Да здравствует Герберт Уэллс!

С другой стороны, когда лупили желтомазых в переулке за заведением Сурэновича, да и когда сжигали и взрывали подземелья Чайнатауна – здорово сплотились. Думаю, уж не обошлось тут без чёртовых препаратов из киселя: способствуют они тому, что понимать друг друга стали буквально с полуслова. А иногда – и вовсе без слов!

Ничего не скажешь: очень грамотно всё это дело устроено.

И воттеперь пожинаем, так сказать, плоды. Ну и радость и гордостьза сделанное сегодня – реально обалденныя. Но всё же…

Циничный наблюдатель, что с некоторых пор сидит у меня в голове, вполне мирно уживаясь со звероподобным сволочем-берсерком, отмечает этак равнодушненько: по большей части – напускное всё моё волнение. И переживания.

Потому что вполне штатно и как-то даже походя, всё прошло.

И пусть теперь беспокоятся те, кто добивался доставки сюда этих ценных заложников. А уж тут много чего может пойти не так.

А ну, как не поведётся на шантаж объект, чьих детей мы спёрли вместе с его отцом, и их дедом?!.. И просто заведёт себе других детей? Жена-то у него… Очень молода. Ещё бы: когда наш деятель брал её в супруги, в звании «Мисс Незалежна – 20…», ей ещё не было и двадцати. А ему – сорок.

Да и к деду, то есть – упёртому бандеровцу, своему отцу, он может вовсе и не питать тёплых чувств. Хотя, если честно, сам дед – тоже не подарок. Это именно этот сволочь благообразный с виду, написал тот, прошлый, учебник истории, в котором доказывалось, что это русские – виновники всех проблем несчастной Незалежной. И с самого начала «оккупации», которую москали называли «воссоединением», гнобили, унижали и эксплуатировали они несчастных хохлов – что твоих рабов! И приводились и «факты» – абсолютно вымышленные, конечно, и легко доказуемые. Вернее – это они в России – доказуемые. А простые хохлы уж точно сейчас к гос.архивам доступа не имеют.И доказывать своим детям, что их учат неправильно – ни за что не будут. Чтоб те случайно где-нибудь, а особенно, в той же школе, не брякнули чего «антигосударственного». И чтоб такой «несознательный» родитель не отправился в те заведения, где труд – как в концлагерях у Гитлера. Или Сталина. Рабский. То есть – неоплачиваемый. По двенадцать часов в сутки, под бичами и электрошлокерами надсмотрщиков-бугаёв. И всё это удовольствие ещё и с конфискацией всего имущества, и репрессированием всей семьи.

Кстати, это именно от Большого Брата, ещё со времён недоброй памяти Трампа, пошла в Украине такая методика: сажать в тюрьмы побольше людей: чтоб не платить, а только кормить. Потому что только в этом случае Государство имеет право принуждать заключённых работать! И получается – хорошо. Расходы минимальны, эффективность – максимальна. В той же Америке сейчас сидят по реальным и надуманным поводам почти семь миллионов из трёхсот восьмидесяти. А вот в Незалежной – четыре из семидесяти.

Дома застаю полный порядок – в смысле, мать смотрит сериал.

Но на звук открывшейся двери ко мне весьма шустро выходит. Лицо сияет.

Спрашиваю, ехидно ухмыляясь:

– Ты – что? Конфет с коньяком наелась?

– Нет, лучше! Гораздо лучше. Представляешь, Ривкат? Сегодня уже я уговаривала Сергея Николаевича ехать со мной! Этот паршивец с утра завёл меня в нашу подсобку, и начал разводить бодягу. Типа: он уже старенький, и ворчливый, и брюзгливый. И занудный. И что он не хотел бы своим непритязательным видом, отвратительным характером, и вредными привычками портить мне удовольствие от отдыха… Вот баран, а?

– Точно. Баран. Свинья. И как он только посмел вытворить то, что, собственно, ещё вчера собиралась проделать одна милая девушка преклонных лет!

– Ты сам свинья! – вижу, как мать опять мило краснеет, явно конфузясь, – Вот хотела тебе сказать спасибо за то, что вставил мне мозг, а теперь не буду. Пока не извинишься перед Сергеем…

– Ладно-ладно! Извиняюсь, конечно! А что? Он уже здесь, у нас дома?

– Нет, конечно! – мать делает большие глаза, и притворно сердито выпячивает губы, – Он, может, и после санатория будет жить у себя. Ну, он так сказал сегодня, что, вроде, не хочет пока обременять меня. И менять свои привычки. И что консерватор. И любит опрятность и чистоту. И всё такое прочее. Чего я и сама отлично знала.

Словом – ещё посмотрим. Может, ещё и я к нему перееду.

– И оставишь нашу многострадальную квартиру на моё пофигистское попечение?! Чтоб всё запылилось, покрылось паутиной, и заполнилось и завоняло нестиранными носками? Ну уж нет. В квартире должна чувствоваться заботливая женская рука! Так что никуда я тебя не отпущу. Приводи, так уж и быть, своего завсклада в наши хоромы. Кстати. Ты, надеюсь, ему мозг тоже – того? В-смысле – вправила?

Мать смеётся. Потом говорит, дёрнув худеньким плечиком, и приподняв бровь:

– Уж не сомневайся! Получил он у меня по-полной. Даром, что ли, только вчера у меня был неплохой урок по поднятию самооценки, и вправления этих самых. Мозгов.

Киваю. Вздыхаю. Спрашиваю, искоса глядя на неё, улыбаясь одними глазами:

– Ну и как этот старый соблазнитель целуется?

– Ривкат!!! – тут она вообще заливается краской, что твой маков цвет, – Как ты можешь!.. – и, спустя паузу, довольно большую, выдавливает-таки, – Как догадался?

– Тоже мне – проблема. У тебя губы припухли. И помада – видно, что свеженаложенная.

– Чёрт! Правда, что ли, так заметно?! Вот же блинн… А я-то, дура старая, все недоумеваю: чего это Надька с упаковочного так на меня сегодня пялилась в обед!.. А что? Действительно – сильно заметно?

– Нет. И вообще – это заметно только мне. Поскольку часто вижу тебя вблизи. И при хорошем освещении. Так ты не ответила. Он целуется-то – нормально?

– Свинья! Как ты можешь такое спрашивать у своей матери?!

Не выдерживаю, и убираю с физиономии задумчиво-серьёзный вид. Ржу, как конь, прислонившись, чтоб не грохнуться, задницей к стене у вешалки. Мать даёт мне шутливого тумака, сердито выговаривая и фыркая. Потом тоже похихикивает пару раз. Говорит:

– Никогда не думала, что придётся второй раз в жизни брать на себя обязанности матери и покровительницы. Но, похоже, Сергею Николаевичу такая девушка в хозяйстве не повредит. Уж больно он… Наивный и необученный. Такой прямо весь… Беззащитный. И вообще он – душка!

– Ага. Точно. Тот ещё душка, пристёбывавшийся к тебе, доводя до слёз, в самом начале твоей карьеры.

– Так это, оказывается, было от того, что я ему понравилась. Тоже – сразу. Ну, и для общего повышения трудовой дисциплины у остальных работников.

Руку от затылка убрал волевым усилием – иначе точно себе плешь прочешу. А ведь верно: пока не вступил в Братство, и сам инстинктивно так поступал: гнобил, дразнил, и пристёбывался к тем девочкам, которые нравились особенно сильно.

Ну что сказать: и правда – баран!

Правда, сейчас-то мне не до девочек. Спасибо химикатам.

Говорю:

– Похоже, твой завсклад и правда – тот ещё закомплексованный бедолага. Прикрывающий свою ранимую и чуткую душу маской вредного и придирчивого козла.

– Ривкат. Прекрати. Он – начальник. И не должен допускать никакого панибратства. Или делать поблажки кому бы то ни было! Иначе потеряет авторитет.

– Ну… Согласен. Ладно. Я, если честно, рад, что у вас всё, вроде, налаживается. (Тьфу-тьфу на вас!) Со своей стороны обещаю его не бить. И не третировать. И вообще – буду молчать. Вот и сейчас: за квартирой присмотрю, питаться буду полноценно. Баб водить не буду. Так что спокойно езжай себе, и ни о чём не беспокойся.

Мать констатирует:

– Нет, ты всё-таки у меня, хоть и свинтус порядочный, а понимающий сынуля. Предотвратил, можно сказать, наметившийся в наших с Сергеем отношениях кризис. За что тебе – без дураков! – спасибо. А теперь пошли-ка. Сегодня я сама всё тебе разогрею.

Нервно вздыхаю, но на этот раз обхожусь без комментариев. Нельзя подкалывать. Молчу. Раз он уже – «Сергей», значит, точно – всё у них в порядке.

После ужина и мытья захожу в Сеть – благо, освободился от трудов праведных на полчаса раньше обычного.

По нашим новостным каналам, понятное дело – ничего. Тишь да гладь.

Зато уж по Евроньюс!..

И так и так, буквально с пеной у рта завзятые бабы и мужики – корреспонденты расписывают, как радикально настроенные террористы подло, напав многократно превосходящими силами, уничтожили целый взвод (Брехня. Охраняло наш объект всего-то семь бойцов печально известного «Азова»!) патриотически-преданной национальной Гвардии. И взорвали и сожгли дачу сенатора и известного правозащитника Семёна Грицацуйло. (Вот только не надейтесь, что я его настоящую фамилию назову!)

Нападение было произведено в дневное время, нагло, открыто, и демонстративно. И уже нашлись свидетели, которые, якобы, видели отряды нападавших повстанцев, в их «фирменной» военно-камуфляжной форме. Напавшие, вероятно, надеялись застать там в это время и самого правозащитника. Однако он в этот момент представлял интересы своей партии и избирателей в Раде. И что хотя тела отца Грицацуева, и его детей до сих пор не найдены, никакого сомнения в том, что варварски были убиты и сожжены и они, нет.

А посмешило меня интервью этих так называемых свидетелей, глазки у которых затравлено бегали, и руки, которыми показывали туда и сюда, стоя возле дымящихся руин, тряслись. Придурки, которые их инструктировали, позаботились общую информацию вдолбить, конечно, такую, чтоб они не противоречили друг другу. Единственное, что немного напрягало – так это то, что оба барана, выступавшие в роли свидетелей, буквально слово в слово повторяли то, что им вдолбили. Словно зазубренный наизусть текст.

А что самое смешное – ни одна зараза и не заикнулась, что ничегошеньки не зафиксировала ни одна из многочисленных камер наблюдения, которыми оснащён чёртов элитный дачный посёлок… (А ещё бы: проверить, не попало ли чего на эти самые плёнки, наши «прикрывающие» не забыли!)