Народная Воля – 2017

Народная Воля – 2017
Андрей Бондаренко

Неформатные книги
Давайте, договоримся сразу. Что называется, на берегу.

Речь идёт о Параллельном мире, не более того.

Да, Россия. Но только Россия – Параллельного мира.

Все аналогии не имеют никакого значения. И ответственности – ни малейшей – не влекут.

Так всем будет легче и проще.

Андрей Бондаренко

Народная Воля – 2017

От Автора

Давайте, договоримся сразу. Что называется, на берегу.

Речь идёт о Параллельном мире, не более того.

Да, Россия. Но только Россия – Параллельного мира.

Все аналогии не имеют никакого значения. И ответственности – ни малейшей – не влекут.

Так всем будет легче и проще.

И мне. И вам. И сотрудникам доблестной ФСБ.

Автор.

Из случайно подслушанного разговора.

– В России сейчас – в глобальном понимании – безраздельно царствует её Величество Свобода. Хочешь обеспеченности, сытости, богатства и славы? Не вопрос. Стань скользким, мутным, пройдошистым, хитрым и беспринципным. Научись врать, не платить налогов, лизать задницу вышестоящим гражданам и говорить бесконечно-красивые слова. Позабудь о милосердии, жалости и сострадании. И всё у тебя будет – квартиры, машины, загородные дома, шикарные яхты, белоснежные виллы на берегах тёплых и ласковых морей, доступные длинноногие женщины – в широком ассортименте…. Хочешь быть честным, добросердечным и благородным? Мечтаешь приносить реальную пользу обществу и Родине? И в этом случае нет никаких проблем. Будь и приноси. Никто мешать не станет. Только, брат, в этом случае заранее и навсегда смирись с будущей беспросветной нищетой, бытовой неустроенностью и однозначно-обидным ярлыком, мол: – «Жить не умеет, чудак недоделанный…».

– Что-то мне не нравится такая Свобода.

– Мне, честно говоря, тоже.…Вот, «Народная Воля» и борется – неадекватными методами – со сложившейся несимпатичной ситуацией. То бишь, стремится вывернуть её наизнанку. Мол, пусть хитрые и мутные – станут бедными. А благородные и честные, наоборот, богатыми…. Ещё Президент России постоянно говорит с телевизионного экрана, мол: – «Мы не будем закручивать гайки…». Ладно, не закручивайте, мужи либеральные, коль кишка тонка. «Народная Воля» это сделает за вас…

Пролог

Этого быть не могло. Но, тем не менее, случилось.

Отгремела Первая чеченская война. Не смотря на неразрешимые межнациональные разногласия, было заключено прочное перемирие. Авторитетный генерал Гусев, ясный перец, постарался.

Федералы, отрезав от своенравной Республики примерно одну треть, продвинулись до самой Реки.

Как называлась Река? Не имеет никакого значения. Русские называли её по-своему. Чеченцы – на собственный манер. В официальных географических атласах она значилась под третьим названием. Бывает…

Тем не менее, перемирие было достигнуто. Более того, оно скрупулезно соблюдалось обеими враждующими сторонами на протяжение – без малого – девяти месяцев.

Случались, конечно, и единичные инциденты – со стрельбой и хладными трупами. Но крайне редко и нерегулярно. То бишь, без характерной динамики, обещавшей новую войну. Из серии – «вялые приграничные конфликты».

Да и взаимная стрельба велась несерьёзно и вяло, сугубо от дури отдельных, не в меру нервных и горячих бойцов.

В том смысле, что ни одна из сторон даже и не пыталась форсировать Реку. Постреливали друг в друга с противоположных берегов, не более того. Мол, и генерал-лейтенант Гусев, и Президент Ичкерии Мусса Даудов – фигуры знаковые и уважаемые. Более того, гневливые, своенравные и решительные. Способные – лично – расстрелять провинившегося. Причём, без всякого суда и следствия. Не опасаясь ни родовой мести, ни истошных демократических воплей.

Таких взрослых персон, ясная фарфоровая перечница, надо уважать, побаиваться и – беспрекословно – слушаться. Если, конечно, жизнь дорога. Не говоря уже про офицерские погоны и ценные родовые папахи…

– Странно это всё, – сосредоточенно хлебая гнутой-перегнутой алюминиевой ложкой армейскую пшённую кашу, щедро сдобренную жирнющей свиной тушёнкой, ворчал старший лейтенант Назаров. – Не нравится – лично мне – такая затяжная и звонкая тишина. Так и веет – хренью новой, кровавой.

– Сплюнь, командир, – посоветовал ефрейтор Ванька Борченко, состоявший при Назарове в качестве ординарца, повара, официанта, радиста и дежурного собеседника. – И по дереву постучать не забудь. Причём, и плюй усердно, и стучи – от души.

– Пшёлты…

– Сам – пошёл.

– Молчать! На гауптвахте, морду наглую, сгною.

– Сгноил один такой. Как же…. Во-первых, гауптвахта – изначально – она предназначалась сугубо для благородного офицерского сословия. Во-вторых, кто же тогда по утрам – тебе, гастритнику заскорузлому – будет готовить жиденькую манную кашку? А пышный омлет с помидорами? Кто, блин, я спрашиваю?

– Ладно, живи, уговорил, – благостно вздохнул старший лейтенант. – Манная каша (почти мамкина), она дорогого стоит. Как, кстати, и омлет…. Иван, а где ты куриные яйца берёшь? Я, конечно, лох чилийский и всё такое прочее, но некоторые вещи различать умею. Например, порошковый омлет от натурального – завсегда – отличу. Ну, чего молчишь, прохиндей?

– Дык, это…, – замялся Борченко, – Женский пол – яйцами – обеспечивает….

– Чего, чего? Я не ослышался? – начальственно хохотнул Назаров. – Не, про то, что ты, ефрейтор, являешься записным и идейным «ходоком», я, понятное дело, в курсе. Командир, как-никак. И в Ставрополе – в полковой «учебке» – за тобой была отмечена данная ярко-выраженная тенденция. И на базе, в Махачкале, ты, герой вшивый, был замечен в подвигах романтических. Дело-то понятное и даже – в определённом смысле – полезное…. Но, пардон, здесь?

Действительно, у старшего лейтенанта имелся достойный повод для удивления. Взвод связи, состоявший под его командой, временно квартировал на северо-западном, «федеральном» речном берегу.

Взвод? Не смешите, право. Это до Перестройки они были – полноценные взвода, состоявшие из трёх (а иногда даже из четырёх!), полнокровных отделений. А в данный конкретный момент? Шестнадцать сопливых пацанов, включая надёжного и многократно проверенного Борченко. Не густо, как ни крути…

Взвод располагался в откровенно-неудобном – с точки зрения военной тактики и стратегии – месте. То бишь, на ограниченном – в оперативном пространстве – пятачке.

На юге имела место быть бурная и своенравная Река, на противоположном берегу которой и располагались вражеские – в потенциальном плане – силы. С севера же поджимали высокие и неприступные скалы.

Задачи взвода, поставленные Командованием? Ничего хитрого и оригинального. Обустроить стационарный лагерь на вышеозначенном пяточке и ждать. Долго и целенаправленно – ждать…

Чего, собственно, ждать? Момента, когда из чёрно-бурых скал высунется сверло горнопроходческого бура.

– И кому, Игорь Игоревич, всё это надо? – надоедливо ворчал Борченко, усердно помешивая – гладко-оструганной самшитовой дощечкой – густое пахучее варево, лениво кипевшее в стандартном армейском котелке, подвешенном над догорающим костерком. – Какие, мать его, дырки в скалах? Мол, потом по ним проложат некие секретные кабеля связи…. Какие, к нехорошей маме, кабели? Или же – кабеля?

– Обычные – кобеля, – хмыкал в ответ Назаров. – Тебе ли, кобелине позорной, не знать про это? Кобеля вы, мои – кобеля. Душу всю – растерзали поэту. Кобеля – как весной тополя. И я, милая, знаю про это…

– Гы-гы-гы!

– Отставить!