Запрещенная фантастика—2. Социальная фантастика

– В действии его, разумеется?..

– Разумеется!

– И… Как?

– Гарантию могу пока дать только на девяносто восемь процентов. Один раз из пятидесяти проб всё-таки отказало – мимо проходил человек, и перекрыл телом канал связи.

– Но в остальном?..

– В остальном устройство доведено, технологично, и хоть завтра может быть передано для поточного производства. Переналадка главной линии займёт не более трёх дней.

– Ага. Понятно. Три дня простоя – не проблема. Да и место будущего… Расположения. Хм-м. Можно ведь устанавливать в вентиляционных люках. – он глядел то на учёного, то на главного маркетолога, – Или – у потолка. Или – под полом. Э-э, неважно!

Важно то, что это – прорыв. Поздравляю вас лично, Леонид Моисеевич, и всё ваше подразделение. С получением премии в размере трёх окладов, и отпуском на неделю. Оплачиваемым предприятием. Значит, передавайте всю техническую документацию Владимиру Николаевичу, и можете считать проект законченным. Благодарю ещё раз. – он встал, пожал тёплую ладонь, и улыбнулся – так, как умел: широко, открыто. (сколько раз на это попадались и клиенты, и судебные исполнители, и следователи…), – И не задерживаю.

Когда учёный вышел, Олег вернулся на своё место. Главный маркетолог его фирмы, во время научной части не произнёсший ни слова, плотоядно ухмыльнулся – в ответ на такую же ухмылочку Олега. Громко выдохнув, Глава предприятия сказал:

– Наконец-то. Теперь не при… бутся!

– Точно, Олег. – никто, кроме однокашника, выросшего с Олегом в одном дворе, и окончившим школу на год раньше, не позволял себе говорить с ним на «ты». Да и сам однокашник не позволял – при посторонних. Только они знали – что, где, и как происходит на самом деле в их фирме. Особенно – с её финансами… – Теперь – не при… бутся. И – ничего не докажут.

– Ну, это – если нас никто не сдаст. Из клиентов.

– Да даже – если и сдаст. Одно дело – доказать, что стиратель всобачили наши ребята… Особенно, когда он остался на месте, в компе. Пусть даже с расплавленной в хлам начинкой…

И совсем другое – найти то, что сделали, скажем, строители. При ремонте здания.

– Верно. Продумал пути и способы?..

– А то!..

– Докладывай.

На сегодняшний звонок Марины пришлось ответить.

Секретарша, конечно, секретаршей, (Как её кстати, зовут?! Вот уж не удосужился… А-а, ладно: вон же в ящике стола ещё валяется её резюме.) но… Хочется, конечно, эксклюзива. Экстрима. Особенно, если этот «экстрим» такой заводной и артистический…

Нет, мозгами-то Олег отлично понимал, что актриса из его зазнобы – отличная. Потому что поверить, что она испытала «неземное блаженство», и что «таких множественных оргазмов ей ещё никто не дарил!», весьма и весьма трудно. Особенно учитывая количество перебывавших в уютной квартирке-будуаре до него «амантов». Хотя…

Конечно, с деньгами её папочки – вполне возможно что она в дополнение к обычной операции оплатила ещё одну. Специфическую. По вживлению ей в соответствующие «зоны» дополнительных рецепторов – благо, вырастить методами генной инженерии и вживить эти самые рецепторы даже в вагину – нетрудно.

Тогда неудивительно, что сексапильная зар-раза и правда – переживает «неземное блаженство». И не имитирует судороги экстаза, а испытывает их… (Для любого мужчины, не обделённого самолюбием, почти невозможно признаться самому себе – да, недоработал! Девушка – не удовлетворена…)

Напрягает только то, что точно такие же она наверняка испытывала до него.

И когда он наконец наберётся мужества послать её… Лесом… Будет испытывать. От любого другого.

Кобеля.

– Милый! Олежек! – боже, какой у неё юный, чистый и медоточивый голос. Прямо сирена! Где уж тут нам, Одиссеям, устоять… – Ты сегодня заедешь? А то мне так скучно, так скучно! Я уж и все журналы пересмотрела, и ящик разбила, а ты всё трубку не берёшь!.. Занят, что ли, сильно?

То, что его коза всегда во время скандалов в первую очередь разбивает именно гигантский экран (а ещё бы! Он же висит так удобно! И – всегда под рукой!) Олега не напрягало.

Купить, раскатать и прикрепить зажимами ковроподобный экран – не проблема. Стоит такой – буквально гроши. Не то, что натуральные продукты… Но сейчас, услышав голос, от которого почему-то дрожь пробежала аж до кончиков пальцев ног, он решил, что всё-таки… Ещё не созрел для окончательного разрыва.

Да оно и правильно: дают – бери!

– Да, ласточка моя. Работы навалили – выше головы! Новые разработки – сама понимаешь: если будем стоять на месте – конкуренты слопают. Так что извини, что телефон не брал.

Они словно по молчаливо заключённому негласному соглашению, никогда не напоминали друг другу о произошедших накануне зубодробительных разборках. Олег не удивлялся: зачем его «зае» вспоминать старые обиды, когда она тут же выдумает новые?!

– Но сегодня-то ты приедешь?

– Обязательно, сердце моё. Часам к семи.

– О! Как здорово! Я сделаю новую причёску. Тебе понравится!

Причёска и в самом деле производила обалденное впечатление.

Рассматривая пышные волны и без имплантов густых волос, Олег невольно крепче стискивал зубы и сдерживал рвущиеся наружу, натягивая ткань штанов, страсти. (А в первые дни знакомства – и не сдерживал!) Тогда ему иногда достаточно было провести по этой копне ладонью, как он уже тащил зазнобу в микрокосм спальни – место, явно считаемое его «кисой» чем-то вроде святого алтаря для…

Его Величества Необузданного Секса!

Но сейчас он предпочёл ограничиться кивками, полными энтузиазма, и экзальтированными восторгами вслух:

– О! Ух ты! А повернись-ка спиной… Обалдеть! Супер! Вау!

– Ну, видишь?! Значит, не зря сидела под чёртовым колпаком два часа! Смотри теперь, поаккуратней – не помни!

То, что они без сомнения помнут и в хлам растреплют столь чудесно выглядящую причёску буквально через минуту после того, как упадут на роскошную трехспальную кровать, Олег не сомневался, но поспешил с преувеличенной серьёзностью покивать:

– Конечно-конечно! Я буду очень аккуратен!

Что это сверкнуло в огромных, и формой и размером действительно напоминающих оленьи, глаза? Недовольство? Тем, что он настолько привык к ней, что и правда – уже не полностью теряет голову в её объятьях? И сможет и правда – подумать о сохранности её причёски?!

Или – сомнение в том, что он по достоинству оценил масштабы её подготовки к встрече? Он поспешил поправить ситуацию:

– Божественно! Нет, правда: восторг! Это где тебе сделали?

– На Никитских. – она снова обернулась кругом, чтоб он снова «насладился» со всех сторон, – Тебе правда нравится?

– Да! Без всяких сомнений: это – лучшее, что тебе сооружали до сих пор на твоей прелестной головке! – он заметил, что она реагирует не на сами слова, (он бы мог поспорить, что она даже не всегда и слушает то, что он говорит! Впрочем, этим качеством отличалась не только Марина…) а на интонацию: достаточно ли в ней подлинного восхищения. И уж тут фальшь его прелестница чуяла за две версты!

Так что он уж расстарался, чтоб голос звучал так, чтоб «поверили»… Шутки в сторону: даже скачал с интернета книгу Станиславского об актёрском мастерстве! И серьёзно проработал: некоторые места – и по два раза!

Но вот эффект похоже, достигнут: он заметил призывный изгиб стройного тела, и чуть наклонённую головку: язык жестов, движений, и мимика куда выразительней того, что его зазноба выражает с помощью слов. Или фраз. Иногда Олегу казалось, что только благодаря папе она и смогла окончить школу. А все её «отличные» оценки – сплошная липа!

На эту мысль наводило и то, что словарный запас Марины лишь чуть-чуть превосходил то, что имелось у небезызвестной Эллочки-людоедки. А круг интересующих тем – и того уже. Вот только…