Страж Государя

Егор выглянул в окошко. Ситуация была просто идеальной: три здоровенных мужика нерешительно и испуганно топтались в относительном отдалении, явно стесняясь близко подходить к царёвым хоромам, зелёная поляна была воистину безгранична – бегай – не хочу. Футбольное поле натуральное…. Сомнений никаких и не было: бой на безграничном пространстве – это вам совсем не то, что схватка на пространстве ограниченном. Бегай себе – и мочи всех по одиночке, в порядке живой очереди…. Элементарно, Ватсон!

Он коротко разбежался и рыбкой нырнул в открытое окно. Перекувырнулся несколько раз подряд, подобрав по дороге в ладонь полусухой конский катышек, вскочил на ноги, бросил катышек в направлении группы потенциального противника, метко попав в густую пшеничную гриву одному из её бойцов, неторопливо побежал в сторону.

– Ты так то вот? – взъярился обиженный детина. – Догоню – убью! – и незамедлительно рванул следом, зажав в ладони правой руки древко косы.

Подпустив обиженного богатыря на расстояние не более двух метров, Егор резко упал на колени, догоняющий споткнулся и улетел вперёд, врезавшись головой в низкий берёзовый пенёк, жалобно застонал…. Крестьянская коса, выпавшая из ослабевших рук своего хозяина, естественно, досталась Егору…

Со всеми остальными он справился похожими методами: но ни кого из своих невольных противников не наградил открытым жестоким ударом в область жизненно важных органов, так – сплошные чудеса ловкости и находчивости.

Вразвалочку, не торопясь, (даже дыхание почти не сбилось!), Егор подошёл к открытому окошку в светлицу, небрежно попросил Зотова:

– Никита Моисеевич, покурить дали бы! А то я свою трубку оставил у герра Лефорта. И, вообще, надо бы мне съездить туда, забрать вещички личные, полезные …

Со второго – холодного этажа (с мансарды – по-нашему), раздался громкий и заливистый смех Петра:

– Жги, Алексашка! Так их – лапотников! Ну, потешил, охранитель …

Зотов многозначительно переглянулся с Зоммером и зашипел:

– Ладно, ходи пока! Но переговорим ещё. Да и мать царская – Наталья Кирилловна, тобой интересуется сильно…

Пётр был бодр и одновременно хмур. Бодр, видимо, по причине природного дара, хмур – по причине вчерашнего похмелья.

– Ну, наигрался? – неприязненно уставился царь на Егора. – Красавец, право слово! Мужикам лупит морды…. Охранитель, тоже мне! А кто позаботится о здоровье государя? Во рту – уличные кошки нагадили, голова трещит, тоска на душе, мать его! Охранитель хренов, оглоблю тебе – в срачное место! Матушка, наверное, уже с самого утра распорядилась – всё хмельное за семь вёрст увести от дворца! Ну, что делать будем, охранитель?

Егор, скромно улыбаясь и смотря в сторону, достал из-под войлочной скатки объёмную кожаную флягу (наполненную вишнёвой настойкой, предоставленной доброй Лукерьей):

– Мин херц! Ты меня за кого держишь? За лахудру дешёвую? Да я за тебя…. Душу отдам! Не говоря уже о пошлой заначке. Бери, пользуйся!

Царь неверной рукой отвернул с фляги крышку, надолго приник к горлышку, фыркая и значимо подрагивая юношеским кадыком.

– Ну, блин, хороший у тебя охранитель?

– Ох, хороший! И наливка – хороша! Только вот – «блин» то здесь причём?

– Да так, пришлось к слову …

Пётр очень быстро восстановился, повеселел, стал строить развёрнутые планы на ближайшее будущее:

– Сейчас перекусим и двинем в Прешпург. Проверим – как там мужики возводят восточную стену, не ленятся ли…. Опять же, Преображенский и Семёновский батальоны должны сегодня упражняться в огневом бое. Вечером поедем на Кукуй, Анна Ивановна звала, мол, вечером петь будет. Хотя, я её и без всяких предварительных песен – готов… Э, да ещё же и обед будет…. Зотыч! Иди сюда! – заорал так, что задрожали стёкла в оконных рамах. – Мы с Алексашкой вернёмся к обеду во дворец. Ты девок дворовых – что покрасивше и помоложе, всех сгони к столу! Осмотрим, выберем…. Чего ты, Алексашка, морщишься? И тебе перепадёт, не боись! Хочется мне вот опыт вчерашний расширить, с другой стороны посмотреть на это дело! Чего это вы нахмурились оба? Перемигиваетесь? Или вам царское слово – не указ уже? – пена полетела во все стороны. – Обоих – в каторгу! Головы поотрубаю, вороги…

А Зотов старательно моргал. Мол, молчи, дурилка, слушай, не перечь, а то – ещё хуже будет. Вот когда замолчит, выговорится, тогда и отвечай…

Егор и молчал послушно: одну минуту, пять, семь, десять….

Наконец Пётр замолчал, нервно провёл ладонью по лицу, чуть подёргал под столом левой ногой, спросил хрипло:

– Чего не возражаете то, гниды? Родственные души обнаружились? Срать я хотел на это дело! Сказано, чтоб гладкие девки были выстроены к обеду? Сказано! Вот пусть и будут выстроены, как я велел! Кто чего сказать хочет?

– Дозволь мне, государь? Как твоему верному охранителю? – очень вдумчиво попросил Егор. – Никто же не оспаривает твоего царского права – иметь всех этих девок: хоть по одной, хоть – скопом. Тут дело в другом! Заболеть можно от тех утех…. Серьёзно так заболеть, вплоть до самой смерти! Есть такие хитрые болезни…. Зотыч, подтверди!

– Зотыч?

– Подтверждаю, государь! И нос иногда отваливается от тех дел, и ноги – отказываются ходить! Тут надо каждую, до того дела как, проверять на здоровье обязательно. Господом Богом нашим клянусь – проверять требуется!

После долгого молчания Пётр спросил – требовательно, нетерпеливо:

– Так чего делать-то, советчики? Давайте, решайте, мне ждать – не досуг, хочется очень! Ну, слушаю вас!

Егор, понимая, что нельзя оставлять без боя завоёванные рубежи, предложил с ходу:

– По этому вопросу необходимо назначить «матку», ну, как у пчёл! Такую опытную женщину, обязательно – хорошего роду-племени, в возрасте уже, чтобы бес под рёбра не стучался, но – с полными понятиями. Как и что, что можно, что – нет. И чтобы в болезнях женских всё понимала-соображала…. А, Зотыч? Есть такая на примете? Чтобы ты ей верил, как себе? Давай, соображай! Может, у самого в молодости было чего? В том плане, что имеется зазноба, к которой до сих пор дышишь неровно? Вопрос-то серьёзный! Сам царь спрашивает….

Никита Моисеевич был мужиком тёртым и умным. В том смысле, что его глаза тут же превратились в нули арифмометра. Егор понял, что их обладатель занят серьёзными и тщательными подсчётами: сколько денег можно срубить за продажу такой серьёзной и скользкой должности?

Пётр, не смотря на свою внешнюю несообразительность, тут же взревел по сути:

– Чего кумекаешь-то там? Кому должность продать подороже? Быстро называй имя! Башку снесу!

Зотов довольно зажмурился, явно вспоминая что-то приятное:

– Есть одна достойная боярыня, из рода Толстых. Ну, такая плотная, весёлая, жена дяди твоему, государь….

– А, знаю! – Пётр повеселел, – Достойная тётка! Всё мне чего-то подмигивает. Я ей сам всё объясню…. Не, и вы ей всё объясните, чего уж там! Исполняйте – ваши должности…

Перекусили наскоро: слегка пованивающая, бело-розовая солонина, овальные ржаные лепёшки-плетёнки, варенные куриные яйца, квашеная капуста, маринованная редька. На десерт – красная, но очень кислая – до сведенных скул, вишня, мелкий сладкий розовый крыжовник, пенный квас.… Поев, царь непрерывно рыгал, явно не догадываясь, что это неприлично.

Краем глаза уловив осуждающий взгляд Егора, Пётр, тем не менее, нашёл время и для вопроса:

– Чего лыбишься то? Ты и вчера ещё морду воротил на сторону. Раз я твой «мин херц», то и говори всё – как оно есть!

– А чего, и скажу, не буду молчать! – осмелел Егор. – В том плане, что таким женщинам как Анна Ивановна – не нравится…. А в Европах – женщины ещё красивей, ещё капризней! Не, мин херц, я только про них! Не будешь обижаться? Точно, не прикажешь рубить голову, на дыбу поднимать? Ну, ладно. Тогда – слушай…

И рассказал: о том, что зубы чистить иногда нужно, что рыгать – лучше не рыгать, и пукать при женщинах – тоже не стоит…. Да и о многом другом ещё…

– Понятно излагаешь, охранитель! Завтра ещё раз повторишь – полезное дело! – криво усмехнулся Пётр. – А сейчас поедем – отдадимся, так сказать, утехам воинским …

Отдача, правда, на взгляд Егора, слабоватой получилась. Выехали верхом на смирных лошадках на высокий холм, вооружились подзорными трубами.

Семёновцы знатно и тщательно обустроились на менее высоком, но крутом холме: за их позицией располагался густой сосновый лес, солдаты выкопали глубокие и широкие рвы, навязали поверх рвов густые фашины, спрятали за фашинами пять-шесть бронзовых пушек. Преображенцы же шли в тупую атаку – выстроившись в пять строёв, не пригибаясь, крича разные весёлые и солёные ругательства. В них стреляли молодой репкой, скатывали со склона холма берёзовые брёвна, бросались еловыми шишками и камнями.

– Форверст! – размахивая тонкой шпагой, кричал генерал фон Зоммер. – В атаку, за мной!

– Хрен вам всем! – отвечал ему генерал Автоном Головин, возглавлявший обороняющихся семёновцев.

Часа два с половиной длилась эта уморительная эпопея – с переменным успехом.

– Ну, как тебе, Алексашка? Здорово? – азартно блестя своими круглыми глазами, спросил Пётр. – Вот она – воинская потеха! Вот, чем надо заниматься! Как считаешь? Слышал про великого Александра Македонского?