Купчино, бастарды с севера

– Что такое?

– Я же нынче, если ты, оболтус сладкоголосый, запамятовал, являюсь ярко-выраженной, практически-угольной брюнеткой. Слегка кудрявой. Причём же здесь – «белобрысое сердце»?

– Брюнетка, тоже мне, выискалась, – радостно и дурашливо улыбнулся Сомов. – Перекрасилась и думает, что все следы надёжно спрятаны. А, пардон, интимные места? Загадочно и смущённо молчишь? Может, проверим?

Александра выключила компьютер, встала, грациозно, чисто по-кошачьи потянулась и, недвусмысленно расстегнув верхнюю пуговицу на ситцевом халатике, томно промурлыкала:

– Уговорил, служивый. Будем проверять. Будем… Говоришь, первого нашего сына мы назовём – «Эрнесто»? Не возражаю. Красивое и звучное имя. Но, как уже было сказано выше, данный момент дорогого стоит…

В это время, как назло, грубо и нагло разрушая эротическую ауру, затренькал мобильный телефон. Требовательно так затренькал, насмешливо, язвительно и глумливо.

– Вот, и всё, что было. Вот, и всё, что было. Ты как хочешь – это назови…, – демонстративно застёгивая пуговицу и отчаянно фальшивя, пропела Сашенция. – Тяжёлое и неблагодарное это дело – быть любовницей мента.

– Не любовницей, а гражданской женой, – поправил, поднося мобильник к уху, дотошный Пашка. – Сомов на связи. Говорите.

– Товарищ майор, там это…, происшествие, – замямлил расстроенный голос дежурного по отделению. – Зафиксирована перестрелка. Бдительные граждане звонили…

– Ты, родной, толком докладывай, – нежно поглаживая свободной ладонью Санькины загорелые коленки, посоветовал Пашка. – Кто в кого стрелял? Сколько раз? Где? Кто звонил?

– В самом конце Малой Балканской, рядом с кольцом «шестьдесят второго» трамвайного маршрута. Звуки выстрелов – порядка четырёх-пяти – долетели со стороны бетонного долгостроя. Звонила трамвайная диспетчер. В смысле, диспетчерша.

– Что с потенциальными фигурантами?

– Никого подозрительного вблизи не зафиксировано. Только молоденькая испуганная девица пробежала с той стороны. Поймала частника на белом неприметном «Жигулёнке» и уехала в сторону метро. Номера машины? Далековато было, старенькая диспетчерша не рассмотрела.

– Стреляли, значит? Ну-ну. Бывает. Ладно, понял, – облегчённо выдохнул Сомов. – Сделаем, братец, так. Звонок бдительной гражданки, ясен пень, зафиксируй в журнале. Всё честь по чести и подробно. Как предписывают строгие инструкции. А, вот, с выездом на место происшествия… Сейчас у нас двадцать часов тридцать пять минут. Белые ночи на излёте. Скоро начнёт темнеть. С раннего утра, пожалуй, наведаемся на Малую Балканскую и внимательно осмотрим означенный подозрительный долгострой.

– Не получится – с раннего утра, господин майор, – окончательно запечалился дежурный. – Ну, никак…

– Почему это, вдруг?

– Дык, во время звонка бдительной гражданки была включена «громкая связь». По приказу подполковника Назарова. Он у нас проводил что-то вроде внеплановой вечерней инспекции. Так что, было строго велено – незамедлительно проверить поступивший сигнал. Ответственным назначен майор Сомов. Вот, поэтому и звоню.

– Спасибо, конечно, – вежливо поблагодарил Пашка. – Ну, Тощий бастард и гусь. Лапчатый и шумный. Это в том плане, что непоседливый очень… Кстати, а где он сам?

– Четыре с половиной минуты назад отбыл. На Малую Балканскую. Мол, рядом находится родильный дом – особо важный социальный объект, поэтому необходимо лично принять участие в проверке поступившей информации.

– Вот, я и говорю – гусь. Вернее, человек-такса. Беспокойная такая, непоседливая и шустрая… Ничего не попишешь. Выезжаю…

Сделаем маленькое отступление – сугубо информационной направленности.

Пашка Сомов был, безусловно, хорошим человеком.

Хорошим и правильным. То бишь, правильным питерским пацаном. Практически рыцарем без страха и упрёка.

Как же, блин невский, иначе? Отслужил в родимых Органах без малого тринадцать лет? Отслужил. Причём, в том же самом районе, где и родился, откуда и уходил в доблестную российскую армию. Куда потом, отслужив, и вернулся… Не посадили? Нет, до сих пор на свободе. Не застрелили – в бурные и неверные девяностые годы прошлого века? Пытались, конечно. И не один раз. Но ничего у них, сук грязных, толком не получилось. Так, только два сквозных ранения и контузия лёгкая. Ничего, в общем, серьёзного… Не выгнали из славных Рядов? Ну-ну. Не смешите, пожалуйста. Надёжные и несуетливые специалисты, они завсегда в цене… Из младших лейтенантов – за столько лет – дослужился лишь до майора? Не вопрос. Скромность, как всем известно, она украшает человека. В том смысле, что правильного и нормального человека. Отнюдь, не депутатов и депутаток – всех уровней и созывов…

– Хороший, тёртый и правильный кадр, – изучив подробное досье на подчинённого, многозначительно ухмыльнулся очередной новый Начальник питерского ГУВД, генерал-лейтенант Тургаев, Трофим Иванович. – Честно служил. Перед вышестоящими не прогибался. Карьеры, нагло идя по головам сослуживцев, не строил. Воровал? Типа – по скромному крышевал всякую азербайджанскую братию, жмущуюся к станции «Купчино»? Наверное, ёшки-матрёшки. Времена такие. Но, судя по докладным запискам службы собственной безопасности, делал это грамотно, вдумчиво и без излишней жадности. То есть, дружа с головой… Ладно, Катенька, пропускаем данного неприметного субъекта дальше. Ставь уверенную и жирную галочку. Мол, внеочередную служебную аттестацию прошёл успешно. Вопросы, подозрения и нарекания отсутствуют. Достоин именоваться гордым и красивым словом – «полицейский»…

Ленивое вечернее солнышко, разбрасывая вокруг себя нежно-малиновое марево, неподвижно висело у самого горизонта. Высоко в блёкло-голубом небе, обещая на завтра хорошую погоду, отчаянно носились – крохотными чёрными молниями – бодрые стрижи.

Справа – относительно трамвайного «кольца» – возвышалось серо-скучное здание роддома. Слева, примерно в двухстах пятидесяти метрах, наблюдался полуразвалившийся деревянный забор грязно-синего цвета, за которым угадывалась приземистая бетонная коробка неизвестного долгостроя.

– Это он и есть, искомый объект, – уверенно поворачивая автомобильный руль, проворчал Сомов. – Гнилое местечко, доложу я вам. Мутное и подозрительное донельзя. Потенциальное пристанище всяких там маньяков, вурдалаков и вампиров…

Пыльная ухабистая дорога привела старенький майорский «Опель» к ржавым воротам, одна из створок которых лежала в широкой канаве, заполненной до краёв буро-чёрной водой и различным мусором.

«Странное дело», – непонимающе передёрнул плечами Пашка. – «Говорят, что в нашей любимой России – окончательно и бесповоротно – победил рачительный капитализм. Мол, кругом сплошная частная собственность… Почему же данный недостроенный объект окончательно заброшен и не охраняется? Может, это какой-то государственный заказ? Например, второй корпус купчинского роддома? Мол, вороватый частный подрядчик получил сто процентов предоплаты и, долго не раздумывая, подло свинтил в неизвестном направлении? Вполне реальная и жизненная версия, вполне… Так, въехали в ворота. А куда дальше? Свежая колея ведёт направо…».

«Опель» подъехал к полукруглой бетонной арке, ведущей во внутренний дворик. Возле арки были припаркованы два полицейских сине-белых «Форда», рядом с которыми нервно покуривала парочка молоденьких сержантов-водителей.

– Привет, орлы! – покинув машину, бодро поздоровался Сомов. – Что тут у нас?

– Трупы, господин майор, – машинально пряча дымящуюся сигарету за спину, доложился один из сержантов. – И человечьи, и собачьи…

В тёмном проёме бетонной арки, беззащитно вывалив на сторону длинный розовый язык и злобно скаля тёмно-жёлтые зубы-клыки, лежала большая чёрно-пегая овчарка. Мёртвая, понятное дело. На шее собаки располагался широкий кожаный ошейник, густо усыпанный пирамидальными солидными шипами, а неподвижные круглые глаза отливали равнодушным балтийским янтарём.

– Крохотная бурая дырочка наличествует посередине лба. Кровь сочится ало-чёрным ручейком, – отметил Пашка. – Меткий стрелок, однако, нам попался… А ты, сержант, судя по характерным ухваткам, демобилизовался из армейских рядов совсем недавно?

– Так точно. Полтора месяца назад.

– Ну-ну… Господин подполковник во внутреннем дворе?

– Так точно.

– Ладно, докуривайте, служивые…

Перешагнув через собачий труп, Сомов прошёл под арку.

Внутренний дворик, в котором явственно попахивало пороховой гарью, оказался достаточно просторным, но от души захламлённым разнообразным строительным мусором: полусгнившими деревянными рамами, кучами битого стекла, пустыми банками из-под краски и беспорядочно разбросанными цилиндриками чёрного битума.

Подполковник Назаров стол возле тёмно-бежевой двери, помеченной красным крестом, и, слегка наклонившись, с любопытством осматривал мужское неподвижное тело. Ещё несколько сотрудников РУВД равномерно рассредоточились по двору, занимаясь, судя по всему, изучением других трупов.

– Прибыл по вашему приказанию! – подойдя, доложил по установленной форме Пашка.

– О, Павел Сергеевич! – протягивая руку, обрадовался Тощий бастард. – Приветствую! Очень даже кстати. Ведь, данный недостроенный объект, если я ничего не путаю, находится на подведомственной вам территории?

– Ничего не путаете, – покладисто подтвердил Сомов. – На вверенной мне территории. Виноват, – про себя же он отметил, что рукопожатие у Назарова крепкое, а взгляд внимательный, пристально-изучающий и цепкий.

Приоткрылась дверь с красным крестом, и из неё появился молоденький тщедушный лейтенант.

– Вот, и Потапов! – продолжил, широко улыбаясь, излучать неземную радость Тощий бастард. – Завершил осмотр помещения? Молодец! Давай, Потапов, обрисуй господину майору обстановку. Вам же, как-никак, вместе работать по этому делу. Сомову – как руководителю отделения полиции, на территории которого и произошло данное преступление. А ты, лейтенант, будешь курировать ход расследования в качестве представителя Районного Управления. Давай, излагай. Обрисуй, так сказать, общую картинку, но, не выпуская из вида ключевых деталей.

– Разрешите, я сперва вызову экспертов? – предложил Пашка. – Типа – для пользы дела?

– Эх, майор, майор, – неодобрительно покачал головой Тощий бастард. – За кого вы меня принимаете? За провинциального мечтателя и чукотского недоумка? Напрасно, честное слово. Всех уже вызвали. И местных, и районных и прокурорских… Приступай, Потапов, к докладу.

– Значится так, – солидно откашлявшись, принялся излагать лейтенант. – Обнаружено три мёртвых человеческих тела. Два принадлежат, вернее, принадлежали при жизни молодым людям крепкого телосложения, от двадцати пяти до тридцати лет. Третий, – указал рукой на труп, лежавший под ногами у подполковника, – уже в годах. Был…, – громко сглотнул предательскую слюну. – Никаких документов при покойных не обнаружено. Возможно, их унёс с собой неизвестный убийца. Имеется ещё немецкая овчарка в ошейнике с шипами. Застреленная… По оружию. Рядом с одним из трупов обнаружено чёрное короткоствольное ружьё, предназначенное для стрельбы «усыпляющими» ампулами. Такими, как правило, пользуются зоологи и прочие учёные, занимающиеся изучением животного мира. В правой ладони второго трупа зажат пистолет марки «Глок» израильского производства – с пустой обоймой, пуля в стволе отсутствует. Но, судя по характерному запаху из ствола, можно с уверенностью утверждать, что совсем недавно из этого пистолета стреляли… Смерть всех пострадавших наступила от огнестрельных ранений. Хотя. Не знаю… На лице пожилого покойника имеются какие-то странные рваные раны, которые я не могу однозначно идентифицировать…