После нас

Однажды, в ходе командировки, мне удалось побывать на одном из таких «варварских месторождений», расположенном недалеко от перевала Махипар. Тропинка, которая вела к большой яме на скале, где проводились взрывы, добытчиками не минировалась, поэтому по ней можно было идти почти свободно. Дело в том, что дожди вымывают мины из-под насыпей камней и те меняют свое местоположение на дороге. Контрабандисты были себе не враги, да и, по всему видать, люди не жадные – охраны у копей никакой не было.

Особняком от других преступных и полупреступных сообществ Афганистана стоит гильдия бутлегеров, которые в исламском государстве рискуют не только угодить под пресс уголовного законодательства, но и быть судимы шариатским судом, что гораздо страшнее. Лично я их преступниками не считаю, так как шурави 10 лет учили афганцев пить спиртное, а перестроиться на здоровый образ жизни с приходом к власти моджахедов и талибов сумели далеко не все. Мне не посчастливилось встретить в Афганистане ни одного офицера полиции, который бы отказался выпить со мной или моими друзьями немного водки, виски или пива. Люди пребывают в постоянном стрессе, а если не выпивать, снять его можно разве что пулей в голову.

Как-то раз кабульская газета «Арман-е Мелли» опубликовала свое собственное исследование подпольного рынка алкогольной продукции Исламской Республики, которое я прочитал с большим интересом. Оказывается, что фальсифицированная водка под брендом «Столичная», которая не имела никакого отношения к России, все чаще стала появляться в подпольной торговле в дуканах. Большое количество прозрачной жидкости, продававшейся в бутылках со знакомой во всем мире этикеткой, производилось непосредственно в Афганистане, в основном в северных провинциях страны. По данным «Арман-е Мелли», так называемая водка являлась не чем иным, как алкогольным суррогатом, производившимся местными самогонщиками из кишмиша, который проходил неплохую очистку. Автор статьи приводил в исследовании слова одного из афганских бутлегеров, который рассказал, что он сам производит кишмишовку и разливает ее в большие пластиковые бутыли, а перекупщики закупают стеклотару и этикетки «Столичная» в соседнем Пакистане, после чего осуществляют розлив. По мнению автора статьи, бренд «Столичная» пользовался особой популярностью в Афганистане, где спиртные напитки были полностью запрещены шариатом. Алкоголесодержащая жидкость в таких бутылках «уходила» в подпольной рознице довольно дорого.

Не стоит забывать, что в 1980-х годах употребление спиртного в Афганистане не каралось законом, а настоящая водка «Столичная», как и молдавские коньяки открыто продавались во многих магазинах по очень умеренным ценам. Но все же торговцы ввозили из Пакистана и фальсифицированную водку, выдавая ее за советскую. В ряде случаев при употреблении пакистанского напитка были отмечены случаи отравления, иногда заканчивавшиеся летальным исходом. Местная афганская кишмишовка, более известная под названием «ватани» («родная»), продавалась в то время в шашлычных и в продуктовых магазинах в двойных целлофановых пакетах. При посещении забегаловок местные жители и иностранцы просили владельцев точек быстрого питания перелить ее в никелированные чайники и подмешать туда кока-колы, чтобы при употреблении не оскорблять чувств верующих. Еще в период нашей «оккупации» в Кабуле официально функционировал винный завод, построенный итальянскими специалистами во времена Захир-шаха. Он производил и официально поставлял на прилавки афганских магазинов сухие красные и белые вина «Кастелино», бренди «Нерон», мятную водку «Мастика», ряд других спиртных напитков. И это выбивало почву из-под ног контрабандистов.

Я не претендую на доскональное исследование статей бизнеса афганских ОПС, так как этой теме можно было бы посвятить целый трактат. Но хочу привести выдержки из беседы, состоявшейся у меня с председателем палаты предпринимателей Афганистана и зампредом Торговой палаты ИРА Джан Ханом Алокозаем относительно гильдии «профессиональных попрошаек». Собеседник врать из конъюнктурных соображений мне никогда не стал бы, к тому же прекрасно относился к русским. Во времена Апрельской революции он занимал пост губернатора провинции Кунар и даже состоял в руководящих органах НДПА.

По его словам, большинство жителей афганской столицы и других крупных городов страны, куда в поисках заработка стекалось население сельских районов, не могло нормально питаться из-за стремительного роста цен на продовольствие и базовые продукты – такие как мука, рис и подсолнечное масло.

– За последний месяц цена за 50-килограммовый мешок пшеничной муки увеличилась на 200 афгани (четыре доллара), а пятилитровой банки подсолнечного масла перевалила за 370 афгани (более семи долларов), – отметил собеседник.

– Только в Кабуле цены за один последний месяц на основные виды продуктов выросли в среднем на 20 %. Еще месяц назад большая пресная серая лепешка, служащая основной пищей для городских бедняков, стоила шесть афгани. Сегодня ее цена поднялась до 10 афгани (20 центов). Средняя зарплата учителя или врача в Кабуле составляет около шести тысяч афгани (120 долларов) в месяц, городская же голытьба поднимает случайными заработками в среднем три тысячи афгани в месяц, – рассказал мне бывший губернатор Кунара. С учетом того, что люди тратят деньги на обогрев своих жилищ, платят за электричество или уголь, на еду не остается практически ничего.

Толпы мигрантов, прибывавших в Кабул из южных афганских провинций, где шли боевые действия, сбивались в шайки вымогателей, ведя борьбу за место под солнцем с местными городскими нищими. Весь город был поделен на квадраты между профессиональными попрошайками, которые атаковали иностранцев и хорошо одетых горожан, прося, а порой и требуя подать им милостыню на кусок хлеба или мяса. Поездки на продовольственный рынок или в магазины стали для иностранцев сущим кошмаром: как только автомобиль иностранца парковался около магазина, мгновенно его облепляли женщины в чадрах, старики и дети, вымаливая дать им почему-то именно «один доллар», что в переводе на афганскую валюту в 2008 году составляло примерно 50 афгани. Отсутствие действующих предприятий и, как следствие, работы и средств к существованию для миллионов бедняков, обитавших в афганской столице, могло уже в скором времени превратить некогда цветущий Кабул в город нищих и попрошаек.

В то же время начальник одного из районных управлений полиции Кабула, известный мне еще по Кандагару 80-х, рассказал, что город поделен и между наркоторговцами-подростками, продающими в розницу с лотков сигареты с гашишем и шарики с опиумом всем желающим. В конце дня все торговые точки «экстренной наркологической помощи» объезжали кураторы, свозившие заработанные деньги своим неведомым хозяевам и оставляя пацанам примерно 10–20 процентов от выручки.

Нельзя было обойти вниманием и автоугонщиков, в то время это был прибыльный воровской бизнес. Большинство легковых машин в Афганистане были подержанными, на половину из них легальные документы отсутствовали, а новые штамповались в Кабуле и других городах в подпольных типографиях. Подпольщики работали умело, и порой отличить подлинный документ от поддельного не представлялось возможным без специальной экспертизы. О качестве подделок может свидетельствовать такой интересный факт: в начале января 2008 года пограничная полиция Афганистана задержала на границе иранского гражданина, который умудрился по поддельным документам отслужить в афганской армии аж два года. Пресс-служба МО сообщала, что «гражданин Ирана, некий Рухулла, используя поддельные паспорт и удостоверение личности, проник в ряды афганской армии и был схвачен афганской пограничной полицией при попытке возвращения на родину». Рухулла признался, что жил в Афганистане под вымышленным именем Махмуд. Он изготовил себе поддельные документы в Кабуле и два года прослужил в афганском армейском корпусе в городе Кандагар.

Угнанные автомобили воры пригоняли в гаражи, где очень быстро перекрашивали и меняли содержимое салонов – сиденья, руль и прочие детали. Зачастую владельцы угнанных авто в полицию не обращались, так как на руках у них не было никаких документов на «железного коня», а еще чаще машины просто не были растаможены. Подрастающее поколение, держа равнение на своих старших братьев, занималось тем, что воровало в городе боковые зеркала, причем вырывая их с корнем, стеклоочистители, колеса и вообще все, что можно было быстро снять с машины и унести. Вечером под покровом тьмы награбленное приносилось ими в те же гаражи, где скупщики краденого давали им немного денег за труды. Легализация ворованных авто происходила быстро, не без участия «оборотней в погонах» из дорожной полиции (ГАИ).

Что же касается преступников более высокого полета, то, на мой взгляд, главным организованным преступным сообществом Афганистана в то время являлось само правительство. Взять хотя бы историю с приватизацией единственной в стране государственной авиакомпании «Ариана», на самолетах которой советские граждане летали из Кабула в Москву еще в 80-х годах прошлого столетия. Эту историю я знаю доподлинно, и рассказал мне ее бывший офицер ХАД, имевший доступ к источнику, знакомому с ходом чисто формального расследования внезапной кончины гендиректора «Арианы» Забиуллы Исмати, стоявшего у истоков ее создания. Исмати, которого не убили ни моджахеды, ни талибы, погиб в борьбе за правду. По словам моего товарища, некоторое время назад (а дело было летом) часть членов правительства вознамерилась проверить деятельность этой государственной авиакомпании, а затем приватизировать ее как «неэффективную». Этому очень противился Исмати, успешно управлявший «Арианой» на протяжении долгих лет. Гендиректор написал письмо президенту Хамиду Карзаю с требованием прекратить проверки и «закулисную возню за спиной компании», пригрозил уйти в отставку. Но Карзай не внял. В результате дело кончилось тем, что с рынка авиаперевозчиков была вытеснена азербайджанская авиакомпания «АЗАЛ», предлагавшая своим клиентам недорогие билеты в Баку и Москву, а полуприватизированная «Ариана», ставшая монополистом авиаперевозок по маршруту Кабул – Москва, взвинтила цены на авиабилеты аж в три раза. Гендиректор уйти в отставку не успел – его скосила неизвестная болезнь, от которой он скоропостижно скончался. По данным собеседника, «неизвестная болезнь» возникла сразу после того, как Исмати, бродившего по инстанциям в поисках правды, кто-то из представителей высших эшелонов власти напоил отравленным зеленым чаем.

Историю о махинации века – приватизации и искусственном разорении одного из крупнейших финансовых учреждений Афганистана Kabul Bank – я знаю в деталях. Это была гениальная операция по самообогащению, провернутая руководством афганского ЦБ, топ-менеджментом Kabul Bank и «фигурами, особо приближенными к президенту».

Инициативная группа в лице брата президента Афганистана гражданина США Махмуда Карзая, брата первого вице-президента Хасана Фахима и еще нескольких влиятельных фигур, в том числе руководителей крупных коммерческих фирм, с ведома главы афганского ЦБ Абдула Кадыра Фетрата решили стать акционерами Kabul Bank и, пользуясь своим высоким положением и авторитетом, взяли в нем многомиллионные ссуды. В этом им помогли за очень приличный «откат» исполнительный директор банка Халилулла Фирузи и директор, являвшийся номинальным владельцем финансового учреждения, Ширхан Фарнуд. Затем они вернули эти деньги в банк, но уже за выкупленные акции. Банк денег не потерял, подельники стали его акционерами и негласными руководителями, а возвращать деньги самим себе посчитали очевидной глупостью. Затем первый вице-президент Афганистана маршал Фахим продавил через правительство перевод выплат по зарплатным схемам, в том числе всем сотрудникам МВД, военным и госслужащим, через Kabul Bank. Вот как надо было работать без отмычек, наркотиков, контрабанды и киднеппинга…

Впоследствии родственники президента и вице-президента, а также еще 16 крупнейших заемщиков банка зарвались и «кинули» Kabul Bank в общей сложности более чем на 900 миллионов долларов, накупив роскошной недвижимости только в Дубае на 160 миллионов. Денег в банке стало недоставать, заемные долги никто, кроме Карзая, гасить не собирался, а паникеры-вкладчики побежали снимать сбережения с депозитов. Банк закрылся, а МВФ в этой связи прекратил перевод Афганистану траншей международной финансовой помощи. За пару недель до закрытия финансового учреждения замминистра финансов ИРА, с которым меня познакомил экономсоветник нашего посольства Александр Братяков, лично уверял меня в том, что слухи о грядущем крахе Kabul Bank не имеют под собой никакого основания. Затем директор Центробанка сбежал в США, опасаясь ареста, топ-менеджеры злополучного банка заняли почетные места на нарах в тюрьме Пули-Чархи, а акционеры остались на свободе при своих. Правда, некоторые из них также предпочли скрыться за рубежом.

МВФ требовал от президента Исламской Республики объяснений по поводу того, что произошло, наказания виновных и возвращения украденных денег. Попутно в США прокуратура начала преследование его брата по обвинению в неуплате налогов и сомнительных финансовых сделках. История тянулась достаточно долго, но в результате разгневанный президент Афганистана поручил Минфину рассекретить доходы родственников высших лиц страны – от самого президента, вице-президентов до министров. Минфин в тот же день обязал все местные и иностранные компании и организации в месячный срок предоставить списки родственников афганского истеблишмента, работающих в этих организациях, назвать занимаемую ими должность и размер их денежного вознаграждения. Организации, не выполнившие это распоряжение, были объявлены замешанными во взяточничестве и коррупции, а потом просто закрыты. Таким образом, вместо афганских казнокрадов пострадали иностранные организации, где работали родственники членов правительства.

Афганцы хотят жить при коммунизме

Соотечественников, переживших нелегкие 90-е годы в России, происходившее в Афганистане в двухтысячных, наверное, ничуть не удивит. Там творилось почти все то же самое. И как в России многие, и я в их числе, ностальгируют по ушедшей власти коммунистов, так и афганцы вспоминают сегодня старые времена с благоговейным трепетом.

В мае 2008 года афганский еженедельник «Абади Уикли» обнародовал данные телефонного опроса жителей провинции Кабул, по итогам которого выяснилось, что подавляющее число горожан и сельских жителей хотело бы жить при коммунизме.

«Большинство жителей афганской провинции Кабул хотели бы жить при «коммунистическом» режиме свергнутого моджахедами и убитого талибами доктора Наджибуллы», – писал «Абади Уикли». Инициатором опроса, который частично захватил еще четыре провинции, примыкающие к кабульской, стала популярная радиостанция «Салам ватандар» («Привет, соотечественник»), которой помогал один из крупнейших афганских операторов сотовой связи. На мобильные телефоны афганцев поступил вопрос: «Какой из политических режимов прошлого и настоящего времени вы считаете наиболее отвечающим вашим интересам?» В качестве ответа предлагалось выбрать один или несколько из пяти предложенных вариантов: «коммунистический» режим доктора Наджибуллы, который пал в 1992 году, когда Россия прекратила осуществлять помощь Республике Афганистан; режим Себгатуллы Моджаддеди, вождя партии моджахедов «Нэджате мелли» (Национальное освобождение), который пришел на смену режиму Наджибуллы; режим Бурханутдина Раббани, вождя партии моджахедов «Джамиате исламие Афганистан» (Исламская партия Афганистана), который сменил на посту президента Афганистана Моджаддеди; режим талибов под руководством Муллы Омара; нынешний режим президента Хамида Карзая.

Опрошенные в большинстве своем выбрали сразу несколько опций, а не какой-то один режим. Так, за власть покойного Наджибуллы проголосовали 93,2 % респондентов, против – 1,2 %, воздержались от голосования – 5,6 %. За режим Моджаддеди высказались 37,6 % опрошенных, против – 1,5 %, воздержались – 60,9 %. За политический режим Бурханутдина Раббани – 51,6 % респондентов, против – 1,4 %, воздержались – 47 %. Режим Муллы Омара набрал 18,4 % голосов, против проголосовали 1,7 %, воздержались – 79,9 %. Режим Хамида Карзая посчитали наиболее отвечающим их интересам 45,5 % опрошенных, против высказались 52 %, воздержались 2 % респондентов. Телефонный опрос проводился в течение одной недели. В нем приняло участие около 10 тысяч человек. Цена голосования составила для абонентов сотовой связи 10 афгани (около 20 центов).

Не лишним будет отметить, что в разоренной войной стране сотовая телефония почему-то была очень дешевой. Одна минута разговора с заграницей фиксированно стоила 10 центов, входящие звонки из любого уголка мира были бесплатны, никакого внутреннего роуминга не существовало и в помине. В этой связи пользоваться сотовыми телефонами могли даже бедняки – как мужчины, так и женщины.

Кстати, о «слабом» поле. По прилету в Кабул я был немало удивлен разительными переменами, произошедшими в жизни женщин Афганистана. Увидеть полуоткрытое женское лицо, обрамленное черным платком, можно было разве что в старом «советском» микрорайоне. В городе же почти все женщины ходили в глухой и непроницаемой для солнечных лучей чадре, почему-то грязно-фиолетового цвета. Исключение составляли одиночки, выходившие иногда из роскошных автомобилей, останавливавшихся возле крупных универмагов, вероятно, с целью шопинга. Эти женщины с открытыми лицами, но все же в платках передвигались короткими перебежками только в сопровождении вооруженной охраны. В целом же по стране примерно 99 % женщин сменили присущую цивилизованному обществу 80-х одежду на фиолетовые и черные чадры.

Афганские женщины в постреволюционном обществе Исламской Республики утратили почти все свои права, превратившись усилиями талибов и клерикалов в безмолвных животных, которых можно было продать, изнасиловать, убить или даже закопать в землю заживо. Многие из них стали просто товаром. Ленты афганских информагентств почти ежедневно пестрели сообщениями об убийствах и самоубийствах женщин, девочек-подростков и даже малолетних детей, подвергшихся групповому изнасилованию, причем как со стороны родственников, так и бандитов с полицейскими. Происходило это преимущественно в сельских районах страны.

Приведу несколько характерных примеров: в феврале доведенная до отчаяния молодая женщина попыталась покончить с собой в суде афганского города Мехтарлам, совершив акт самосожжения. Двадцатипятилетняя Пахтана, которой суд отказал в ее иске, облила себя на судебном заседании бензином и подожгла. Пламя удалось сбить, женщина в тяжелом состоянии была госпитализирована. Суд Мехтарлама рассматривал дело о бытовом насилии и вынес решение не в пользу истицы. По словам Пахтаны, она подвергалась неоднократным побоям и насилию со стороны мужа. В марте того же года восьмилетняя девочка была изнасилована в афганской провинции Тахар. Уроженка деревни Джалалихаи уезда Нахре-Сафид провинции Тахар подверглась насилию со стороны ее 20-летнего соседа по дому.

Изнасилование малолетних, как, впрочем, и всех женщин вообще, в сегодняшнем Афганистане крайне распространенное явление. Коран запрещает добрачные и внебрачные связи, они караются по законам шариата. И хотя изнасилование считается в Афганистане одним из самых тяжких преступлений, за совершение которого грозит длительный тюремный срок, нападения на слабый пол происходят очень часто. Для того чтобы вступить в законный брак и заниматься сексом на законной основе, молодые люди или их родители должны выплатить родителям невесты калым, который составляет от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч долларов. Поэтому во всех афганских семьях девочка – желанный ребенок. Но в связи с нищетой населения Афганистана, вызванной тотальной безработицей, накопить на калым для подавляющего большинства мужчин представляется нереальным. Поэтому они совершают изнасилования, порой даже малолетних детей, не задумываясь, что впереди их ждет тюрьма, а также плюют на будущую судьбу своей жертвы. Те же счастливцы, кому к старости удается накопить калым, берут в жены совсем молоденьких девушек, а порой даже и девочек, стремясь восполнить упущенное время жизни любовными утехами с малолетними. Огромное количество афганских жен не счастливы в браках, а многие женщины, неоднократно подвергавшиеся насилию со стороны старых мужей, заканчивают свой земной путь самоубийством.

С падением в 2001 году режима «Талибан» жизнь афганских женщин, которым конституцией были дарованы широкие социальные права, изменилась только на бумаге. Доведенные до отчаяния мракобесием «сильного» пола женщины все чаще стремились свести счеты с жизнью. Лишь в одной западной афганской провинции Герат за 2007 год покончить жизнь путем самосожжения попытались более 90 женщин. Семьдесят из них погибли, а остальные на всю жизнь остались калеками. Афганские суды в конфликтных семейных вопросах, как правило, выносили решения не в пользу жертв насилия, а, наоборот, руководствуясь учением шариатских школ.

Нельзя сказать, что женщины в Афганистане не борются за свои права, но такое открытое противостояние мракобесию могут позволить себе лишь единицы. Как правило, это женщины-парламентарии, настойчиво требующие от правительства наказывать тех, кто совершает акты насилия в отношении женщин, невзирая на их социальный статус и занимаемые государственные посты.

– Именно влиятельные люди, как правило, замешаны в преступлениях, связанных с изнасилованиями, – заявила как-то депутат нижней палаты афганского парламента Шукрея Баракзай, выступая на пресс-конференции в Кабуле. По мнению Баракзай, в последнее время наблюдался значительный рост преступлений на сексуальной почве. Это происходило из-за полной безнаказанности преступников и слабости процессуальной системы правосудия. – Главенство Закона в значительной мере подорвано хорошо упакованными преступниками, которые не боятся правосудия. Это серьезный вызов всей нашей законодательной системе, – подчеркнула депутат. По ее мнению, после совершения изнасилований преступники вместо того, чтобы предстать перед судом, легко могли покинуть страну, избежав наказания. В качестве примера депутат привела случай изнасилования малолетней девочки сыном депутата нижней палаты афганского парламента Пайянды Мохаммада. Отпрыск законодателя был выпущен из тюрьмы под залог и должен был дожидаться судебного разбирательства. Однако он смог запросто покинуть страну и избежать наказания за содеянное.

– Тот, кто позволил выпустить под залог насильника, которому предстояло предстать перед правосудием, сам должен быть судим. Это необходимо для того, чтобы восстановить веру людей в Закон, – сказала смелая женщина.

Звонок из прошлого

Начало холодной зимы 2008 года ознаменовалось двумя очень печальными для меня известиями. Третьего января в Кабуле в возрасте 83 лет скончался бывший начальник Генерального штаба Вооруженных сил Афганистана генерал Баба-Джан. Он родился в уезде Бехсуд провинции Нангархар, окончил военный институт, а затем и афганскую военную академию. Успешно окончил академию Генштаба в СССР, а затем был назначен начальником афганской военной академии «Харби Пахантун», начальником оперативного отдела Минобороны, после чего начальником Генштаба, а затем послом Афганистана в Германии. Генерал Баба-Джан, награжденный многими государственными наградами, беззаветно защищал территориальную целостность родины и государственные границы, являлся участником нескольких исторических Лойя-джирг. Министерство обороны Исламской Республики выразило глубокие соболезнования семье и друзьям покойного, отметив значительный вклад военачальника в дело укрепления обороноспособности родины.

А уже восьмого января на 66-м году жизни покинул этот мир бывший начальник штаба ВВС и ПВО Афганистана генерал-майор Мир Хамза, в свое время принимавший участие в военном мятеже министра обороны Республики Афганистан Шахнаваза Таная против правительства Наджибуллы. Похороны генерала должны были состояться в афганской столице, а его тело перевезено самолетом из Дели в Кабул. В двух печальных историях финала жизни видных афганских военачальников не мог не радовать лишь один факт: министерство обороны Исламской Республики отдавало дань памяти высшим офицерам, воевавшим пусть и за другой общественный строй, но все же за свою родину. Я отметил для себя: армейские традиции были живы, и это дорогого стоило.

Однако если ушедшим в мир иной афганским генералам военные отдавали должные почести, то по отношению к живым представителям спецслужб периода правления Хафизуллы Амина они были непримиримы. Осенью 2008 года в Кабуле военный суд второй инстанции рассматривал дело экс-главы службы государственной безопасности «АГСА» Демократической Республики Афганистан Асадуллы Сарвари, который возглавлял ее в правительстве Нура Мохаммада Тараки. На заседании выступил председатель суда генерал Абдул Хак, который поведал о «внутренних и внешних преступлениях» подсудимого, а также прокурор, который привел свидетельства родственников погибших в тот временной период (1979 год).

В конце 2005 года суд первичной инстанции уже рассматривал дело Сарвари, который находился в заключении все время после прихода к власти моджахедов в 1992 году. Он потребовал для него смертной казни. Суд обвинил его в массовых убийствах афганцев сразу после свершения Апрельской революции 27 апреля 1978 года. Сам 66-летний Сарвари виновным себя не признавал и заявлял, что лишь выполнял приказы законного руководства страны. Сарвари, пуштун по национальности, родился в 1942 году в провинции Газни, окончил летное училище в СССР. После победы Апрельской революции принадлежавший к крылу «Хальк» («Народ») Народно-Демократической партии Афганистана Сарвари занял пост начальника службы госбезопасности. После свержения спецназом КГБ и ГРУ в 1979 году режима Хафизуллы Амина и ввода в страну советских войск Сарвари стал членом Политбюро ЦК НДПА, заместителем председателя Революционного совета ДРА.

С началом второго этапа Апрельской революции, когда к власти пришел президент Наджибулла, Сарвари был направлен послом в Монголию. Он был арестован в Кабуле моджахедами полевого командира Ахмадшаха Масуда после падения правительства Наджибуллы в 1992 году. После того как сторонники Масуда своими артобстрелами превратили в руины большую часть Кабула и под натиском войск Гульбеддина Хекматиара отступили в свою «вотчину» – долину Панджшир, Сарвари находился в одной из панджширских тюрем Масуда.

Основные репрессии, которые теперь вменяли Сарвари, развернулись в Афганистане в период нахождения у власти бывшего премьер-министра Хафизуллы Амина, по приказу которого глава государства Нур Мохаммад Тараки был задушен у себя в резиденции. По разным данным, без суда и следствия тогда было казнено и замучено от 50 до 200 тысяч человек. Лично я был свидетелем происходивших в то время массовых расстрелов внутри кабульской центральной тюрьмы Пули-Чархи, а также за ее пределами, на полигонах 4-й и 15-й танковых бригад армии ДРА. Помимо сотрудников органов госбезопасности, в расстрелах участвовали армейские офицеры, принадлежавшие к крылу «Хальк» НДПА. Но нельзя не упомянуть и о том, что во время гражданской войны, вспыхнувшей после свержения «коммунистического» режима в 1992 году, в Афганистане было убито от 1,5 до 2 миллионов человек. Однако за эти военные преступления никто перед судом так и не предстал. В результате военный суд приговорил Сарвари к 19 годам тюремного заключения.

Русские – великая нация

Пользуясь тем, что в посольстве да и на работе в Москве наступили новогодние каникулы, я решил посвятить время, свободное от передачи оперативной информации, организации встреч с представителями местного истеблишмента. Мой выбор пал на министра иностранных дел, так как, по отзывам, глава МИД был человеком очень образованным, интеллигентным, умным и доброжелательным. Посоветовал встретиться с Рангином Дадфаром Спанта мне директор афганской дипломатической академии при внешнеполитическом ведомстве товарищ Гайрат, который в 80-е годы учился в Москве и отлично говорил по-русски. По словам Гайрата, министр опирался в своей работе на старую дипломатическую школу, большинство представителей которой учились в СССР, а потому питал большое уважение к русским.

Через моего товарища, начальника управления информации и печати МИД, мы договорились с министром о встрече, и уже 11 января я сидел в его кабинете. Родом из иранского племени, но увидевший свет в афганском Герате, Спанта в свое время учился в Кабульском государственном университете, а затем продолжил учебу на политолога в Турции и Германии. Он свободно говорил на дари, пушту, турецком, немецком и английском языках. Спанта обрадовался, что ему не придется думать по-немецки, которым он владел в совершенстве, и наша беседа протекала сначала на английском, а затем и на дари.

С первых же минут диалога министр дал понять, что нынешний уровень взаимодействия между Исламской Республикой Афганистан и Российской Федерацией ниже обоюдных возможностей двух стран.

– Хочу проинформировать вас, что, к сожалению, уровень наших обменов, экономического и торгового сотрудничества ниже существующих возможностей, притом что межгосударственные отношения, основанные на принципах дружбы и добрососедства, можно назвать судьбоносными, – сказал он. – Российская Федерация поддержала Афганистан на международном уровне после коллапса режима «Талибан». Она же выразила поддержку нашей позиции и в Совете Безопасности ООН, и в других международных организациях, являясь членом Совместного совета по координации и мониторингу за выполнением Лондонского Соглашения по Афганистану, – продолжил глава афганского внешнеполитического ведомства. – Это взаимодействие можно назвать очень хорошим. Россия поддержала Афганистан и в вопросах, касающихся реконструкции национальной армии, и в ряде других начинаний, – отметил Спанта.

Когда министр узнал, что я в Афганистане тружусь уже много лет, он откровенно обрадовался, поняв, что ему не придется произносить формальные фразы. И тогда он перешел к деловой части.

– Российская Федерация обладает огромными знаниями по Афганистану, в том числе по национальным ресурсам нашей страны, которые проистекают из нашего прошлого. Такого рода преимущество должно быть использовано в деле восстановления Афганистана и наращивания обоюдовыгодного сотрудничества в сферах экономики и торговли, – сказал он.

Отвечая на вопрос о наиболее перспективных сферах взаимовыгодного сотрудничества, глава МИД произнес: «Я думаю, что к таковым можно отнести сотрудничество в области нефте- и газоразработок, а также в других масштабных проектах – таких как строительство дорог и гидроэлектроэнергетика».

– Россия – одна из важных стран, оказывающих влияние на наш регион. Пусть мы и не прямые, но все же соседи, – подчеркнул собеседник, отхлебнув чаю из фарфоровой чашки. – В Афганистане проживает много людей, получивших образование в России, большое количество афганцев умеет разговаривать по-русски, и это должно быть использовано для укрепления сотрудничества между двумя странами. Мы должны использовать кредит отношений прошлого, которое проистекает из наследия СССР, и привнести его в настоящее. Но мы также должны смотреть вперед, чтобы открывать новые горизонты сотрудничества, – отметил министр.

По его словам, он часто и откровенно обсуждал эти насущные проблемы со своим российским коллегой Сергеем Лавровым.

– Я думаю, что у России и Афганистана существует общий для наших стран подход к проблеме терроризма, который угрожает обоим государствам. У нас это движение «Талибан», в России – это чеченские террористические группировки.

Рассказывая о своих впечатлениях от недавнего официального визита в Россию, министр отметил, что это была его первая поездка в РФ.