Одержимый. Девятый герцог Империи

Девятый герцог Империи
Андрей Буревой

Одержимый #5
Все было бы хорошо. Ну правда, все было бы хорошо. Если бы не бес-благодетель… Ведь до сей поры у сэра Кэрридана ди Стайни все складывалось просто отлично. Их с его дражайшей невестой, а по совместительству сильнейшей магессой мира, охотничья двойка уже какого-никакого опыта набралась, и изведение жутких драконов перестало быть таким уж опасным. Можно сказать, вошло в привычную колею. Да и отношения у него с Черной Розой Империи явно пошли на лад… Так что впору уже начать всерьез подумывать об обещанном императором призе за успех в деле изведения драконов, оккупировавших предгорья Палорского хребта, и примерять на себя титул удельного владетеля. Но… но бес-благодетель не дремлет! Ох не дремлет… И благодаря его проискам сэра Кэрридана ждет возвращение домой, к невесте ненаглядной, в компании со взятой на поруки красоткой-златовлаской… А этот рогатый прохвост только радостно скалится да, предвкушающе потирая лапки, приговаривает: «О, что сейчас будет, что сейчас буде-э-эт…»

Андрей Буревой

Девятый герцог Империи

Часть первая

Окруженный деревянной стеной городок словно прыгнул навстречу мне, совершенно неожиданно вынырнув из заполонившего всю округу густого утреннего тумана. Хотя столь скорое появление какого-либо поселения ничто не предвещало. Лишь примеченный мной на последнем перекрестке, оставшемся милях в трех или четырех позади, указательный знак – прибитая к чуть покосившемуся серому столбу такая же старая, рассохшаяся и потемневшая от времени и непогоды доска с вырезанным на ней и подведенным когда-то давно для вящей отчетливости черной краской названием «Коуридж» – как бы намекал, что цель моего путешествия уже совсем близка. Однако отсутствие не только обширных предместий, обычных для городов в сонно-спокойных центральных областях Империи, но даже расположившихся за крепостной стеной, поближе к тракту и усталым путникам, постоялых дворов ввело меня в заблуждение… Когда дорога резко закончилась, я едва успел осадить своего разгоряченно хрипящего коня, несущегося галопом, не дав ему врезаться в небольшой крестьянский обоз, медленно вползающий под бдительным присмотром пятка доспешных стражников через открытые настежь ворота.

Успешно избежав столкновения как с последней телегой, так и с вовремя отскочившим в сторону вихрастым пареньком, шагающим подле нее, и заставив опуститься взвившегося было на дыбы коня, я облегченно перевел дух. Все ведь могло закончиться куда как хуже… По той простой причине, что мое верховое мастерство, прямо скажем, хромает. Причем на все ноги. Из седла при быстрой скачке не выпадаю – и то хорошо.

Впрочем, досадная оказия, приключившаяся со мной у ворот городка, ненадолго заняла мое внимание. Оглядевшись и убедившись, что никто, включая не успевшего даже особо испугаться деревенского паренька, от моих действий не пострадал, я моментально и думать забыл о случившемся. И немедля послал своего коня вперед, одновременно с этим заставляя его принять чуть правей и ступить с дороги на поросшую травой обочину. Очень быстро и без помех я добрался до ближайшего стражника, бесцеремонно обогнав при этом медленно продвигающийся вперед обоз.

– Коуриджская каторга? – означил я вопрос, обращаясь к служивому.

Молодой стражник на мгновение отвлекся от осмотра ближайшей телеги на меня, восседающего на громко хрипящем и словно бы приплясывающем коне, которому не терпелось продолжить скачку.

– Это вам туда, – ткнул стражник рукой куда-то влево. – Мили полторы еще по дороге, почти до самой реки. – И добавил несколько неуверенно, оглядев меня: – Сэр.

– Значит, мили полторы всего… – призадумался я, сначала повернув голову и посмотрев в указанном направлении, а потом потрепав по холке своего загнанно дышащего коня: его явно пора бы уже сменить.

После чего бросил оценивающий взгляд на раскрытые городские ворота.

– Ну или еще напрямик через город можно проехать, и через восточные ворота дальше, – несколько неправильно оценил мои колебания стражник. – Так оно чуть короче будет.

Досадливо дернув уголком рта, я коротким кивком поблагодарил коуриджского стражника и ударом пяток послал коня в объезд преграждающей путь крестьянской телеги и далее – по дороге, уходящей влево, вдоль стены, набранной из толстенных, необхватных бревен. Не стал в городок заезжать, дабы поискать замену заметно подуставшей животинке, несущей меня на себе уж с полуночи. Больше времени потеряю на этом, чем выиграю…

Мысль об утекающем времени заставила меня с новой силой стиснуть зубы и пришпорить коня. Мне-то тут хорошо на свободе, а для Энжель на каторге каждый миг тянется как нескончаемая вечность…

Я аж опять зарычал про себя, досадуя на свою непроходимую наивность, заставившую без оглядки довериться серомундирникам. Пусть даже хорошо знакомым. Думал, по-людски обойдутся со златовлаской служащие Охранки, подержат ее немножко в своих подземных казематах, в тишине и покое, да и все. И даже всякую крамольную мысль ведь отгонял, что с Энжель могут поступить иначе! А они… Отправили ее на каторгу! Даже не посадили в какую-нибудь жуткую тюрьму, а отправили прямиком на каторгу!

Уже в который раз за эти три дня, что минули с момента получения мной от ас-тарха Кована известия о месте пребывания одной особы, которая по какому-то недомыслию мнится руководством Охранки настоящей преступницей и хитрым агентом наших заклятых аквитанских друзей, я порывисто вздохнул, неимоверным усилием воли подавляя в себе терзающее душу беспокойство об участи бедняжки Энжель. И погнал коня галопом вдоль городской стены. К восточным воротам Коуриджа… Где очутился спустя буквально пару минут. Это произошло не в последнюю очередь из-за того, что объездная дорога оказалась совершенно пуста, а соответственно придерживать коня мне не понадобилось.

Помеха в пути встретилась лишь чуть погодя, когда я, вывернув близ скучающих у открытых ворот стражников на плохонький тракт, поскакал дальше. Навстречу мне проследовал целый обоз из почти двух дюжин груженных доверху повозок, запряженных волами. Впрочем, несмотря на определенную узость дороги, ведущей вроде как прямиком к каторге, разминулся я с этим непонятным караваном без особых проблем – промчался просто по самой бровке и был таков.

И вот спустя пятую часть часа после обнаружения мной искомого Коуриджа я очутился на месте. У высоченного частокола, в который упирался узкий, изрядно пыльный тракт.

Оглядевшись по сторонам со спины гарцующего коня, что вновь взвился было на дыбы из-за резко дернутых назад поводьев, я утвердительно кивнул, убеждаясь, что явно попал именно туда, куда надо. Конечно, нигде нет никакой указующей таблички, но здесь, за плотно, без единой, даже крохотной щелки поставленным частоколом определенно не обычное селение скрывается. Слишком уж высока отстроенная кем-то преграда… Наверное, вдвое, не меньше, превосходит восьмиярдовую стену, окружающую Коуридж. Да и набрана она из совсем тонких стволов деревьев, а не из приличных – в пару-тройку обхватов. Такую простеньким тараном можно враз разметать. И башен нет ни одной. Ни сторожевых по периметру, ни даже обязательной надвратной. А это уже явно указывает на то, что передо мной ни разу не защитное сооружение. Прямо подходи кто хочешь по чистому полю к частоколу да карабкайся вверх по обильно смоленным стволам…

«Правда, по лугу этому, кошеному, зачем-то известью или мелом отсыпана белая полоса, – приметил я на расстоянии примерно полусотни ярдов от темной стены, поблескивающей осевшей влагой, еще одну бросающуюся в глаза несуразность. – И это явно неспроста…»

«Ага!» – поддержал меня сидящий на левом плече бес, наверное, тоже слышавший о таком способе обозначения территорий, запретных для прогулок.

«В основном, конечно, такие места, напичканные магическими ловушками, а потому требующие обозначения во избежание трагических случайностей, встречаются близ пограничных крепостей, но и тут, похоже, то же самое», – подумал я, поглядев вправо-влево и убедившись, что теряющиеся в тумане белые полосы присутствуют с обеих сторон тракта и, судя по всему, уходят вокруг каторги, заключая ее, таким образом, в своеобразное кольцо. Которое, правда, остается разомкнутым в месте примыкания к дороге. Здесь, так и не слившись друг с дружкой в одно целое, два конца тщательно отсыпанной линии резко изламываются и убегают к частоколу по обочинам, как бы предупреждая о недопустимости съезда на них.

Проверять верность возникших догадок путем проникновения на очерченную территорию я не стал. Просто потому что не до того. А отнюдь не из-за страха перед возможными последствиями, как тотчас же с ехидством предположил бес, не упускающий ни единой возможности подначить меня и втравить в какую-нибудь авантюру. Ведь очевидно же: если здесь и в самом деле имеются какие-то магические ловушки, то они разве что усыпляют или парализуют сошедшего с дороги и ступившего на траву человека. Чай каторга – это не пограничная крепость и в защите столь серьезным образом, с использованием действительно смертоносных эффекторов воздействия, не нуждается. Тем более учитывая еще, в каком месте она располагается… Близ какого-никакого, а городка. Проблем же потом не оберешься, случись кому из непричастного люда опрометчиво влезть в убийственную ловушку. А влезет в нее кто-нибудь обязательно! Это любому человеку, хоть немного понимающему людскую натуру, понятно.

Так что, бросив на очерченный предупреждающей линией лужок последний взгляд, я просто двинул коня дальше. К воротам, вырезанным прямо в частоколе. Их контур был четко видим даже с приличного расстояния.

Стучать или кричать, дозываясь охрану, мне не пришлось. Стоило только приблизиться к воротам на достаточное расстояние, как в них раскрылось небольшое окошко, забранное металлической решеткой. Человек, лицо которого тут же возникло в проеме, вопросительно уставился на меня.

– Это Коуриджская женская каторга? – проформы ради осведомился я, даже не сомневаясь в положительном ответе.

Спрыгнув с коня, я с подозрением принюхался. Какой-то странный, тревожащий обоняние запашок, довольно далеко отстоящий от ароматов изысканных дамских духов, я начал ощущать, еще оказавшись возле восточных ворот городка. Но особого внимания на этот факт не обратил, подумав мельком, что там, близ ворот, за стеной, расположено какое-то алхимическое производство. Однако то обстоятельство, что по мере удаления от Коуриджа благоухание это неземное не ослабевает нисколько, а лишь усиливается, как-то ускользнуло от меня. Только здесь, у темной стены, которой каторга обнесена, я начал прозревать и что-то неладное подозревать… Потому как особливо отчетливо духом этим резким, неприятным несло из щелей в воротах, перед которыми я оказался.

– Она самая, – меж тем утвердительно ответили мне в окошко.

И умолкли.

«Ишь неразговорчивые какие попались», – хмыкнул я про себя и, не дождавшись закономерного вопроса о том, чего мне надо, велел присматривающему за воротами каторги охраннику:

– Эйра Риатиса тогда позови. Скажи ему, что сэр Кэрридан ди Стайни по известному делу прибыл.

– Ща… Старшего кликну, – без особого энтузиазма отозвался несловоохотливый охранник и захлопнул окошко.

Мне же оставалось только кивнуть и начать тренировать силу воли и выдержку. А попросту говоря – стоять, неотрывно пялясь на ворота, и смиренно дожидаться появления начальника каторги. К коему мне указал обращаться в своем письме ас-тарх Кован.

Правда, недолго я, замерев будто вкопанный, глазел на ворота, как баран. Спохватился быстро. И начал вываживать своего запаленного коня. А то ведь так можно сгубить ни про что животинку.

За этим занятием меня и застал вышедший в калитку, обнаружившуюся в правой половинке ворот, подтянутый мужчина средних лет в черном форменном мундире. Не иначе как сам начальник каторги… Судя по безупречно сидящему на нем – явно пошитому на заказ! – щегольскому мундиру из дорогого сукна, с серебряными пуговицами.

– Ваши бумаги, пожалуйста, – попросил он, несколько удивленно, как мне показалось, оглядев устало хрипящего коня и запыленного меня.

– Вот, прошу, – немедля предъявил я требуемое, достав из переметной сумы документы, присланные ас-тархом с сопроводительным письмом.

Быстро просмотрев бумаги, мужчина хмыкнул. Оторвавшись от них, он опять уставился на меня и на коня. Теперь – уже с совершенно отчетливо проявившимся на лице удивлением.

– Что-то не так? – не выдержал я.

– Да нет, все так, – заверил он, спохватываясь и возвращая бумаги. И, еще раз хмыкнув, поделился: – Просто я, как, впрочем, и все, несколько иначе представлял себе человека, выбившего разрешение прибрать к рукам нашу самую прелестную узницу – крошку ди Самери.

Такой неожиданный поворот разговора малость напряг меня. Да неслабо так озадачил…

– И как это понимать? – недоуменно нахмурившись, осведомился я.

– А, не берите в голову, – отмахнулся собеседник, обрывая пошедшую в очень странном направлении беседу. И несколько натужно рассмеялся. Вроде как желая показать, что его слова следует воспринимать исключительно в качестве шутки.

А затем поспешил отвернуться, чтобы отдать распоряжение захлопнувшему за ним калитку и теперь выглядывающему наружу в зарешеченное окошко охраннику:

– Давайте приоткройте там чуть ворота, запускаем.

Само собой, мгновенно ворота не отворились – пришлось чуть подождать. Совсем недолго, впрочем. Уже через пару минут я прошествовал вслед за высоким здешним начальством во двор каторги. И коня за собой затащил. Несмотря на его явное нежелание лезть в место, выпустившее навстречу нам целую волну удушливого смрада.

Только недалеко я ушел. Пройдя всего-то с пяток-другой ярдов за частокол, остановился в полном обалдении… Из состояния которого меня вывели лишь тупой звук упавшего в пазы увесистого бруса, заблокировавшего за нами створки небольших квадратных ворот, да глухое ругательство одного из двоих обретавшихся тут охранников, которому едва не придавило при этом действе пальцы.