Назад в каменный век

Во-первых – удобная обувь. Для него и для сестры. Одежда. И сменная одежда. Сменное бельё. Вода. Продукты. Какое-нибудь оружие. Что ещё?

Он вспомнит. Соберёт. И выведет их отсюда.

В его распоряжении целых двое суток! Но вначале…

– Сарочка! – войдя в свою комнату, он понял, что ему придётся нагло лгать, – Папа и мама сказали, что нам придётся идти наверх без них. Они больны. И поднимутся к нам позже. А пока мама сказала, чтоб ты слушалась меня!

Так что сиди спокойно, дыши ртом, и смотри, как я буду собираться!

Сарочка попыталась, понятное дело, что-то сказать, и слезть с постели: наверняка не поверила, что родители «больны»! (Да и кто бы поверил!) И хотела поговорить с родителями. Но Колину удалось серьёзным тоном и где-то даже грозными окриками, со ссылками на ту же мамочку, заставить девочку сидеть, где она сидела! И слушаться его.

Первым предметом, который Колин загрузил в рюкзак, был рулон туалетной бумаги. Благо, он оказался почти целым – на держателе в туалете еле помещался.

Ещё Колин сразу переобул обувь: туфли, конечно, престижны, и больше подходят для школы, но! Разум говорил ему, что школа ему сегодня не светит. Однако туфли он тоже сложил, запихнул в полиэтиленовый пакет, и уложил на дно рюкзака. Туда же отправилась и обувь Сарочки: Колин уложил её босоножки, кроссовки надев на ноги сестры:

– Сарочка! Нам предстоит много и долго идти! Ногам должно быть удобно!

За её кроссовки он не волновался: ма только неделю назад их купила, и сразу с прицелом на вырост: обувь была минимум на размер больше, чем нужно.

Сарочка, так и сидевшая, словно застыв, на его постели, кивнула. А вообще она смотрела на то, как он выходит то в одну комнату, то в другие, собирая рюкзак, молча.

Может, попробовала-таки вдохнуть носом?..

И убедилась, что он правильно сказал насчёт «вавы».

Много не мудря, Колин загрузил в рюкзачок всё, что нашлось в ящике у входной двери: пять свечей, два коробка спичек, аптечку, отвёртки, плоскогубцы, тряпку.

После чего занялся укладыванием вещей, взятых в шкафу комнаты сестры: Сарочкины платьица, носки, трусики, и майки. Спортивный костюмчик. Загрузил всё, что нашёл. К счастью, ма покупала малышке куда больше вещей, чем в своё время ему. Теперь у него будет во что переодеть сестру, если та вспотеет, или на улице окажется холодно.

После укладки свитеров, курточки, тёплых колготок и штанишек, и тёплых сапожек, выяснилось, что в рюкзак больше ничего не влезет.

Колин вынужден был снова отпереть дверь в спальню родителей. И, стараясь не глядеть на них, достать из их стенного шкафа большую сумку. В которой па перевозил, когда было надо, свои вещи.

Вещи отца Колин выложил на полку шкафа: как ни цинично звучит, но Артуру МакГи они больше не понадобятся. А сумка им нужна. Очень!

Теперь у Колина было куда загрузить и свои вещи: майки, трусы, носки, штаны, куртку, свитер, и всё прочее из шкафа в его комнате. Так. С этим более-менее ясно.

Но им ещё нужны продукты!

И не те, которые открыты, и наверняка тоже уже отравлены, а – консервы!

Кухню посетить так и так придётся. А вот пить и есть, здесь, в подземельи, заполненном отравой – нельзя ни при каких обстоятельствах!

Значит, ему нужно найти бутыли с водой, минеральной, или любой другой – только бы не вскрытые. Ну, и консервы… О! И обязательно – нож к ним!

По дороге к столовой с прилегающей к ней кухней, Колин заставлял себя не думать о том, что они фактически предали родителей. Оставили непогребёнными их тела.

Это – не по христиански, конечно. Да и вообще – неправильно!

Но что он может сделать с этим сейчас, когда до поверхности – неизвестно сколько?! А тащить сразу два тела, про которые он сказал, что они больны, да ещё на виду у малышки-сестры – нереально. И глупо. Это ещё ему повезло, что Сарочка не спрашивает, почему родители не могут сейчас идти с ними. Или хотя бы попрощаться.

Но вскоре его мысли оказались направлены в другое русло: в столовой лежали на полу несколько тел – и мужчин и женщин.

И Сарочка при виде их, конечно, испугалась. И принялась кричать и вырываться.

Колину пришлось взять на руки сестру, оставив у порога сумку и рюкзак, и отнести её подальше от двери в столовую. После чего он принялся убеждать её в том, что ей нужно подождать, сидя прямо на полу, и никуда не уходить. И не входить, пока он будет собирать продукты на дорогу!

Ушло на эти уговоры минут пять: и, похоже, малышка всё равно поняла, что там, в столовой, на полу – мёртвые люди. Но Колину сейчас было не до тонкостей правдоподобия – нужно было побыстрей набрать продуктов и воды, да начать подниматься по наверняка где-то имеющимся лестницам! Ведь не может такого быть, что каких-нибудь «пожарных», или запасных средств подъёма не существовало! Лифты ведь могут и испортиться, и вот как сейчас – может не быть света. А запасной, хотя бы на случай пожара, путь из недр катакомб должен иметься!

Но в любом случае – этот путь нужно ещё найти!

Ну а перед этим нужно набрать продуктов. И воды…

А он знает только одно место, где всё это должно быть: кухня!

Ну, и склад, наверняка имеющийся при ней!

7. Лестница

Склад Колина не разочаровал.

Действительно, когда перелез через бордюр, отделявший обеденный зал от кухни, и прошёл до упора налево, до его двери, там нашлось очень много полок с консервными банками. И Колину пришлось довольно долго разбираться, подсвечивая свечой, где – что.

От невкусной и малокалорийной ерунды в виде тушёных бобов, или морской капусты, или кукурузы в своём соку он сразу отказался. Как и от «энергетических» напитков и соков. Как и от пятикилограммовых упаковок с вермишелью, макаронами и крупами.

Не скоро они смогут эти самые крупы, «пасты» и рожки – варить.

К счастью, всё нужное нашлось на полках, расположенных почти у самого входа в склад: тушёнка, бекон, сгущенное молоко, шоколад: в батончиках и плитках. И галетные печенья в герметичных прозрачных упаковках. Колин вспомнил, что как-то отец спорил с ма о её очередной диете, и сказал, что сто лет назад экспедиция на южный полюс, которая его и открыла, как раз и питалась – шоколадом, молоком, и галетными хлебцами. Плюс мясо. Плюс овощи.

Но консервированные овощи, и даже фрукты в виде всяких там ананасов и манго, Колин брать не стал, рассчитывая, что всего этого полным-полно и в магазинах там, в посёлке. На поверхности. Лишняя тяжесть! А им нужно продержаться на этих консервах только до той поры, пока не выберутся из Убежища и не переждут, спрятавшись там, на поверхности: чтоб их не нашли мерзкие уроды, пустившие газ – на детей и женщин…

Все консервы, которые он отобрал, весили килограмма три, и поместились в один небольшой полиэтиленовый пакет, который Колин позаимствовал там же, на складе: рыба в масле, бекон, говядина с жиром. Плюс консервный нож из ящика в столе, на кухне. Плюс большая миска и две ложки. Подумав, он присоединил туда и большой разделочный нож с одного из столов. А вот вилок брать не стал: смысл?

Трупов мужчин и женщин, лежавших на полу в кухне, Колин старался не замечать, отворачиваясь: уж больно страшно! И такую щемящую тоску наводит мысль о том, что он – ничуть не лучше, получается, мародёра какого!

Впрочем, нет: мародёры, они – обирают трупы в целях личной наживы.

А он – чтоб он и сестра могли выжить!

Сарочка сидела там, где и оставил: на полу, в двадцати шагах от двери в столовую. Фонарь стоял рядом, направляя луч света в потолок. Взгляд сестры поверх тубуса прибора для дыхания был странным: устремлён в одну точку на стене. И – словно сестра всё равно ничего вокруг не видела. Колин подумал, что малышка сильно изменилась: раньше никогда нельзя было удержать её на одном месте дольше пары минут: всё бы ей бегать, да играть! Да лопотать. Да спрашивать. Ну а сейчас…

Неужели «переосмысляет»?! Вырабатывает «новую жизненную позицию»?..

С этим он попробует разобраться позже. Ну а пока…

Пока ему даже где-то на руку, что она стала серьёзней. И послушней.

С другой стороны, он не мог не понимать, что её психика подверглась страшному удару. Стрессу. И его задача – сделать в том числе и так, чтоб её маленький детский мозг не сдвинулся на этой почве.