Крылатый Колченог

– Евгений, – обратился губернатор к брату жены, переодетому в женское платье. – Хочешь жениться, так женись уже. А то такие эксперименты по-разному кончаются.

Все засмеялись.

Детектив посмотрел в сторону и случайно наткнулся на Снежную Королеву. Она была в метрах пяти и сурово смотрела на Варвару.

«Она явно что-то хочет», – мелькнуло в голове у детектива. Он даже хотел подойти к ней и завести разговор, что бы «пощупать» объект хотя бы словами. Но попадать впросак второй раз за вечер не хотелось, а вероятность, что подозрения иллюзорны, была большой.

3.15

Оркестр вернулся. Музыканты переоделись в повседневную одежду, как будто собрались домой. Только Спиноза остался во фраке. В руке у него появилась дирижёрская палочка. Он суетливо стал рассаживать оркестр прямо в партере. Музыканты устанавливали пюпитры, раскладывали ноты, настраивали инструменты. Зал наполнился звуками. Из оркестровой ямы вытащили дирижерскую тумбу и установили посреди партера. Спиноза забрался на нее, внимательно посмотрел вокруг, после чего снова стал двигать музыкантов. Закончив приготовления, Спиноза подошел к губернатору.

– Борис Николаевич, – сказал он. – Мы готовы.

– А нам что делать? – уточнил губернатор.

– Жевать бутерброды, – улыбнулся дирижер. – Попробуйте не обращать на нас внимания.

– Не обращать внимания? – засмеялся Лось, стоящий рядом. – Я сегодня весь вечер вспоминаю моего одноклассника и соседа, который гудел в саксофон по выходным. Он дал мне такой же совет, не обращать на него внимания, и получил за это в челюсть справа. Мои предки заплатили штраф, а я стал спокойно спать по выходным.

– Сеня, что за хамство? – засмеялся губернатор.

– Да это не намек, – захохотал Лось. – Просто поделился своим самым музыкальным воспоминанием. Играйте, как хотите. Я могу и в фойе выйти.

– В человеческом теле есть места ласковое воздействие на которые может кардинально изменить планы человека на ближайшее будущее, – со снисходительной улыбкой сказал дирижер. – В человеческой душе тоже есть такие места. И только музыка может их касаться.

– Да вы что? – улыбнулся Лось. – А если вместо души ветерок гуляет?

– Даже если вместо души вкусненькая котлетка. Начинаем?

– Начинайте.

Спиноза вернулся к своей тумбе, запрыгнул на нее и поднял вверх дирижерскую палочку. Шум настраиваемых инструментов тут же стих.

– «Купальская ночь», вариации на тему Сибелиуса, – громко объявил Спиноза и взмахнул палочкой. Прошло с полминуты, когда появились первые звуки. До этого машущий руками дирижер смотрелся немножко по-идиотски. Но музыка началась. Звуки быстро заполнили помещение. Заиграла симпатичная мелодия. Музыка звучала совершенно по-другому, чем из оркестровой ямы. Достаточно скоро все разговоры прекратились и гости, завороженно стали перемещаться по партеру в поисках места, где музыка слышна лучше всего. Оказалось, что лучший эффект достигается постоянным перемещением в пространстве. Вступили ударные. Ритм был сложный, но понятный…

Александр, наблюдающий за происходящим с бельэтажа, достал IPhone и стал снимать видео – очень уж симпатичной получалась картинка. Между рассаженных музыкантов медленно ходили гости, словно крысы за невидимым Гамельским флейтистом. Когда дирижер вскидывал свою палочку вверх и оркестр выдавал sforzando, то есть резкое ударение звуков, и все гости вместе подпрыгивали, у кого как получалось. У Александра тоже дергалась нога.

– Ну, Корнелий, – сказал сам себе Александр, – давай, монстр, зажигай. Окупай вложения.

Александр был доволен. Губернатор с друзьями скакал вместе со всеми. Конечно, выговор за сорванный бал-маскарад был неизбежен, но увольнение уже было крайне маловероятным.

…Полина не танцевала. Она стояла в углу, облокотившись на один из пустых диванов и смотрела, широко распахнув глаза. С ней произошло что-то очень странное. По ощущениям она словно вынырнула на поверхность с большой глубины. Все вокруг стало другим. В воздухе беспорядочно летали какие-то пузырики, у музыкантов на одежде вспыхивали и гасли огоньки, у Спинозы из дирижерской палочки то и дело вырывался огонь. Ей казалось, что она стала дышать по-другому. Или может совсем перестала дышать. Ее это не пугало, но настораживало. Тело стало другим, и она боялась, что не справится с управлением. Только Сера мог бы ей помочь, но он, как нарочно, куда-то пропал…

…Милана сидела на диване и, не отрываясь, смотрела на Варвару, то появляющуюся, то исчезающую за гостями. Варвара стояла недалеко от Спинозы, с улыбкой покачиваясь в такт, но в общем сеансе гипноза не участвовала. Милана сжимала рукоятку пистолета, снова перепрятанного в муфту. Меньше всего ей сейчас хотелось снять свое маскарадное платье, смыть дикий грим, напялить джинсы с топом и вернуться домой. «Никогда, – вслух прошептала она. – Ни-ког-да». Сейчас должно было все измениться, остановиться, кончиться. Но Милана никак не могла подняться с дивана…

3.16

Вариации длились уже минут 20, а гостей по-прежнему не отпускало. Приближалась кода. Зайка издавала жуткие вопли, размахивая руками. «Ёу! Ёу! Ёу!» – кричали, прыгая в обнимку, Петр с Максимом. Тихо всхлипывая, закатывала глаза от блаженства счастливая Елена. «Спартак – чемпион!» – смеясь, орали Лось и Вахтанг, прыгая с ноги на ногу. Детектив Франц тоже танцевал, подмигивая то левым, то правым глазом.

Наконец, ритм сломался и понеслась длиннющая кода. Гости остановились, кто где был и судорожно затряслись. «Ба-ба-бах!» – зазвенели литавры и повисла абсолютная тишина. Тишина длилась несколько секунд, пока не раздались овации. Спиноза с торжествующей улыбкой раскланялся, после чего сделал знак музыкантам. Они встали и тоже поклонились.

– Спасибо, спасибо, – кивая головой, сказал дирижер. – Это наш подарок прекрасной Варваре. Для законченности нам не хватило большого костра. А ведь можно было договориться с пожарными. Тогда бы вы бы улетели гораздо выше.

– И-а! И-а! И-а! – громко прокричал губернатор, как осел. Спор он проиграл. Все засмеялись. Борис Николаевич помахал дирижеру рукой. Спиноза, смеясь, помахал в ответ.

– Если не возражаете, я отпущу музыкантов, раз появилась такая возможность, а то у нас завтра репетиция с утра, – попросил дирижер.

Кто-то захлопал и опять понеслись аплодисменты. Музыканты, откланявшись, взяли инструменты, ноты, пюпитры и потащили их в сторону оркестровой ямы. Побросав там свое добро, музыканты потянулись на выход.

– Слушай, Николаевич, – сказал, подойдя к губернатору Вахтанг, – я тоже пойду. Спать хочу не могу. Только поцелую Варвару.

Вахтанг подошел к имениннице, поцеловал в щеку и крепко обнял.

– Вахтанг, подожди чуть, – засуетившись, сказал губернатор. – Сейчас все вместе поедем. Варвара, поедешь с нами? – Варвара кивнула. – Сейчас попрошу Санька, что бы включил какую-нибудь музыку, не отягощенную претензиями, и поедем. А народ пускай гуляет, сколько хочет. Времени 12 только.

– Николаевич, ну что за комсомольские привычки ходить гуртом, – сказал Вахтанг, – Отвези меня. Я вас там подожду, на природе. Посидим потом, в картишки перекинемся. Просто мне тут топтаться поддастало.

– Хорошо, какая проблема, – сказал губернатор. – Ты только не вырубайся, подожди нас. Столько не виделись.

– А ты сборы не затягивай, – попросил Вахтанг. – Эй, Лось, поедешь со мной?

– Езжай один. Я тут подожду, – ответил Лось, присаживаясь на диванчик. – Отдышаться надо. Сто лет не танцевал.

Губернатор, махнув рукой Вахтангу, побежал на бельэтаж отдать последние указания Александру.

3.17

– У тебя руки замерзли? – спросила Варвара Милану, которая не спеша подошла к ней. Руки Миланы были спрятаны в голубую муфту.

– Есть немного, – криво улыбнулась подруга. – Домой собираешься?

– Да. Пора. Ты не болеешь? Тебя трясет всю, – заботливо спросила Варвара.

– Не знаю. Какая разница. Думаю, что нет. А может… Не знаю, – запуталась в словах Милана. – Ничего не хочешь у меня спросить?

– Спросить, – не поняла Варвара. – О чем?

– Ну, скажем… о Володе.

Варвара улыбнулась.

– Понятно. Вот в чем дело? А я думаю, что ты такая сложная сегодня. Ты все еще его любишь?

– Да. Я буду любить его всегда, – ответила Милана.

– Милки Вэй, – вздохнула Варвара, – любовь – это не чемодан, к сожалению. Я бы с удовольствием собрала бы всю его любовь, щелкнула замочком и принесла бы тебе. Пользуйся на здоровье, делай с ней, что хочешь. Но так не получается.

– Он приходил к тебе? – насупив губы, спросила Милана.