Вампирея капитана Блада

– Вы избавитесь от многих неприятностей, в том числе скоропостижной смерти, если самостоятельно отправитесь в какое-нибудь тихое, безопасное место. Например, в вонючий трюм. Или кто-то хочет ещё посопротивляться?

– Дьявол, отгрызи мне оба уха, уж мы брыкаться не станем, – прошептал главный канонир, – но раз свежатины вы нам не завезли, то хоть эти трупы забрать можно?

– Приятного аппетита, – любезно откликнулся Блад, – забирайте обоих идиотов, не жалко! И выпивку, кстати, тоже.

Он совершенно не хотел, чтобы его товарищи вдруг покусились на алкоголь, поскольку рано утром с ними могло произойти то же самое, что они только что устроили поклонникам «славных обычаев Кастилии».

Затем нереально зубастые испанцы без всяких увещеваний, если не считать лёгких подталкиваний в спину прикладами мушкетов, были загнаны через люк в трюм. Несмотря на весьма могучую дозу крепкого алкоголя, они хоть и огрызались, но всё же соображали, когда и кому выгоднее подчиниться. Да и кто бы взялся их осуждать, когда двое самых говорливых простились с жизнью на глазах своих же товарищей? Которые, кстати, ни минуты не колеблясь, начали пить их остывающую кровь, образно выражаясь, прямо «из горла»…

Сами же повстанцы поспешили угоститься остатками знаменитой испанской кухни. После солёной рыбы и маисовых лепёшек, которыми питались рабы Бишопа, обычная жареная говядина, тапасы, свежие овощи и фрукты, паэлья и белый хлеб показались им просто райской пищей.

Но Блад железной рукой не допустил никаких излишеств: «Не обжираемся, всем всего по чуть-чуть». Авторитет доктора у мятежников находился на недосягаемой высоте ещё с тех времён, когда он практически вытащил их с того света, остановив эпидемию на работорговом судне.

В конце концов, сегодня они выиграли лишь предварительную схватку и точно выяснили: да, флоту Кастилии спокойно служили вампиры испанского происхождения, а быть может, людей даже специально инфицировали для подобных набегов. Но!

Предстояло ещё суметь удержать в руках этот трёхмачтовый ключ к свободе и закрепить победу силой оружия. Нужно было приготовиться к дальнейшим событиям, и приготовления эти заняли, по сути, весь остаток короткой ночи. Однако они успели. Поэтому, когда зелёную вершину горы Хиллбай коснулся первыми лучами розовый рассвет, которому предстояло освещать новый день, столь богатый всяческими неожиданностями, Питер Блад приветливо улыбнулся ему…

Лишь только солнце поднялось над горизонтом, один из бывших рабов, расхаживая по палубе в кирасе и шлеме с испанским мушкетом на плече, то есть переодетый самым убедительным образом, громко объявил о приближении лодки.

Благородный капитан дон Диего де Эспиноса-и-Вальдес с гордо поднятой головой возвращался на борт своего корабля с четырьмя здоровенными ящиками. В каждом из них находилось по двадцать пять тысяч песо выкупа, доставленного ему губернатором Стидом. Капитана испанцев сопровождали его младший сын, красавчик Эстебан, и шесть слегка протрезвевших гребцов. Остальная часть команды ещё не пробудилась после вчерашнего.

Красный корабль, левым бортом обращённый к берегу, спокойно покачивался на якоре. Шлюпка с доном Диего и его свеженаграбленным богатством подошла к правому борту, где всё так же висела верёвочная лестница.

Питер Блад очень хорошо подготовился к встрече, так как не зря отслужил под начальством адмирала де Ритера: с борта свисали тали, у лебёдки стоял вооружённый караул, а внизу в полной готовности ждали канониры под командой решительного Огла. Уже одним своим грозным видом опытный пушкарь внушал безоглядное желание убраться с линии прицела.

Естественно, дон Диего, ничего не подозревая, в превосходном настроении поднялся на палубу собственного судна. Да и с чего бы он стал хоть что-то подозревать?

Удар палкой сзади по башке, умело нанесённый бывшим офицером флота Хагторпом, сразу же отправил благородного дона в глубокую бессознанку. Бедняга не успел даже взглянуть на почётный караул, специально выстроенный для его встречи.

Испанского гранда немедленно, со всевозможной вежливостью, отволокли за ноги в капитанскую каюту, а ящики с богатством подняли на палубу. Закончив передачу сокровищ на корабль, юный дон Эстебан и гребцы по одному поднялись по верёвочной лестнице на палубу, где им оказали такой же «тёплый» приём, как и капитану корабля.

Питер Блад не в первый раз проводил подобного рода операции с удивительным блеском и уж точно не без некоторой показушной театральности. Несомненно, комедийно-драматическое зрелище, достойное пера Лопе де Веги, разыгравшееся сейчас на борту испанского галеона, могло бы украсить собой сцену знаменитого мадридского театра.

К сожалению, детали вышеописанной постановки из-за дальности расстояния были недоступны многочисленным зрителям, находившимся в это время на берегу. Несчастные жители Бриджтауна во главе с полковником Бишопом и жутко страдающим от подагры губернатором Стидом уныло сидели на развалинах порта, глядя даже не на корабль, а на восьмёрку лодок, в которые усаживались опохмеляющиеся испанские головорезы, утомлённые насилиями, пресыщенные убийствами и вполне довольные грабежом.

Гогочущие испанцы откровенно глумились над несчастными островитянами, показывая всякие неприличные жесты и шутливо грозя всяческими предметами. Лодки были уже на полпути между пристанью и кораблём, когда над морем внезапно грохнул выстрел! Пушечное ядро упало в воду за кормой передней лодки, обдав волной брызг находившихся в ней гребцов. Повисло нехорошее молчание…

На минуту все перестали грести, застыв от изумления, а затем заорали едва ли не хором, проклиная пьяного вампира-канонира, которому вздумалось салютовать славным победителям из пушки, заряженной настоящим ядром. Они всё ещё продолжали лаять на него на все лады, когда второе ядро, более метко направленное, разнесло одну из лодок в щепки.

Дружно подняв вёсла над водой и вскочив на ноги, испанские вояки с оставшихся шлюпок посылали в голубые небеса самые непристойные проклятия, умоляя адское пекло и всех драных чертей сообщить им, какой конченый идиот добрался до корабельных пушек.

Но тут третье ядро разнесло вторую шлюпку, пустив на дно всех её пассажиров. Испанские пираты даже растерялись: одни из них хотели вернуться на берег – там спокойнее, а другие требовали побыстрее направиться к кораблю, дабы выяснить-таки, что за чертовщина там творится?! Но пока они спорили, ругались и орали друг на друга, два новых ядра на раз-два потопили уже третью лодку.

Старина Огл получил прекрасную возможность попрактиковаться и, так сказать, вспомнить молодость, доказав всему белому свету, что он до сих пор кое-что понимает в наводке пушек. К тому же замешательство испанцев способствовало тому, что все оставшиеся лодки ради срочного совещания сгрудились вместе, представляя отличную мишень. Отчего же не пострелять, как в тире?

Всё чаще, громче и истеричнее звучали страшные слова «предатели-вампиры», ибо ни на кого другого на тот момент испанцам почему-то не пришло в голову возложить вину. Да, трудноуправляемые вампиры воистину были бичом Карибского бассейна, но в данный момент они оказались ни при чём. Впрочем, они ещё не раз появятся позже…

Новый выстрел положил конец разногласиям кастильских головорезов. Словно в миг сговорившись, они развернулись к берегу или, точнее, попытались развернуться, но, прежде чем им удалось это сделать, ещё две лодки отправились на дно.

Если даже сами испанцы не могли сообразить, что же именно происходит на их собственном корабле, то ещё непонятнее всё это было для несчастных островитян, пока они не увидели, как с грот-мачты «Синко Льягас» соскользнул кровавый флаг Испании и вместо него взвился гордый английский стяг. Лица людей впервые озарились робким светом надежды…

Но, наученные страшным опытом, они не спешили аплодировать смерти кастильцев, а в страхе и замешательстве наблюдали за возвращением на берег своих врагов, несомненно готовых выместить на несчастных барбадосцах бешеную злобу, вызванную столь неприятными событиями.

Однако Огл успешно продолжал доказывать, что талант канонира не пропьёшь и не растеряешь: его пушки послали вдогонку испанцам ещё несколько ядер. Таким образом, последняя лодка разлетелась в щепки, едва коснувшись носом пристани.

Это был закономерный конец пиратской команды, не более десяти минут назад со смехом подсчитывавшей количество золотых монет, которое придётся на долю каждого грабителя за участие в совершённых ими бесчеловечных злодеяниях. Человек шесть кое-как вплавь всё же ухитрились добраться до берега.

Но вряд ли кто из них в здравом уме стал бы этому радоваться, памятуя о том, что они натворили в Бриджтауне; пушечные ядра и океанское дно, наверное, были более милостивы. Нам известно лишь, что, как только испанцы выкарабкивались на берег, их тут же брали в оборот; а учитывая свежесть и глубину их преступлений, можно не сомневаться в том, что верёвок и сучьев хватило на всех…

Кто же были эти таинственные спасители, которые в последнюю минуту столь храбро отомстили кастильцам, при этом наверняка сохранив вытребованный с островитян выкуп в сто тысяч песо? Эта хитрая загадка требовала срочного разрешения, и губернатор с Бишопом уже тихо перешёптывались, толкая друг дружку локтями.

В том, что испанский галеон «Синко Льягас» находился сейчас в руках друзей, после получения столь наглядных доказательств никто на острове не сомневался.

– Но кто эти отважные люди? – спрашивали друг у друга жители Бриджтауна. – Откуда они тут появились? Как сумели так быстро разделаться с врагом?

– Думается мне, – важно отвечал губернатор Стид, – что какая-то кучка наших смелых островитян проникла ночью на корабль и овладела им. Остаётся лишь выяснить личности этих героев и воздать им должные почести! Например, выдать по медальке. Не так ли, полковник?

Именно с таким поручением Бишопа и отправили на корабль как полномочного представителя губернатора в сопровождении двух офицеров. Поднявшись на борт испанского галеона, полковник сразу заметил четыре денежных ящика. Свиные глазки плантатора радостно увлажнились, потому что содержимое одного из ящиков ему пришлось почти полностью набить из собственного кармана.

А поперёк палубы двумя стройными шеренгами стояли человек двадцать солдат с мушкетами на изготовку, в кирасах и в испанских шлемах.

Не стоило требовать от недалёкого полковника Бишопа, чтобы он с первого же взгляда навскидку угадал в этих подтянутых, дисциплинированных мужчинах тех грязных оборванцев, которые ещё только вчера горбатились на его полях. Ещё меньше можно было ожидать, чтобы он сразу же опознал сухощавого джентльмена с изысканными манерами, одетого по испанской моде во всё чёрное с серебряными позументами.

На расшитой перевязи висела дорогущая шпага с позолоченной рукояткой, а из-под широкополой шляпы с большим белым плюмажем[18 - Плюмаж – мужское и женское украшение из страусиных или павлиньих перьев. Унисекс.] были видны тщательно завитые локоны чёрного парика.

– Позвольте категорически приветствовать вас на борту «Синко Льягас», дорогой вы наш полковник! – весело прозвучал чей-то смутно знакомый голос. – В честь вашего прибытия нам пришлось нацепить костюмчики испанцев, но не сомневайтесь – вы среди друзей, среди ваших старых и очень недобрых друзей!

Перед ним был Блад, чисто выбритый, разнаряженный, даже помолодевший, хоть сейчас под венец!

– П-питер Блад?!

– С одним «п», – вежливо поправил его доктор, – но в целом вы не ошиблись. А вот это мои товарищи и ваши рабы.

Он указал на застывшую шеренгу.

Полковник выкатил маленькие глазки.

– Дьявол меня раздери! – с идиотским ликованием закричал он, хлопая в ладоши. – Так вот с этими ребятами ты захватил корабль гнусных испанцев? Это же победа, это героизм, это а-ря-ря!

– Я бы скорее назвал это небольшим эпическим подвигом. Конечно, не драка с втрое превосходящими силами вампиров, хотя и они тут есть, но всё-таки немножечко круто…

Бишоп опустился тяжёлой задницей на крышку люка и нервно вытер пот со лба плюмажем от своей же шляпы.

– Ты меня удивляешь! – явно не зная с чего начать, продолжал нести зимнюю пургу плантатор. – Клянусь честью, это поразительно! Дьявольщина, да ведь вы смогли вернуть деньги, захватить такой прекрасный корабль со всеми его богатствами! Чёрт побери, но ты заслуживаешь за это хорошей награды! Вы все заслуживаете хорошей награды, паршивцы!

– Вопрос состоит лишь в том, – тонко заметил Блад, – какую награду мы, по-вашему, заслужили и в чём она будет заключаться?

Полковник Бишоп сделал удивлённое лицо: