Королевство пустых зеркал

Двигаясь к стеклянным дверям выхода, Алексей сдержал удивлённый возглас: вовсю светило солнце, и день, казалось, уже катился к вечеру! Конечно, Дэйвид, зная о том, что процедура затянется, захотел уйти в машину. Может, даже ездил домой пообедать… Или даже сменился.

Действительно, у лимузина, закрывая крышку багажника, куда неприметный парнишка в уже не таком, как у Мэри, ослепительном халате, только что уложил, как догадался Алексей, его многострадальную сумку, его ожидал не Дэйвид.

Хотя в солнцезащитных очках Алексей не отличил бы его. Да и без них тоже – когда при его приближении мужчина сложил и сунул их в нагрудный карман.

– Здравствуйте, Алексей. Меня зовут Джошуа. – Алексей пожал очередную плотно-мускулистую руку, и, кивнув, подтвердил, что и ему «очень приятно».

По дороге до аэропорта Джошуа слушал новости Си-эн-эн, подставляя для разнообразия роскошную, но аккуратно стриженную гриву, врывавшемуся через полуоткрытое боковое стекло ветру, и с удовольствием отвечал на редкие вопросы пассажира. Алексей же просто не мог придумать, о чём спрашивать человека, которого он видит, скорее всего, первый и последний раз в жизни. Но – всё должно быть по Карнеги. То есть: доброжелательно и с действительным интересом.

Поэтому Алексей ограничился традиционными и явно животрепещущими для Джошуа расспросами о семье, детях, и налогах. За что и был вознаграждён пятнадцатиминутным рассказом, и вынужденным любованием на фотографии в бумажнике.

А что – миленькая у Джошуа жена. С каким-то патриархально-надёжным выражением лица. Настоящая хранительница Семейного очага. Он так Джошуа и сказал. Тот рассмеялся:

– Да, она у меня тот ещё консерватор! Любит, чтобы уж всё в доме было в полном порядке! Ужин – на столе, пыль – в мусорном баке! Тут она спуску не даст! Попробуй с улицы зайти, не вытерев туфель! О-о!.. Но зато уж как готовит! – в этом Алексей и не сомневался. Как и в том, что детишки обстираны-обглажены-в-школу-собраны.

У «Гольфстрема»» его тоже ожидал другой экипаж. Да и сам самолёт… Никакой это не «Гольфстрем» – только размерами да обводами корпуса похож. Да и вот этого дурацкого пеликана на стабилизаторе точно не было! И не реактивный он теперь, а винтовой… А Представительский – что, занял Большой Босс? Или теперь можно пыль ему в глаза уже не пускать?.. Э-э, ладно – пойдёт и такой. Лишь бы летал.

(С этим всё оказалось в порядке: на лётных качествах стальной птицы рисуночки и винты не отразились. Только времени ушло в два раза больше – час.) А пока Алексей тепло попрощался с Джошуа, (Тот ему действительно понравился – хоть один живой и не стандартно-«зализанный» сотрудник!) и поздоровался с лётчиками.

Посадка, закрытие люка и взлёт прошли буквально за пару минут – словно в аэропорту и не было других самолётов.

Теперь в иллюминатор открывалась чудесная панорама. Дымка растаяла, очевидно под жаркими лучами предвечернего солнца, и зелень полей казалась почти ощутимо насыщенной. Аккуратные фермы и маленькие городки представлялись с высоты восемь километров кубиками лего, только не разбросанными хаотично, словно капризным ребёнком, а уложенными как по линейке – педантичным взрослым дядей.

У трапа его ждал очередной костюм, (для разнообразия – коричневый) а его обладатель представился как Майлз. Ну, Майлз – так Майлз. Пожимая крепкую ладонь, Алексей ощущал усталость и опустошённость: чёртов сканнер! Видать, последствия всё же имеются…

Они снова шли по запутанным лабиринтам служебных коридоров, и как-то неожиданно быстро оказались в зале регистрации.

Странно. Электронное табло с датой и временем недвусмысленно показало: он был «в отключке» лишь несколько часов. А вовсе не пару дней, как сдуру заподозрил…

Майлз подвёл Алексея почти к самой стойке регистрации, с очередной улыбчивой симпатичной девушкой, и опустил на пол сумку. Порывшись в кармане, выудил кипу красочных бумаг:

– Вот ваш билет до Омстердама, Алексей. Электронной версии, боюсь, нет. Так что извините за причинённые неудобства – придётся показывать вот это.

– А, ничего. Люблю старых добрых консерваторов-бюрократов. Да и надёжней бумага, чем электроника.

– Это уж точно. Ну, счастливого полёта! – они во второй раз крепко пожали руки. Алексей вздохнул.

Кончится когда-нибудь его транспортно-обследовательское путешествие? Хоть он и «обладает организмом тридцатилетнего», но уже слегка (Да и не-слегка!) тяготится бесконечными переездами-перелётами-пожиманиями-рук! А устал – словно таскал кирпичи на пятый этаж…

Идти до посадочного коридора пришлось пешком – эскалаторов и бегущих тротуаров почему-то не оказалось. Странно. А, вроде, они тут были… А, точно: вон стоят. Пустые. Выключены.

Что они тут, противники прогресса? Да нет, вряд ли. Но насчёт некоего консерватизма – этого не отнять: мужчины в строгих костюмах, похоже, фасонов свежей пятилетней давности ни у кого нет. Женщины одеты в отнюдь не дешёвые бренды… Но сидит на многих – как-то безвкусно. Словно местные дамы вообще не соображают: что им идёт, а что нет.

Ну да – многие ему говорили: рядовые Бамерикосы всегда славились пофигизмом к одежде. Была бы функциональна! Теперь, когда он оказался предоставлен самому себе, и никуда не спешил, а основные «переживания» перед сканнером остались позади, он с интересом приглядывался: ну – так! Бамерика, будь она неладна. Когда ещё удастся слетать. Да ещё «за счёт Фирмы»!…

Алексей понял, что пассажиров, на самом-то деле, очень мало.

Непонятно. В прошлый раз, при прилёте, их ведь точно было раза в три больше – «нелётный день» сегодня, что ли?..

Вот и на его рейс народу оказалось немного: когда его завели через рукав в корму лайнера, он насчитал в салоне традиционного бизнес-класса всего двадцать семь голов, причём – преимущественно седых, словно принадлежащих пенсионерам.

Странно, да.

Вроде, и самолёт оказался поменьше: салон-то – всего на два ряда! По два кресла в ряду. Что же, никто отсюда не летает в Омстердам? Или летают – но зимой? А… Может и вообще – предпочитают плавать на пароходах?! Как до войны…

Весь час, пока продолжался неизбежный процесс ожидания, рулёжки, разбега и набора высоты, он тупо пялился в стекло – да, работодатели позаботились как всегда и об этом, и он снова сидел у иллюминатора. А здорово, будь оно неладно! Шпили чёртовых Нью-Окских небоскрёбов конкретно выделяются: и Умпайр, и Крейслер с характерными уступами… Красоты Фитадельфии с высоты птичьего полёта он оценить не успел – возможно потому, что сознание всё возвращалось к чёртову шару сканнера.

Почему же там так странно пахло? Где-то негерметична обшивка? Слишком мощные токи? Не может ведь быть «штатным режимом» работа с горящей изоляцией! А уж это-то он в состоянии учуять! Или… Надо было сказать доктору Вонг? Ф-фу…

Другой камень преткновения перед его мыслями ставил вопрос о том, сколько же дней на самом деле он провалялся без сознания. О том, что не один, говорили… ногти на пальцах. Он отлично помнил, что коротко остриг их прямо перед выездом! А сейчас нате: торчат на добрых полмиллиметра!.. Это – точно дня три.

Да и щёки – он снова автоматически провёл по лицу – явно брил кто-то другой! Он всегда оставляет вот здесь, возле родинки, невысокий как бы холмик. И не потому, что боится за родинку – а просто не видно её под подбородком!

Нету этого холмика: щёки и подбородок гладкие и чистые, словно блин.

Куда же он всё-таки вляпался?! Что это за эксперимент?!

Алексею уже не слишком-то верилось, что Корпорации действительно нужны его навыки профессионального дизайнера-модельера… Но тогда – что?!.. Может, его похитили хитро замаскировавшиеся инопланетяне, и будут ставить на нём опыты? Сексуальные. Намекал ведь Анвар, да ещё Эргашевич?.. А доктор Вонг прямо сказала – в лоб…

Чёртова паранойя!..

Но разумного ответа не находилось. Пока – не находилось. Узнает ли он его потом? Ну, когда-нибудь?..

Ладно, он же, вроде, собирался спать. Вот и надо попытаться.

Всё равно от его дурацких подозрений, соображений, и раскладок дело ясней не станет! А здоровье… Да, ему сейчас нужно… Хотя бы выспаться нормально.

Разбудила его стюардесса, предлагавшая поднос с неизменным «бизнес-ужином». Он вначале нехотя, а потом с внезапно прорезавшимся аппетитом съел практически всё предложенное: надо же! Или у него что-то со вкусом после «процедур», или еда на этом рейсе действительно куда вкусней стандартной! А, может, он просто не ел дня… Два?..

Самолёт летел, как показалось Алексею, что-то уж очень долго.

В Омстердам прибыли глубокой ночью – вернее, почти под утро: часы в салоне показывали местное время четыре двадцать. Поскольку никого рядом с Алексеем на этот раз не сидело, все вопросы пришлось попридержать. Впрочем, чего беспокоиться – наверняка его встретят. Отвезут в гостиницу. Устроят. Спорим?

А пока он равнодушным взором автоматически отмечал, кто во что одет в местном аэропорту. Так – вот эта женщина в «Баллмайн», но… Да, аж шестилетней давности. Хм-м… А этот молодящийся старикашка (похожий на какого-нибудь шветда) в классическим «Верзаче». Но – тоже фасона позапоза– э-э… лет восьми.

Да и вон та милая девушка – это, вне всякого сомнения, «Дуор», но тоже – фасону платья года четыре. И сидит так, словно купила навырост. Или – на Жернизовском.

Непонятно. То ли они тут, в Омстердаме, все тоже, как в Фитадельфии, консерваторы «до корней мозгов», то ли – носят не то, что модно, а то, что удобно, и соответствует вкусам хозяйки. Или хозяина. Или просто… Доступно по цене – ну правильно, на модные новинки, как только они выходят, цена непомерно раздута: чтоб уж те, кто побогаче, могли утереть нос тем, кто… Вынужден, скрепя сердце, ждать, когда пройдут те самые два-три года. И цена упадёт в три-пять раз: до реальных пределов.

Да и ладно – его задача как раз и обновить местный гардероб, обогатить, «так сказать», палитру фасонов, красок и тенденций… Ну, теоретически, по крайней мере, так.

Конечно, спорить о том, что его, лениво переминаясь с ноги на ногу, встречают, смысла не было – с гарантией встречали.

Когда он получил свою уже сильно помятую и пыльную сумку с тремя неизбежными наклейками-бирками, и прошёл по традиционно бесконечным коридорам, (работающих, да и вообще – эскалаторов – почему-то снова не оказалось) в зале встречающих табличка «Алексей» ничем не отличалась от давешней.

Как и мужчина при ней.

Алексей медленно подошёл: