На «римской свече» скворчали, утопая в жиру зразы. В мангале вспыхивал красными огнями уголь. Густой белесый дым медленно тянулся к ночному небу. Левее метрах в пяти высилась большая палатка.
В центре полиэтиленовой скатерти в глубокой лохани парилось жареное мясо, вокруг словно свита, сгрудились пластиковые тарелки с сопутствующей закуской. В сверкающих в свете фар стопках, дрожала обжигающая жидкость.
– Глоб-троттеры! – высокопарно начал Руслан и покровительственным взглядом обвел притихшую компанию.
– Кто, кто? – сощурился Танкист, – ты сам-то понял, что сказал?
Руслан ждал подобного вопроса. Выдержал паузу, открыл рот и когда уже был готов изречь, его опередил Герман.
– Путешественники, скитальцы типа, – все посмотрели на Германа. – Глобе – шар, трот – бежать.
Руслан зло зыркнул на вора, сжал губы, хотел огрызнуться, но передумал, а вместо этого продолжил:
– Друзья, не важно, как мы себя назовем. Главное, что мы вместе и мы тут. Поднимаю этот серебряный кубок, за убитые нами километры. За пот, пролитый на эту землю, – он театрально посмотрел себе под ноги, – за те трудности, которые мы преодолели, за те силы, которые положили на их преодоление. За наше упорство. И пусть сдохнет этот день, который мы прожили! Гиб-гиб!
– Ура!
Подхватили все.
–Гиб-гиб!
– Ура! Ура!
С металлическим звоном ударились стопки и тут же опрокинулись, иссушаясь до дна. Лишь посуда Вадима едва обмелела. А вот на еду набросились все с равным азартом и плотоядной поспешностью. Хрустели малосольные огурцы, маринованная морковь, капуста, исходила соком жареная свинина, крошился «бородинский», рвался на лоскуты лаваш, запускали копченый аромат венгерские колбаски, с хрустом мялись тонкие пластиковые тарелки, гнулись, теряя зубья одноразовые вилки и над всем пиршеством кружил мясной аромат-искуситель.
Набитые рты что-то бубнили. Мелькали руки, склонялись над тарелками спины. По мере насыщения, фразы становились длиннее, чаще наполнялись стопки. Все громче выше взметался к кронам притихших елей молодецкий гогот. Вокруг вились комары, исподтишка, стараясь урвать грамм другой на пропитание.
Одна, следующая, очередная, новая. Тостов, разговоров только и было про «покатуху».
– Прилично сегодня отмахали, – сказал Танкист, крякнул, подцепил в щепоть квашеную капусту, запрокинул голову и всыпал в широко разинутый рот.
– Могли бы и больше, если бы не Вадян.
Раскрасневшийся, осоловевший Олег говорил с благостной усмешкой. Вадим перестал жевать, выпрямился и в упор посмотрел на приятеля:
– Олежек, что ты ко мне все время цепляешься? Я ехал, как все.
– Ага, конечно, – жевал вместе с капустой слова Танкист. В его усах путались крошки, – скока раз останавливались и ждали тебя? А?
– Сколько? – выкрикнул Вадим и подался вперед.
– Раз пять, точно.
– А ты что, не застревал? На газовой просеке кто на брюхо сел?
– Было разок. Так это только разок. А не пять. Усекаешь разницу. – Разомлевшее лицо Танкиста становилось злым. – И то, смотри, в какой ты лужице увяз, – Танкист жирными пальцами показывал расстояние в спичечный коробок, – и в какой каше я сел. – Он развел руки. – Ты ее, кстати, объехал, а потом в кустах застрял. И что ты сделал? Сидел, бибикал, даже не пытался выбраться. Чистеньким хочешь за чужой счет остаться? На, обломись, – Танкист вытянул руку, водрузив на острие комбинацию из трех пальцев.
Вадим смотрел вытаращенными глазами на фигу и молчал, не в силах подобрать слова.
– Харэ цапаться. Приехали и приехали. Часом раньше, часом позже, главное на месте. Давайте выпьем.
Руслан взял бутылку и разлил виски по стопкам.
– Нет, Русь, ты зря Танкиста успокаиваешь, – сказал Олег. – Он правильно говорит. Вадян, нас всю дорогу задерживал, как якорь, который забыли поднять. Я понимаю, что у него с бабульками не густо, но нельзя же до такой степени трястись над трактором, предназначенным именно для такого вот дерьма. Зачем тогда было ехать? И еще тащить…
– Имею что сказать, – подал голос Герман и поднял руку с дымящейся сигаретой. Он порядком охмелел, но раньше дозором обошел место ночевки и остался доволен. Все повернули головы в его сторону и потянулись к стопкам.
– Хочу выпить, – продолжил Герман, – за…
– За зомбяков?
Встрял Олег и засмеялся.
– Не перебивай и узнаешь, – скривился Герман. – Хочу выпить за глубокие лужи, за грязные завалы, лесные ямы, – язык его стал вялым, а слова размазывались, – за топкие топи, за все то, ради чего мы покупаем наши машины, собираемся и едем. Прем напрополую, не разбирая дорог. Нет нам знаков, нет нам светофоров с разметкой и указателями. – С каждым словом голос приобретал твердость и возвышался. Глядя в его пламенеющие глаза, виделись те самые топкие топи. – Нет законов, ГАИшников, мать их, нет. За свободу, братья квадробайкеры! За наши трактора!
Герман обернулся к квадроциклам, выстроившимся в ряд полукругом и взирающим на застолье горящими глазами, сощурился от яркого света, отсалютовал стопкой, выпил.
– За трактора!
Поддержал Танкист и осушил одним махом.
– Хорошо сказал, Герыч, – одобрил Олег, – я бы лучше не смог, – и тоже до дна.
Руслан повернулся к своему BRP. Выставил левую руку вперед, закрываясь от бьющих по глазам люмен:
– Танкист, если я тебе дам фонарь, ты бы смог его как-нибудь закрепить над столом, а то мы тут все, как на сцене в огнях софитов. Эти лазеры скоро глаза выжгут и аккумуляторы посадят.
– Не вопрос.
Живо ответил Танкист, завертел головой, что-то высматривая по сторонам. Встал, вытер руки о зад и пошел размашистым, нетвердым шагом в заросли. Скоро послышался треск. Вернулся он с длинной и толстой веткой орешника, на ходу обрывая листья.
Спустя несколько минут широкий луч фонаря освещал стол и людей. Желтый поток лился сверху, поэтому, когда человек наклонялся за стопкой или едой, расползающиеся пятна тени под бровями, скулами, носом, нижней губой делали лицо неузнаваемым, мрачным.
– Герыч, ты куда рацию сунул? – спросил Руслан.
– Зесь она, – Герман полез во внутренний карман куртки, вытащил переговорное устройство. – Дежи.
Руслан взял передатчик:
– Хочу заострить внимание, – Руслан поднял радиопередатчик над головой, – один прибор я кладу сюда, – пристроил его на край стола. – Второй сюда, – он сунул радиопередатчик в нагрудный карман. – Кто идет привязывать коня, либо бабушке позвонить, берет вот эту. – Он ткнул пальцем в устройство, что лежало на столе. – При помощи этой, – он хлопнул по карману, – поддерживаем связь если че.
– На кой черт это надо? – Прыснул Танкист, изо рта полетели кусочки пищи. – Ё, – он поспешил вытереть губы ладонью. – Извиняюсь.
– Чтобы такой начитанный как ты случайно не заблудился.
Объяснил Руслан.
– Да ладно. Наш фонарь за версту видать, – возразил Олег. А в случае чего, и заорать можно. В подтверждение сказанного он открыл рот и заорал. – А-а-а-а-а!