – «страна блаженной грусти».

    16 ноября 1914

Редко во сне я вижу маму.

    17 ноября 1914

Зашел в русскую церковь. Сегодня воскресенье. Так слезы и потекли градом. Пение, ладан, чтение дьякона, возгласы священника, а в общем такой уют – который и нужен моей измученной душе. Ах, скорее бы домой, успокоиться, уснуть.

    18 ноября 1914

Все снились обозы какие-то и прочие мерзости. Хотелось увидеть дом, мать, Лиду.

    21 ноября 1914

Ужасно, что и во сне не спасешься от солдатчины, обозов и пр[очей] сволочи. Сегодня к тому же приснилась, не знаю почему, торжественная церемония по случаю вступления немцев в Москву, носили на катафалке труп какого-то старца в лавровом венце и прочее. Сижу в халупе, пищат рахитики Янеки и Стаси. Ах, как грустно, Боже мой.

Bist du aus einem Traum erwacht und hat
Der sch?ne Trug auf einmal dich verlassen?
Hat dich nach einem Tag der h?chsten Lust
Ein Schlaf geb?ndigt, h?lt und ?ngstet nun
Mit schweren Fesseln deine Seele? Ja,
Du wachst und tr?umst[108 - Слова Торквато Тассо из одноименной пьесы И. Гете (1790), действие IV, явление 1 (пер. с нем. С. М. Соловьева): «Проснулся ль ты внезапно ото сна, / Покинул ли тебя обман прекрасный? / Иль после дня блаженства страшный сон / Тебя связал и душу заключил / В тяжелые оковы? Да, теперь / Ты наяву и грезишь».].

    22 ноября 1914
…сохранить мечты и идти, идти. Или упасть, плакать, молить. Я ничего не знаю, будь как будет.

    25 ноября 1914

Когда-то я мечтал о тюрьме, заперли бы на 1–2 года в светлую комнату одного с книгами, бумагой, чернилами и, конечно, всем прочим. Но такая тюрьма, без стенок, без книг, с чужими и совсем чуждыми людьми. ‹…› Читать мешают. Плакать нельзя. Бежать, бежать. Когда же я спасусь, и спасусь ли.

    29 ноября 1914

«Carpe diem, quam minimum credula postero»[109 - Лови мгновение, как можно меньше надейся на будущее (лат.).]. До чего нелепыми кажутся сейчас эти горацианские строки. Carpe diem[110 - Наслаждайся моментом, живи настоящим (лат.).]! Нет, топить его, топить в реке забвения. Чем скорее, незаметнее проходит день, тяжелый, нудный, начинающийся на соломе, соломой кончающийся, – тем лучше. Quam minimum credula postero[111 - Как можно меньше надейся на будущее (лат.).]. Только ему и верю, только на него и надеюсь, только им и живу. Думаю о прошлом, мечтаю о будущем, о Москве, матери, о книгах. А настоящее sei sie verfluchkt[112 - Будь оно проклято (нем.).].

    30 ноября 1914

Думаю только о себе, Лиде, матери, книгах и о конце. ‹…› …ложимся в 8, встаем в 8. 12 часов приходится вытягивать. Сон скверный, сны нелегкие. Забыться нацело не удается. Боже, пошли какой-нибудь исход!

    4 декабря 1914

…в Москву еще сильнее захотелось. ‹…› В темноте дымлю папиросы, согревает и развлекает. А мысли, их нет, одна тоска и мечты.

    6 декабря 1914

…тоска по дому, по матери, по физике, по Москве, по всему прошлому. ‹…› Далеко слышны выстрелы, сижу в халупе, поедаюсь вшами, иногда возьмусь за Фауста. Нашел одно развлечение, начинаю курить. Вьется дымок, перед глазами затуманивается, думается и мечтается легче.

    8 декабря 1914

Итак, «фронт передвинулся». Чудища корпусов со всякими обозами, транспортами, лазаретами, почтой, телеграфными ротами, артиллерией перешли на другое место. ‹…› 25-й корпус стал здесь, все деревни кругом заняты бесчисленными щупальцами неповоротливого спрута. И наша щупальца – телеграфная рота – тоже знает свое место. Как ненужная соринка, пятно на этой щупальце сижу и я, и двигаюсь вместе со спрутом, спрут меня волокет, ему до меня нет дела и мне до него. Таких спрутов, кажется, до пятидесяти, и все они органы одного колоссального ихтиозавра армии. Земля вертится, летит Солнечная система, вселенная «катится». А мне, пылинке и соринке, дело только до самого себя, до семьи и до книг.

    9 декабря 1914

Настроения, пока занят, – никакого, когда мечтаю – тоска и безнадежность.

    10 декабря 1914

Сны короткие, но странные, сегодня видел падение австрийского аэроплана (великолепно и детально). Ну, хотя бы что-нибудь хорошее, необычное, неожиданное случилось сегодня!

    11 декабря 1914