Брошь, или Мистики династии Романовых

– Ты за билетами?

– За какими билетами? – не сообразил Сергеев.

– Ну, мы ведь в отпуск… – робко напомнила жена.

– Нет, – отрезал супруг. – Отпуск отменяется.

Светлана удивлённо и жалобно посмотрела на него, но молодой человек по-прежнему не обращая никакого внимания на расстроенную жену, резко бросил:

– Позвони и отмени заказ билетов.

Он пока не хотел совсем отказываться от поездки на Чёрное море, но против своей воли, всё-таки озвучил жене это огорчительное известие. На короткое мгновение стало совестно, и он добавил: – Хотя не надо. Я сам потом… – небрежно расчесал волосы и пошёл в прихожую.

– Ты скоро вернёшься? – вслед ему робко спросила Светлана, но ответа от мужа не последовало. Входная дверь захлопнулась за ним.

В этот выходной день на проспекте было довольно оживленно, поэтому Михаилу пришлось идти к переходу, чтобы пересечь дорогу. На противоположной стороне проспекта он вдруг увидел Софью Михайловну, которая, к его удивлению, несмотря на начало дня, уже собиралась уходить.

Вещи её были собраны. Она сидела на маленькой табуретке и оживленно беседовала со своей соседкой. Торговля семечками вряд ли была для Софьи Михайловны средством заработка, скорее, давало возможность общаться с людьми. Увидев молодого человека, она обрадовалась, поприветствовала его грациозным жестом руки и воскликнула:

– Добрый день, сударь! Я очень рада вас видеть. Вот вы и отвезёте меня домой! Ведь так? Не откажете, нет?

– Конечно отвезу! – Сергеев искренне обрадовался такому повороту событий. Теперь ему не надо было придумывать, повод, чтобы вновь оказаться в гостях у загадочной женщины. – Может я прямо сюда машину подгоню? – добавил он.

– Нет-нет. Ни в коем случае. Здесь ведь нельзя машину парковать. Нам неприятности ни к чему, – решительно возразила Софья Михайловна.

Через десять минут джип Сергеева, нарушая правила дорожного движения, выехал на проспект Фрунзе. Спутница Михаила только сердито поморщилась, явно не одобряя опасную манеру вождения молодого человека. Затем Сергеев, в свойственной агрессивной манере, начал перестаиваться во второй ряд, но тут женщина высокомерным тоном, словно, отдавая распоряжение извозчику, приказала. – Нет, пожалуйста, прямо! Молодой человек удивленно покосился на пассажирку. Такой надменной и барственной он её не видел ни разу, но в этот момент она весело заулыбалась, и Михаил понял, что его разыграли и весело расхохотался.

– Зря Вы веселитесь, молодой человек. Такие опасные манёвры принесут Вам ещё много неприятностей, – строго одёрнула его женщина.

– Разве мы ее к Вам домой едем?

– Совсем нет. Я покажу дорогу, – Софья Михайловна внимательно посмотрела на него. – Но это будет чудесное времяпрепровождение, – Направо, здесь направо, за светофором, – уточнила она. Проехав ещё пару сотен метров, Сергеев, опять же по её просьбе, еще раз свернул направо и остановился рядом у небольшого скверика. Хотя он располагался почти в центре города, вокруг было тихо и безлюдно. Небольшие деревца, несколько скамеек и церковь через дорогу при полном отсутствии проезжающего автотранспорта делали этот уголок уютным и уединенным. Сергеев прекрасно знал этот маленький парк, но бывал здесь редко. Молодой человек вопросительно посмотрел на спутницу.

В этот момент похоронным маршем дала о себе знать телефонная трубка. Именно эта мелодия Шопена была запрограммирована на звонок из офиса. Михаил услышал в трубке голос главного бухгалтера и недовольно спросил: «Что надо?» Из сбивчивого рассказа сотрудницы Сергеев понял, что в офис звонил деловой партнёр и настойчиво просил об отсрочке долга. Якобы, он сейчас не может вернуть деньги, а задержка платежа грозила ему банкротством из-за высоких штрафных санкций, предусмотренных договором. Это было правдой, и Михаил об этом знал, но жалости или сочувствия к должнику не испытывал. Только для того, чтобы отвязаться от неприятного разговора, он распорядился позвонить ему через неделю, что подразумевало отсрочку на тот же срок. Устный ответ ни к чему не обязывал Сергеева, просто он еще не решил, как поступить с просителем в дальнейшем, Михаил ещё не решил. Однако склонялся к тому, чтобы рассрочек больше не давать и требовать деньги к возврату как можно быстрее. Это был его принцип – слабым в бизнесе не место. Пока он разговаривал по телефону, Софья Михайловна вышла из автомобиля и расположиться на ближайшей скамейке. Когда Михаил подошёл, она жестом пригласила его сесть рядом и негромко сказала:

– Миша, давайте посидим немного. Я передохну, а затем мне надо будет сходить в церковь, – и после некоторой паузы продолжила. – Помните, я вас спросила, веруете ли вы в Бога? Тогда вы меня очень подкупили своим ответом.

– Но я же ничего, кажется, не ответил? – удивился Сергеев, убирая в карман предусмотрительно отключенный сотовый телефон.

– О, вы не правы, ещё как ответили. Да, вы промолчали, это так, но молчание получилось очень красноречивым. Впрочем, мой вопрос был достаточно бестактен. Обычно люди отвечают «да» или «нет», исходя отнюдь не из своих убеждений, а из предполагаемого мировоззрения собеседника. К сожалению, люди так устроены, что стремятся говорить то, чего от них ожидают услышать. Вы заметили, что в большинстве бесед речь идёт о бытовых малозначащих вещах, да и то всё сводится к взаимному поддакиванию…? – спросила женщина и замолчала, ожидая ответа.

– Софья Михайловна, извините, что перебиваю, но вы так говорите, будто вы как минимум доктор философии, – полушутливо произнёс Михаил.

– Милейший, моя философия – это моя жизнь, а научная степень – прожитые годы. Я подумала, если у вас, Мишенька, есть характер, значит ещё не всё потеряно. Вы не стали ничего выдумывать, стараясь мне угодить, как зачастую делают люди, не знающие что сказать, – не обращая внимания на несерьёзный тон молодого человека, строгим голосом промолвила женщина. Михаил непонимающе посмотрел на собеседницу, а Софья Михайловна, поймав его удивлённый взгляд, произнесла ещё более загадочную фразу:

– Только ваш твёрдый характер достоин лучшего применения. А вот удивляться не стоит, рано ещё удивляться, не наступило ещё для этого время…

– Что вы имеете ввиду? – Молодой человек с интересом разглядывал прихожан, которые начали выходить из церкви после окончания службы. Громко затрезвонили колокола, оглашая округу бодрыми мелодичными звуками

– Миша, вы слышали, что–нибудь про Сад Камней? – Софья Михайловна пристально посмотрела Михаилу в глаза.

– Ну, что–то вроде… – неуверенно промямлил Сергеев, а Софья Михайловна, игнорируя его невнятное мычание, продолжила:

– Это величайшее послание Бога человечеству, сотворённое руками буддийского монаха Соами, находится в монастыре в Японии и представляет собой всего лишь небольшую земляную площадку с расположенными на ней пятнадцатью камнями. Но в этом-то как раз и заключается секрет. Камни расположены таким образом, что с любого ракурса и под любым углом зрения можно увидеть только четырнадцать камней – один всегда не виден. Более пятисот лет величайшие умы пытаются разгадать тайну послания. Для одних – это символ безграничности познания. как бы ни были глубоки знания, всегда есть нечто, чего мы ещё не знаем. Для других это стимул для самосозерцания. Для меня это не что иное, как одно из свидетельств существования Творца. Один из камней всегда не виден – но ведь он есть! Если мы чего-то не видим, то это не означает, что этого не существует, не так ли? Ведь, если мы, например…

Улица вдруг стала наполняться фиолетовым туманом, который с каждой секундой становился всё гуще и гуще. Деревца медленно таяли, отрываясь от земли, трава приобретала синеватый оттенок, а затем она и вовсе утонула в лиловой мгле. Ровная речь Софьи Михайловны вязла в тумане, как в вате, и уже была едва слышна, а ещё через несколько секунд голос её окончательно пропал.

Михаил помахал перед лицом рукой, пытаясь разогнать туман, чтобы убедиться в том, что его собеседница, которую уже не было видно, находиться рядом. Попытка удалась, но в образовавшемся просвете он увидел… себя стоящим за спиной буддийского монаха. Тот сидел в позе лотоса с закрытыми глазами, и губы его почти беззвучно шевелились. Однако, несмотря на то, что он шептал на чужом языке, Михаил всё понимал, а по обрывкам фраз сообразил, что тот молиться.

Внезапно монах очнулся, открыл глаза, и стал осматриваться вокруг, словно пытаясь что-то увидеть. Судя по тому, как его отрешённый взгляд прошёл сквозь Сергеева, молодой человек понял, что монах его не видит. Михаил ощупал себя руками. Всё было в порядке. Во всяком случае, для самого себя он был вполне осязаем и материален. Монах подхватил полы своих багряных одежд, поднялся и принялся ходить туда и обратно, торопливо собирая с земли камешки покрупнее. Михаил инстинктивно сделал шаг назад, чтобы не помешать незнакомцу, когда тот ступил в его сторону, но это оказалось излишним. Монах прошёл сквозь него. Молодой человек окончательно понял, что его не существует ни для монаха, ни для того времени и местности, в которых он сейчас находился. Монах тем временем поднял камешек из-под ноги Михаила. Буддист продолжал шепотом творить молитву, просил Создателя вразумить его, но в чём Михаилу не было слышно.

Монах собрал горсть камней, вернулся к тому месту, где сидел несколько минут назад, присел на корточки и начал расчищать и рыхлить землю перед собой. Он освободил небольшую площадку, и как ребёнок в песочнице, стал прилежно ровнять её ладошками. Закончив, хотел было вытереть испачканные руки о себя, но передумал и, не найдя для этой цели ничего подходящего, всё-таки вытер руки о край одежды с изнанки. Потом встал, отряхнув подол, тщательно смахнул крошки земли с одежды и опять присел.

Все это монах совершал с отсутствующим взглядом, как будто не отдавая отчета своим действиям. Усевшись на пятки, постепенно повышая тон и монотонно раскачиваясь, монах продолжил молиться с ещё большим усердием. Его голос звучал всё громче и громче. Внезапно на самой высокой ноте молитва прервалась, монах резко вдохнул и напряженно с шумом медленно выдохнул, после чего ещё несколько мгновений продолжал раскачиваться из стороны в сторону в полной тишине. Затем вдруг замер и потом точными уверенными движениями – как фигурки на шахматной доске – расставил все камешки на земле. Каждый на своё место, в строго определённом порядке.

В этот момент Михаил физически почувствовал, как невидимая, но плотная энергия, подобно ветру, чуть не сбила его с ног, и ему пришлось приложить усилие, чтобы противостоять этому горячему потоку.

Молодой человек на мгновенье зажмурил глаза, а когда вновь открыл их, то увидел монаха ползающим вокруг своего творения. Незнакомец прижимался щекой к земле и, прищурив один глаз, разглядывал комбинацию камней с разных сторон, уже ничуть не заботясь о чистоте своих одежд. Только сейчас Михаил понял, что он увидел создание Сада Камней, вернее, его макета. А ползающий монах, есть не кто иной, как Соама. Пока Сергеев обдумывал свою догадку, Соама вскочил, сбросил с себя накидку, взмахнул ею и бережно накрыл своё творение. В это же мгновенье свет померк, как если бы монах накрыл сейчас не только своё творение, но и весь этот райский уголок природы, в котором они сейчас пребывали…

……………………………………………………………………………………………

Постепенно полный мрак начал приобретать темно-синий оттенок, и даже стали видны очертания крон невысоких деревьев. Михаил не сразу сообразил, что находится уже в другом месте, и понял это лишь по приторному аромату цветов, внезапно пахнувшему на него. Тотчас он разглядел яркие звезды на тёмном небосклоне и услышал стрёкот ночных цикад. Сергеев замер на несколько мгновений, чтобы привыкнуть к темноте и затем сделал несколько осторожных шагов вперёд.

Глядя перед собой во мрак ночи, он не заметил стоящего перед ним дерева и лишь в последний момент, чтоб не удариться о кряжистый ствол, вытянул вперёд руки, но было уже поздно. Однако удара не последовало: Сергеев просто прошёл сквозь дерево. «Мираж что ли?» – подумал Михаил, но потом сообразил, что мир был материальным, это он по-прежнему оставался неосязаемым и невидимым. На всякий случай предварительно махнув перед собой руками и не ощутив при этом ни малейшего сопротивления, Сергеев легко прошёл сквозь кустарник и замер.

Постепенно страх и удивление исчезли. Михаил привык к своему состоянию и уже спокойно огляделся вокруг. Поблизости мерцало слабое зарево небольшого костра. Хотя Сергеев и был уверен в том, что невидим, но всё–таки остался стоять за кустом, чтобы принялся наблюдать за происходящим из-за укрытия.

Вокруг костра сидело несколько человек, и они, по всей видимости, дремали. Михаил, осторожно ступая по жухлой траве, обошёл костер и углубился в темноту. Вдруг он услышал исступлённый шепот: «…Авва, Отче! Всё возможно Тебе: пронеси чашу сию мимо Меня, но не чего Я хочу, а чего Ты». Сергеев вспомнил, что где-то он уже слышал подобное и подумал: «Кажется у Пастернака, тьфу… блин, причём тут Пастернак

? Куда я попал на этот раз?»

То, что он сейчас увидел, показалось знакомым. Внутри похолодело от страшной догадки, но любопытство всё же взяло верх. Михаил сделал ещё пару шагов вперёд и увидел коленопреклонённого человека. Тишина ночного благолепия была нарушена бряцаньем оружия и шагами приближающихся людей. Между кустов замелькали огоньки факелов. Незнакомец поднялся с колен и, вытирая с лица слёзы и кровь рукавом хитона, направился к костру. Люди возле пылающего огня проснулись только после того, как он подошёл к ним вплотную. Лишь сейчас Михаил разглядел озарённое пламенем лицо человека и не поверил своим глазам… Это был Иисус Христос! Всё вдруг стало ясно. Внезапно Михаил, не искушенный в религии и ни разу, не державший Библию в руках, понял, что сейчас произойдёт. Услышав, что к ним подходят не знакомые люди, спутники Христа вскочили со своих места и растерянно смотрели на приближающуюся толпу. Один из учеников Иисуса взялся за рукоять короткого меча. Сергеев теперь стоял между пришедшими людьми и Христом. Михаил поочерёдно смотрел то на тех, то на других ожидая напряженно развития событий.

Стражники, а судя по вооружению и доспехам, это были именно они, подняли факелы повыше. Печальные глаза Бога излучали доброту и тепло. Михаил, желая защитить его невольно сделал шаг и тут же остановился потрясённый – по взгляду Иисуса он понял, что Христос его видит! В голове Сергеева (потому что тишина не была нарушена ничем) прозвучал спокойный голос: «Не надо ничего делать, я тоже всё знаю!»

Михаил замер. Солдаты расступились, а из чёрной глубины вышел смуглый человек с бородкой. Произнеся: «Раввуни, Раввуни», он благоговейно поцеловал Христа. В этот момент вновь горячий поток энергии заставил Михаила отступить на несколько шагов. Факелы в руках солдат разом погасли, и тяжелый мрак упал на Гефсиманский сад. Стало холодно. В меркнувшем свете Сергеев успел увидеть, как один из спутников Христа вновь попытался выхватить меч, но Иисус мягко положив руку на эфес, воспрепятствовал этому. Его слова: «Вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал мне Отец?» гулким эхом прозвучали уже в полной темноте.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тяжёлая темнота уходила постепенно, словно нехотя отступая под натиском холодного рассвета, и у Михаила было несколько минут, чтобы осознать своё положение в ином месте и времени. И всё-таки без сюрприза опять не обошлось. Он обнаружил себя одетым в оранжевую тогу и просторные шаровары. Ноги были обуты в мягкие тапочки. Сам он находился среди буддийских монахов. Михаил попытался определить собственную внешность и провёл рукой по затылку. Так и есть, голова была такой же наголо бритой, как и у всех окружающих его людей. Сергеев сделал справедливый вывод, что внешностью среди них он не выделялся. На этот раз молодой человек был вполне материален и для себя, и для других.

Монахи, сидя на крутом косогоре, дружно молились в ожидании восхода солнца, и их голоса сливались в один мерный вибрирующий гул. Склон холма, на котором они находились, был покрыт невысоким кустарником, клочками растущим до самой вершины. Вдалеке сквозь сырой утренний туман можно было разглядеть снежные вершины, как на полотнах Рериха. Михаил едва заметно стал поворачивать голову влево и вправо, наблюдая за окружающими людьми из–под полуприкрытых век. Внезапно он поймал себя на мысли, что тоже молится на незнакомом, но понятном ему языке.

В центре сидящих монахов стоял небольшой золотисто – красный паланкин, украшенный резными изображениями Будды. Опущенные тяжёлые занавеси скрывали от посторонних глаз бесценный груз. Десять человек, вооружённых саями

, стояли вокруг паланкина. Очевидно, это были охранники. Впрочем, любой из тех, кто находился, здесь не задумываясь броситься бы на защиту паланкина в случае малейшей опасности. Михаил и в себе чувствовал эту такую решимость.

С первым лучом солнца молитвенный рефрен смолк. Один из монахов поднялся и подошёл к паланкину. Он аккуратно и бережно поднял со всех сторон багряную ткань. Сергеев увидел, что внутри роскошные носилки были выложены множеством атласных подушек. На самой маленькой из них стояла шестиугольная шкатулка, которая напоминала мини-пагоду. Богато украшенная яшмой и кроваво–красными рубинами, она служила хранилищем реликвии. Сделав её доступной лучам солнца и взорам людей, старший монах расположился впереди всех. По взмаху его руки все встали, а четверо крепких мужчин подняли паланкин. Остальные хранители, сомкнув строй по обе стороны носилок, прикрыли шкатулку своими телами. Процессия медленно двинулась по крутому склону вверх, к самой вершине.