Егерь Императрицы. Унтер Лёшка

– Вот, от меня лично, как от представителя местной уездной власти. Хороший тульский пистоль с ударно-кремневым замком, он как раз сейчас идёт на вооружение наших драгунских полков. Пары ему, увы, нет, ну да при желании, кому надо, тот и сам ему потом эту пару прикупит, всё равно они по одним лекалам сейчас всеми нашими оружейниками делаются.

Мужчины выпили ещё по одной стопочке, так сказать, за удачное начало состязаний, и пошла потеха. Вначале каждый покрутил в руках штуцер, примерил его к плечу, пощёлкал курком на холостом спуске, чуть ли не на зуб то оружие попробовал. Всё говорило о том, что стрелки они были многоопытные и к делу стрельбы относились с особой ответственностью и даже любовью.

Лешка, глядя на всё это, даже немного оробел поначалу – а ну как опозорится тут перед такой-то вот представительной компанией? Но старлей из будущего уверенно ему тукал в мозгу: «Не боись, прорвёмся, главное – не спешить и не дёргаться. Ровное дыхание, плавные движения и мягкий спуск, и всё тогда у нас будет нормально».

Пристреляв штуцер своими пристрелочными патронами, стрелки вышли на свой первый огневой рубеж. Перед каждым из них была своя мишень, и по команде хозяина поместья каждый соревнующийся произвёл в неё по одному выстрелу в цель со ста шагов. Результат у всех был примерно одинаковым. Каждый пробил чёрное яблочко, вымазанное чёрной сажей, на белой холстине. Мужчины стреляли даже не скинув свои массивные шубы и особенно даже при этом не выцеливаясь.

Со второго рубежа стреляли уже посерьёзнее, в шубе оставался только предводитель дворянства и сам Лёшка, не скинувший своего полушубка, затянутого поясным ремнём. Целились все тоже подольше, но результат был такой же, как и в первом случае. Все четыре пули стрелков поразили чёрный центральный кружок, только у доктора пробоина была в самом низу, немного вылезая на белёную холстину. Однако все согласились с Петром Григорьевичем, засчитавшим и это попадание, – как-никак, а пробоина-то коснулась чёрного края мишени.

На третьем рубеже шубу скинул уже и сам Аристарх Михайлович, покрутив руками и шумно продышавшись перед выстрелом. На удивление мишень была поражена всей четвёркой, даже пробоина доктора была ближе к центру, чем в предыдущий раз.

На четвёртом огневом рубеже в триста шагов после тщательной чистки оружия четвёрка стрелков уже не спешила. Каждый стрелял так, как ему подсказывал его опыт и разумение. Всех дольше тянул с выстрелом судья, трижды поднимая и наводя ствол и затем снова его опуская. Наконец, прозвучал последний выстрел, и все мужчины, словно дети, рванули наперегонки к своим мишеням.

Стоны разочарования послышались одновременно и от судьи и от доктора. Пули обоих довольно далеко от чёрного яблочка пробили белёную холстину, что была натянута на щиты, и из претендентов на победу теперь оставались лишь только два стрелка. Однако на пятый рубеж допустили всё же всех, ведь по условиям соревнований каждый должен был выпустить свои пять пуль.

Четыреста шагов было приличным расстояние даже и для XXI века – как-никак это ведь всё те же триста метров, очень немало для пулевой стрельбы. Алексей ласково погладил ложе штуцера, крепко обхватил его цевье и, вжав плотно приклад в плечо, пару раз глубоко вздохнул и выдохнул, затем сделал третий глубокий вдох и замер на месте, не выдыхая. Вот мушка совмещена с целиком, выбираем пла-авно свободный ход крючка и так же пла-авно выжимаем спуск. Бабах! Выстрел, окутав всё облаком сгоревшего пороха, заслонил собою мишень. «Как там всё получилось, попал ли?!» – роились в голове мысли.

Результаты удивили всех. Чёрный круг пробила только пуля мальчишки. Рядом с «яблочком», но всё-таки в белой части мишени зияла и пробоина Требухова.

– Ну что же, победа, несомненно, твоя, молодой человек, – сокрушённо пожал плечами Аристарх Михайлович. – Я и сам почувствовал, как при выстреле слишком уж перетянул спуск, видать, от того чуток и «кивнул» ствол. Но ты, конечно, молодец, поздравляю! Как это только во столько-то лет тебе удаётся вот так вот точно стрелять, молодой человек, ну никак не пойму я! Видать, талант у тебя к этому делу есть, талант! – и он поднял указательный палец к небу. А давай-ка, ради интереса, мы с тобой и с пятисот шагов в цель ударим, а? Ты, конечно, уже тут победил, вне всяких сомнений, но теперь уже так это, скажем, для лично интереса постреляем? – и предводитель дворянства озорными глазами взглянул на Лёшку.

– А давайте, Аристарх Михайлович, – улыбнулся мальчишка. И «главный дворянин» уезда пошёл самолично отмерять расстояние от мишени.

– Лёшка! Уступи Михайловичу, не порти ты людям праздник, – совершенно серьёзным тоном наказывал сыну Пётр Григорьевич. – Нам ещё тут жить дальше и дела свои решать, а уж я тебя тогда в патронах ущемлять вовсе не буду!

И вот было отмеряно пять сотен шагов. Учитывая богатырское телосложение предводителя, в метраже это были, пожалуй, все четыре сотни метров. Хорошее расстояние даже для стрельбы из личной «стрелковки» XXI века, а тут у него в руках был старинный штуцер, да и руки эти были вовсе не воина-спецназовца, а всего лишь пятнадцатилетнего подростка. Но Егоров проигрывать никогда не любил, а тем более вот так вот, «на поддавках и уступках».

– А-а-а, будь что будет, ну отберёт потом батюшка штуцер, буду тогда из драгунского пистоля в стрельбе упражняться и посильнее на физику поднажму! – мальчишка упрямо тряхнул головой в такт своим мыслям и пошёл на огневой рубеж.

Тут всё повторилось в точности так же, как и на предыдущих четырехстах шагах. Единственно, что даже при его-то резком зрении мишень сейчас элементарно «плавала» вдали, и поймать такую трудную цель было делом вовсе не лёгким, тем не менее три положенных ему выстрела прозвучали.

– Ну вот и отпали все сомнения, господа, никакой случайности тут просто на просто быть не может. У твоего парня, Пётр Григорьевич, несомненный талант к стрельбе из нарезного оружия, – провозгласил общее мнений учёный доктор. А две пробоины в мишени Аристарха Михайловича против трёх у Алексея всем всё наглядно подтверждали.

– Представьтесь по всей форме, господин Егоров! – сдвинув сурово брови, потребовал у накрытого стола предводитель уездного дворянства.

– Старший сержант гвардии Измайловского полка Егоров Алексей. Нахожусь в отпуске от службы до достижения срока призыва и по обучению наукам.

– Объявляю вам, сержант гвардии Егоров, моё личное благорасположение! Если вы и в прочих военных науках такие успехи, как в стрельбе, имеете, так вам тогда прямая дорога в службу в гвардию, именно там вы высот быстрее всего добьётесь, – поздравлял парня Требухов. – Ну да это уже не мне решать, а вашему папеньке. Пока же на правах старшего в звании из всех здесь присутствующих, как полковник в отставке, объявляю тебя победителем в штуцерной стрельбе и передаю причитающийся приз из четырёх рублей серебром и вот этот вот драгунский пистоль, – и Аристарх Михайлович указал рукой на стопочку серебряных рублей и лежащий рядом с ней пистолет.

Лёшка был на седьмом небе. Выходит, что и здесь он чего-то уже стоил и даже успел за столь малый срок после слияния сознаний добиться. Одно его только смущало в этот сладостный миг – это батюшкин кулак и тот грозный вид, с которым он его втихаря демонстрировал. Да не радовала ещё такая ехидная и презрительная ухмылка старшего братца Пашки, подносящего к вкушающим зажаренного барашка гостям очередную бутылочку крепкого из стоящих недалече саней. «Ну что же, в каждой славе есть толика горькой зависти и непонимания», – философски подумал Лёшка и пошёл чистить штуцер.

Глава 6. Троекуровы

Знакомство с князьями Троекуровыми у Алёши состоялось ещё в октябре месяце, сразу же после Покрова. Пробегая свою дальнюю дистанцию на самой границе земель батюшкиного поместья, он вдруг услышал лай собак от ближайшего перелеска и из праздного любопытства свернул в ту сторону. На открывшейся его взору полянке мальчишка заметил сидящего на попоне благообразного пожилого мужчину, который, морщась и постанывая, растирал вытянутую ногу. Около него крутились две лохматые породистые борзые, а рядом хрумкала пожухлую от морозца траву гнедая кобылка.

– У вас что-то случилось? Чем я могу быть вам полезен? – Алексей с самым искреннем участием смотрел на пострадавшего.

– Кто вы, милейший? Представьтесь, будьте любезны! – мужчина попробовал было сам приподняться, но, зашипев от боли, вновь сел на свою подстилушку.

– Я младший сын помещика Егорова, Алексей, – представился мальчишка. – Занимаюсь тут бегом, стараюсь наверстать свою физическую форму после недавней болезни. А с вами-то что тут приключилось? – и он вопросительно уставился на дядьку.

С виду это был весьма не бедный человек и, судя по всему, из благородного сословия, о чём говорила его хорошая одежда, дорогая сбруя, седло на лошади и притороченное с ним рядом ружьё в чёрном кожаном чехле с большой серебряной пряжкой.

– Я ваш сосед, юноша. Владелец поместья Троекуроровых – Иван Семёнович. А приключилась со мной неприятность нынче. Лохматка со Звонарём подняли вот в этом вот перелеске лису и на меня же её и выгнали. Всё бы было хорошо, но, как видно, моя Звёздочка ногой в нору попала или ещё в какую-то выбоину угодила и хорошо потом эдак взбрыкнула. А я в это время как раз готовился рыжую плутовку кнутом уже с ног сбить, примерился только да размахнулся как следует – и вот вам печальный результат сего неудачного действия, как раз сейчас перед вашими глазами. Я вот тут сижу весь избитый, а Патрикеевна, как видно, теперь ухмыляется да наблюдает за нами со стороны.

– Хорошо смеётся тот, кто смеётся последний, ваше сиятельство, – усмехнулся, выслушав рассказ князя, Алексей. – Если не будет никаких последствий после падения, то, думаю, что ей тоже будет не до веселья с такими-то активными помощниками, – он кивнул на резвящихся неподалеку собак. – Позвольте осмотреть вашу ногу? – и он присел возле князя.

– А вы разбираетесь в лекарских премудростях, юноша? – с усмешкой спросил его Иван Семёнович и попытался было сам сдёрнуть с ноги сапог, но тут же резко дёрнулся и застонал от боли.

– Тише, тише, ваше сиятельство. Не скажу, что хорошо, однако с нашим уездным эскулапом из Козельска Иннокентием Даниловичем я хорошо знаком, и кое-чему из своих премудростей он уже меня научил, пока сам присматривал за моей болезнью. Да и книги по лекарскому делу он мне давал почитать, – ответил Алексей и взглянул вопросительно на ногу.

– Ну что же, тогда это меняет дело, коли уж даже лекарские книги вам довелось читать, тогда пожалуйте, – кивнул, иронично усмехнувшись, Троекуров. – Только снимайте сапог, пожалуйста, уж не спеша юноша, так, потихоньку-помаленечку.

Перелома у князя не было. Нога у него была опухшей в районе щиколотки, и там же растекался уже багровея синяк. Как видно, при падении с лошади стопу пострадавшего увело в сторону, и его сустав, выскочив из суставной сумки, растянул, если даже не разорвал связки. В любом случае здесь нужен был настоящий врач, чтобы правильно вправить сам вывих. И нужен был лёд, для того чтобы сбить отёк, ну и хорошая фиксация суставов – для последующего заживления травмы. Поэтому следующим, чем занялся Алексей, это была поимка лошади, мучение с посадкой на неё травмированного хозяина и путь до усадьбы Троекуровых.

– Подсаживайтесь сзади, Алексей! Моя Звёздочка нас обоих легко увезёт, – предложил князь юноше.

– Да что вы, ваше сиятельство, вы же сами сказали, что тут всего-то пять вёрст до вашей усадьбы. Для меня-то эта пробежка вовсе даже и не в тягость будет, – Лёшка улыбнулся и ещё прибавил ходу.

Так они вместе и преодолели все эти пять вёрст по подмёрзшей грунтовой дорожке среди покрытых инеем лесов и полей.

Княжья усадьба Троекуровых впечатляла. Была она построена в виде италийского дворца на самом взгорке возле пруда. Двухэтажный каменный дом с большими боковыми флигелями, соединявшимися сквозной колоннадой, был весь снаружи отделан белым мрамором. По сторонам большой парадной мраморной лестницы стояли каменные изваяния эллинских героев, мифических персонажей и древних богинь. Вокруг же усадьбы был разбит огромный парк с аллеями, сходящимися к дворцу, с искусственными рвами, каналами, перекрытыми красивыми мостиками, с островками и фонтанами. Всюду среди аллей стояли беседки, стилизованные домики и многочисленные статуи и скульптуры. Всё видимое пространство вокруг было в зелёных насаждениях из декоративного кустарника и деревьев.

Сам дворец внутри был отделан богатой гипсовой лепкой, а на стенах кабинетов и комнат были наклеены богатые обои самых разных цветов и оттенков. Обставлен он был мебелью из красного дерева с бронзой и позолотой, обитой к тому же ещё бархатом и штофом. Вокруг стен стояли большие столовые часы и картины в массивных золочёных рамах. Размещались они в зависимости от того, для чего предназначались все эти многочисленные помещения, в своих определённых местах и в соответствующих общему порядку залах и комнатах. Натюрморты в основном украшали стены столовых или гостиных. В кабинетах можно было увидеть сцены из охоты или войны. В коридорах и проходных залах было много портретов людей в париках и при парадных мундирах.

Всё это Алексей с совершенно искреннем восхищением рассматривал, пока хозяина всего этого великолепия устраивали на диване в гостиной. За врачом уже послали карету, и около князя сейчас суетилась княгиня с довольно миловидной девицей и их многочисленной прислугой.

– Знакомьтесь, мои дорогие, это наш сосед и мой спаситель, весьма, кстати, интересный молодой человек, Егоров Алексей Петрович, сын Петра Григорьевича.

– Арина Ивановна, – милостиво улыбнулась уже довольно немолодая, но приятная женщина и протянула руку Алексею.

Он как-то неловко дёрнулся и поцеловал протянутую руку княгини.

– А это Машенька, моя младшенькая, – кивнул Семён Павлович. – Два старших сына, Андрей и Григорий, сейчас находятся на службе в действующей армии. Так что мы тут втроём в этом вот провинциальном имении проживаем.

Алексей взглянул на самую младшую представительницу княжеского рода и совершенно неожиданно для себя понял, что он буквально по уши влюбился в неё с первого взгляда. Да и как было не влюбиться в такую очаровательную и милую девушку? Маша, как видно, была чуть старше мальчишки. Её светлые кудрявые локоны спадали ниже груди. На чистом и правильном личике с аккуратным, точёным носиком и чувственными губками блестели весёлые голубые глазки, и вся она светилась какой-то милой нежностью и чистотой.

Ох уж эти гормоны пятнадцатилетнего парня! Алексей густо покраснел и промямлил что-то такое невнятное, представляясь буквально на автомате. Выглядело со стороны всё это, конечно, комично и нелепо.

– Ну всё, всё, засмущали дамы нашего гостя, – проворчал хозяин. – Мари, покажи-ка ты ему лучше нашу библиотеку. Сей любознательный юноша очень любит читать, и, как мне сам давеча сказал, он уже осилил всё то, что у них только было из книг. Думаю, ему было бы весьма полезно ознакомиться со всем тем, что тут у нас здесь есть. А мы пока займёмся моей ногой.

– Пойдёмте, Алексей, – приветливо улыбнулась Маша и пошла по лестнице впереди него на второй этаж.

Библиотека Троекуровых была воистину огромной и была составлена по определённой программе. В неё входили книги по истории, политике, экономике, литературе, философии, военному делу и многим другим отраслям наук. Здесь также были переводы сочинений Макиавелли и Боккалини, славянские рукописи, труды писателей античности и многое другое.

Теперь как минимум пару дней в неделю Алексей проводил в поместье Троекуровых, и влекла его не только любовь к литературе или искусству, но и разгоравшееся всё сильнее чувство к милой Машеньке. Её родители общению подростков не препятствовали. Девице было уже пятнадцать. До начала традиционного брачного возраста было всего пару месяцев, а завидных женихов на горизонте пока что ещё не было. Почему бы молодёжи между собой не общаться, тем более что они были в соседях и испытывали друг к дружке взаимную симпатию. Алексей производил впечатление весьма воспитанного и ответственного молодого человека, а Машенька тоже была добронравной и весьма благоразумной девицей. Вот и ворковала парочка целыми днями во дворце или на совместных прогулках вокруг усадьбы.

Только батюшка Алёшки хмурился и порою ворчал, прознав про увлечение своего младшего отпрыска: