Кость со стола

– Нет. Они практически не представляют коммерческой ценности ни с точки зрения полезных ископаемых, ни с точки зрения сельхозугодий. – майор замолчал. Глаза, напоминавшие дула излучателя, продолжали внимательно вглядываться в лицо Джона. Тот уже предчувствовал, чем дело может кончиться для него. И точно. Майор поставил вопрос конкретно (Ну правильно! Чего ж ходить вокруг да около?!):

– Рядовой. Хотите стать капралом? И получить хорошую прибавку к зарплате? А затем – и к пенсии?

– Осмелюсь доложить… Звучит заманчиво, сэр. – Ещё бы! Он сразу сможет пересылать своим вдвое больше денег: матери – на лечение, и деду – на оплату квартиры… – Да сэр. Хочу. Но вначале позвольте спросить… Что всё-таки произошло с Шипперсом?

С самим Шипперсом, а не его дроном.

– Ну… Как бы это получше сформулировать… – майор подвёл глаза к потолку, но быстро вернул их обратно, – Он сильно переволновался по поводу краха своей Миссии. Очень сильно. И расстроился. Как сказал док Кирани, некоторое время его поведение будет неадекватным. Ну, пока не подействует соответствующая терапия. А то расстройство от неудачи и боль от яда оказались столь велики, что у капрала… – майор покрутил кистью со сложенными, словно они обнимали дно миски, пальцами, у своей головы.

Джон понял, что вероятней всего капрал и правда… Излишне перевозбудился от неудачи. Потому что формулировочки доктора Джеймса Кирани, их главного психоаналитика, всегда настолько обтекаемы, что он никогда психа – психом не называет…

Медицинская в целом, и психотерапевтическая в частности, этика!

Бедняга капрал. Похоже, его теперь просто спишут. Потому что вполне достаточно одного такого «нервного» срыва, чтоб его признали потенциально опасным для совзводников. Да и для всех окружающих. А уж давать такому в руки боевое оружие…Лучшее, что бедолаге теперь светит – работа по категории «Д». Грузчиком где-нибудь на складе. Да и то – чего-нибудь небьющегося. Типа матрацев и одеял.

Жаль.

Но вот насчёт занять его место…

– Что я должен буду сделать?

Майор энергично кивнул:

– Вот это – деловой подход! Люблю конкретных людей! А сделать вам, капрал, предстоит немного. Всего-навсего прийти в… э-э… рабочую форму. По словам доктора Тэйлор, на это уйдёт не больше двух дней.

Затем – вселиться в очередного дрона. (Он уже готов.) И продержаться на поверхности живым как можно дольше – ну, до тех пор, пока не поймаете хотя бы одного носителя. Желательно живым. Но можно и мёртвым.

Как поняло наше командование – у вас на это наивысшие шансы. Именно ваш психометрический и динамический, так сказать, профиль, позволил вам почуять спиной комара до укуса. А так же весьма успешно – уже уклониться от плевка! Пиявки. А плюются здесь, как нам кажется, все твари – начиная от банальной мухи, кончая самой последней змеёй! Вот такие, мать их, (Пардон, как говорит доктор!) плевучие создания. Эволюционная конвергенция, как любит пояснять ситуацию наш замечательный главный биолог. Позволившая выжить именно таким. И – именно тут. На Франческе.

То, что доктор Максимилиан Ваншайс, их главный биолог и этолог, всегда комментирует все инциденты и приключения дронов-разведчиков, подходящими и не очень, афоризмами, и «сильнонаучными» терминами, Джон, разумеется, слышал. Но в данном случае – док-то, похоже, прав. Иначе с чего бы это на земле (а правильней – под землёй!) не выжило ни одного создания, крупнее бурундука? Да и то – сумчатого!

Так что млекопитающим этого паршивца можно назвать только с большой натяжкой.

– Задача понятна, сэр. Разрешите приступать?

– Разрешаю! Сейчас вас, капрал, задвинут в автопед. Затем доктор Тэйлор введёт вам, или проследит, чтоб автопед ввёл все необходимые медикаменты, и вы будете отсыпаться. И питаться. И набирать мышечную и прочую массу. И через сутки сможете отправиться в тренажёрный зал – чтоб скинуть образовавшееся к тому времени брюшко. Ха-ха. (Очевидно, майор считал это, тоже традиционное, высказывание-прикол – шуткой.)

А послезавтра – снова в распоряжение дока Гарибэя.

Сутки в автопеде Джон не воспринял.

Ещё бы: чёртов ящик как раз и предназначен для полного восстановления всех кондиций – после физических, или, как в случае с Джоном – психосоматических травм. Действовал агрегат во сне. В том числе и гипнозом. Так что пробуждение прошло уже почти стандартно – разве что сигнал Подъёма ему дала не гнусная сирена, и следующий за ней зычный голос сержанта Трибунстона, а приятный голосок сестры Митчел:

– Капрал. Капрал Риглон. Проснитесь. Да проснитесь же… – очевидно, исчерпав терпение в попытках поднять его с помощью тряски за плечо, сестра приблизила губы к его уху, и вдруг заорала, – Подъём, боец!

Автоматика глубоко в подкорке мозга Джона сработала. (Вот! Рефлексы – это вам не сознательные действия, где можно прикидываться спящим или непонимающим!)

Он рывком сел на постели, треснувшись лбом об одну из поперечных стоек капельницы с мониторами. Капельница обязательно грохнулась бы на пол, если б сестра Митчел предусмотрительно не держала её рукой.

– Чёрт возьми, сестра! Нельзя ли повежливей с… Капралом?

– Нельзя, капрал. – милое похлопывание пушистыми ресницами и помаргивание как бы невинными глазками сказало Джону, что сестра довольна произведённым эффектом, – И прошу не забывать, что вы разговариваете с сержантом медицинской службы! Вам ясно, капрал Риглон?

– Так точно… Сэр. – Джон сердито глянул на сразу ставшее вовсе не таким миловидным лицо сержанта. Который к тому же замужем. Или правильней – женат?

– Вот и отлично. А сейчас – подъём, и в процедурную!

Процедурная представляла из себя небольшой кабинет, который зато оказался щедро уставлен по периметру всеми возможными и невозможными диагностически-профилактическими аппаратами. Джона заставили надеть маску с кишкой воздуховода, присоединили к телу около десяти электродов с помощью эластичных бинтов, и загнали на беговую дорожку.

Затем – на тренажёр со штангой. И рычагами. Затем снова пришлось лечь на ложе автодиагноста – для получения кривой его «резистентности», или чего-то там ещё…

«Мучения» закончились примерно через полчаса. После чего сержант Анна смилостивилась:

– Можете одеваться, капрал. Ваша одежда вон там.

– Есть, одеваться, сэр. – хотя к концу процедур Джон уже чувствовал к Анне почти те же чувства, что и при самом первом пробуждении, от заигрываний он воздержался. С другой стороны – как такое не почувствовать! Как плавно, и, словно специально возбуждающе под чуть более длинным, но всё обтягивающим ничуть не хуже, чем у дока Тэйлор, халатиком, движутся, как бы переваливаясь под белой материей, эти чудесно упругие полушария над стройными ножками! А уж грудь! Вау! Она словно случайно (Впрочем, почему – словно? Наверняка – специально!) полувыставлена в разрезе, который пара расстёгнутых не по Уставу пуговиц делает почти штатским.

Н-да. Сестра умеет себя подать. Похоже, учится у своей шефессы. Недаром же самая распространённая у них на крейсере «ролевая» игра – как раз когда с медсестрой!..

Джон подумал, что шок и психологическая травма явно позади. И он и правда – приходит в норму. Недвусмысленные сигналы из трусов чётко дали ему понять это.

В стандартном шкафчике действительно оказалась его одежда – похоже, запасной комплект принёс кто-то из его взвода. Он оделся. Сержант, выходившая, пока он натягивал на майку и трусы форменные брюки и китель, вернулась:

– Капрал! Вас хотел видеть доктор Даррел Хилл. Выдвигайтесь.

– Есть, сэр. – Джон однако вначале всё же присел на колено, и вправил штанины в форменные полусапоги, прекрасно понимая, что при этом гораздо лучше и ближе видно пикантно полненькие ножки сержанта Анны.

Сержант, без сомнения, его «хитрые» маневры заметила, но не отошла. Даже не хмыкнула. Может, ей-таки приятно ощущать его неподдельный «интерес»?

Неплохо, туды его в качель.

А вдруг то, что сержант – замужем – неправда? Предназначенная лишь для того, чтоб отшивать излишне назойливых… Или просто – не понравившихся кобелей?!

В лабораторию дока Хилла, заведующего отделом бодиформации, Джон шёл не спеша. Крейсер у них большой, от лазарета до лаборатории добрых десять минут хода.

По дороге, автоматически вскидывая руки в приветствиях идущим навстречу сослуживцам и офицерам, он ещё раз взвешивал все за и против.

То, что его сразу, без выслуги положенных пяти минимальных лет, повысили до капрала, с соответствующими выплатами и льготами, безусловно хорошо.

А вот то, что придётся теперь отрабатывать на совесть – не очень.

Впрочем, кого он пытается обмануть: он всегда именно так и работает: словно не за страх, а за совесть. Дурацкое воспитание? Или – влияние Наставника?

Вот это – вероятней. Наставник ему попался умный. Терпеливый. И – знающий. Психологию «сложных» подростков. Во всяком случаен, с «немотивированной подростковой агрессией» пожилой ветеран Космоса разобрался быстро.

И вот результат: Джон с одиннадцати лет не представлял себе, что будет горбатиться где-нибудь на фабрике удобрений, или гидропонных Станциях, или Комбинатах по переработке руды.

Нет! Только – Флот!