Потом может не настать

– Ссыкло, – ядовито цедил Кочан, – на хрена мне такая отмычка? – уже тихо, словно сам себя спрашивал.

Я затылком ощущал его сомневающийся, взвешивающий взгляд, и поневоле шаг делался шире. С одной стороны, я понимал, ни в коем случае нельзя попадаться в руки долговцам, но и размягчаться в «студне» не резон. На подозрительных участках я притормаживал.

В конце концов Кочану надоело работать кучером. Он больно пнул меня в крестец, процедил: «Меньжа долбаная», – и обогнал широким махом. Задавливая стон и претерпевая раскалывающую надвое боль, прихрамывая, засеменил следом.

Кочан шел по подвалам, как по бродвею, за секунды оценивал ситуацию, соизмерялся с детектором и принимал решения. Чесал на классе. Я ему завидовал и не отставал.

Очередная запертая дверь заставляла возвращаться, и тогда обратный путь Кочан проделывал почти бегом. Он все сильнее нервничал. На меня не обращал внимания и был сосредоточен. Подозреваю, имелисьу него какие-то неоплаченные счета с долговцами.

Пробираясь по узкой вентиляционной шахте со склизкими стенками, поросшими бледными грибами, мы услышали впереди топот ног. Кочан подал сигнал. С минуту мы неподвижно пережидали, вслушиваясь в буханье берц по бетону где-то совсем близко.

Нас искали. Будь я на месте Кочана, плюнул бы на тайник, вернулся и попробовал удачу в другой раз. Но этот волчара крепко вцепился в добычу и выпускать не собирался. Подозреваю, не гопское тряхомудие под камешком припрятано. Рисковый парень этот Кочан, ходит по краю, не утянул бы и меня за собой.

Я всерьез подумывал, как бы случайно отстать. Черт с ним, сдамся долговцам, подниму лапки в гору, скукожу жалостливую рожу, припущу слезу в голос, скажу, мол, нипричем я, отмычкой шел, ничего не знаю, отпустите, дяденьки, больше не буду.

Жадность и спешка, в общем-то, Кочана и сгубили. Достаточно было одного неверного шага, чтобы он сгинул в небытие в буквальном смысле. Раздался треск, бетонный пол на самом деле оказался дощатым. Присыпанный отвалившейся штукатуркой, пылью и мусором, он ничем не отличался от плиты. С оглушительным треском Кочан полетел вниз.

Еще до того, как подступить к краю пролома, по характерному бормотанию снизу я понял, кто встречал Кочана с распростертыми обьятьями. Я вытянул шею, посмотрел вниз. В облаке пылевой взвеси множество человеческих фигур обступили сталкера и тянули к нему руки. Кочан и не думал стрелять. Автомат оставался за спиной, он махал тесаком направо-налево в лучших кавалерийских традициях. Трудно было разобрать кто есть кто, и лишь по энергичным движениям и метаниям понял, где сталкер.

Я поднял калаш и уже был готов спустить курок, когда сзади послышалось бормотание. Тихое, как бы между прочим и вовсе меня не касающееся. Я резко обернулся. По коридору в мою сторону тащился мертвый срочник. Сердце забилось в груди, словно запрыгало на углях. «Один зомбяк – не страшно», – успокоил я себя. Прижал автомат к плечу и спустил курок.

Медлительный, местами разложившийся мертвец в драной армейке плелся, подволакивая ногу, и был идеальной мишенью. Резкий громкий звук в тесном коридоре молотком ударил по ушам. Брызнули ошметки, голова с безгубым оскалом, ввалившимися глазами откинулась назад, ходячий мертвец повалился навзничь.

– Идиот! Не стреляй!!! – донесся из пролома бешеный крик Кочана.

«Господи, – подумал я, – этот хрен боится долговцев больше, чем зомбяков». На самом деле он боялся не долговцев. Из-за угла появился еще ходячий, а за ним еще двое и еще. Они шли на грохот выстрелов, вглядываясь в меня из глубины черепов с протухшими мозгами. «Да сколько же вас здесь?!» – простонал я и нажал на спусковой крючок. Первый зомби упал как подкошенный, второй дернулся, но остался на ногах. Мой взгляд скакал по мерзким рожам и ни на ком не мог остановиться, а из-за угла их все прибывало и прибывало.

С вытаращенными глазами я разрядил по толпе остаток магазина. Пули не причиняли нежити вреда, лишь едва замедляли и дергали. А потом мне выстрелили в ответ. Из-за спин я не видел, кто именно. Некоторые зомбяки задергались, а один с развороченным затылком упал вперед лицом. Грохнулся, как бревно, прямо и жестко.

Несколько пуль просвистело у меня над головой. Я побежал. Содрогаясь от мысли, что провалюсь и обрушусь на Кочана сверху, изо всех сил оттолкнулся и прыгнул через пролом. Доски затрещали под ногами, но выдержали. Я перелетел, не устоял, кувыркнулся. В шмотнике зазвякало, застучало барахло. Луч налобника метался загнанным зверьком по бетонным стенам.

Вскочил на ноги, обернулся. Зомбяки падали в пролом. «Кранты Кочану», – подумал я без сожаления. Из дыры в полу раздался захлебывающийся то ли вой, то ли крик. Множественное бормотание захлестнуло, потопило его.

Так я остался без напарника, без карт, без плана, с одним магазином к АК и двумя обоймами к ПМ.

Я удалялся по коридору прочь. Позади затихали бормотание и чавканье. Брел и задавался вопросом, что же было в том тайнике, раз за него матерый сталкерюга жизнью рискнул. Подумал, неплохо бы потом найти среди останков Кочана ПДА. На ценной карте наверняка нашлась бы отметка с тайником.

«Чертова зона», – думал я, плутая по длинным запутанным коридорам. Без погонщика я двигался осторожно и старался пройти сомнительные участки наверняка. Дотошно сверяясь с детектором и не жалея гаек, обкидывал аномалии. Если терзали сомнения, возвращался и пробовал другую дорожку. Я не рисковый, как Кочан, я другой породы. В картишки – да, могу блефануть, но по жизни наверняк.

Вот и Кочан слился, а какой сталкер был. Теперь ему не завидую и никаких угрызений насчет причастности к его смерти не испытываю. Что поделать, я такой, какой есть, – люблю жизнь и не бросаю ей вызовы, а тем более зоне. Она, тварь такая, сожрет, не подавится.

В одиночку проплутал в подвалах Агропрома шесть часов кряду, а если плюсануть те, что с покойничком, все восемь. Вымотался вдрызг. А натерпелся… Чего только стоило гнездилище тушканов. С пронзительным визгом они повалили из щели, как черти из табакерки. Кожистые, костлявые, с большими ушами, они бросались, словно одержимые. Спасло высокое голенище. Пнул первого, а от остальных драпал, пока не налетел на высокий короб вентиляции и не вскарабкался на него.

Мелкие злобные мутанты визжали, прыгали, царапали когтями по металлу, пытаясь меня достать. Я же сидел на кортах, боязливо поглядывал на темный дверной проем в соседнее помещение и со страхом ожидал прибытия на шум кого-нибудь крупнее. Обошлось.

Тушканы, в конце концов, убрались. Я подождал еще некоторое время, затем спустился и прокрался в соседнюю комнату. Короткий коридор заканчивался лестницей вниз. Из пугающей темноты тянуло прелой подвальной сыростью. Спускаться жуть как не хотелось, кожей чувствовал исходящую оттуда опасность, но стая тушканов была очевидной угрозой и в моем положении непреодолимой, а лестница только грозила неприятностями.

Я оказался в коллекторе, похожем на тот, которым с Кочаном шли до подвалов, с той лишь разницей, что этот был из кирпича и с арочным потолком. Зловещее, скажу вам, местечко.

В мертвой тишине слышался лишь скрип камешков под подошвами и мое нервное дыхание. Я уже молил Бога, чтобы нарваться на долговцев и с ними выйти наружу.

Прямой длинный коридор вел вперед, и по мере того, как выдыхался аккумулятор и тускнел свет фонаря, темнота становилась все плотнее, все гуще. Она меня словно обворачивала слой за слоем, как паук муху. Я даже чувствовал ее липкую тягучесть.

Достиг места, где от коллектора вправо уходил рукав. Посветил вглубь – кирпичное горло кончалось черной пробкой. Подумал: «Никакой разницы», – продолжил движение прежним курсом.

Через несколько минут позади послышался шорох. Я остановился, прислушался. Так и есть, за мной кто-то шел, вернее, тащился. Множественные шаркающие шаги, глухое бормотание подталкивали к очевидному выводу: «Гребаные зомбы».

Создавалось впечатление, что долговцы специально собирали нежить по окрестностям и заселяли ею подвалы, устраивая таким образом ДОЛГОиграющие ловушки.

Ускоряя шаг, я двинулся прочь. С тревогой и надеждой вглядывался в темную бездну, надеясь различить проблески аварийных маяков или хоть какой-то свет.

И я увидел. Свет, причем дневной свет, он лился сверху. Не сразу поверил, что и на мою голову, наконец-то, свалилась удача. А когда поверил, побежал. Не сделал и пяти шагов, как запищало в левом кармашке на разгрузке. «Да что такое?», я вздрогнул и остановился. Подумал, сработал дозиметр, но он издает другой сигнал. «Газовый анализатор, – вспомнил я, – ну конечно». Кочан посоветовал: «Там в подвалах могут копиться газы. Ты это, у Мотыля купи или напрокат выклянчай анализатор. А то задо?хнешься. Гремучка не воняет совсем. Не заметишь, как того самое. А ты, халелик, мне живой нужон».

Я отлепил клапан на липучке, достал из кармашка небольшой приборчик с подсвеченным экраном. Концентрация метана превышала допустимые значения в четыре единицы. Наверное, газ из подвалов вытягивало на поверхность сквозняком. При этом, как и обещал Кочан, я его не ощущал.

По мере продвижения вперед анализатор пищал все громче. Плевать, скоро выберусь и тогда гори все огнем. Я остановился в круге света, задрал голову и, щурясь, посмотрел на колышущуюся по краям люка траву. Затем переместил взгляд на ржавые скобы, торчащие из кладки. Некоторые выпали вместе с кирпичом, некоторые держались на соплях, некоторые вызывали доверие. Елы-палы, до ближайшей скобы метра три. Я быстро огляделся – осколки кирпича, мелкий камень, веточки. Знать бы, что так дело встанет, прихватил что-нибудь. Столько хлама прошел. Ай.

Сзади все громче, отчетливее доносились бормотание и шарканье. Я закинул автомат за спину, отбежал шагов на десять вглубь коридора, развернулся и бросился к стене со скобами. С хода оттолкнулся, прыгнул. Недолет. Полметра не хватило. Стянул шмотник, положил под стену. Страх уже овладевал мною, заставлял суетиться и нервничать. Всем существом чувствовал, как тают секунды, как смерть удавом скользит по коллектору. Если скоро не выберусь – мне каюк.

Руки начали трястись, внутри закручивалась пружина трагической неизбежности. Кольца стягивались, терлись боками, сверкали темным холодным блеском и давили из горла подвывания.

Шорохи слышалось уже совсем близко. Казалось, еще немного, и первый зомбяк явится из темноты. Я резко вдохнул-выдохнул и побежал. Опорная нога ступила на шмотник… Кружка, фляга, что могло еще оказаться таким покатым и подвижным? Термос? Стопа подвернулась, я впечатался в стену и осел. «Блин, все не в масть», страшные мысли вихрем носились в голове, ужас раскручивал паническую центрифугу.

Зомбяки были уже тут. Многоголосый бубнеж слился в единый гул, шарканье и стук подошв затопили пространство. Я посветил вглубь коллектора и увидел первого мертвяка. Страшная бледная рожа плыла в полумраке. Перекошенный, словно марионетка с порванными нитками, зомбяк приближался.

Я судорожно завертел головой, сам не понимая, что хочу найти. Все осмотрено уже десять раз. Сдернул АК – просто так я сдаваться не собирался. Сжал рукоятку, крепко обхватил цевье, почувствовал под ладонью ремень. И тут меня тюкнуло. Трясущимися пальцами отстегнул от проушины карабин. Затем из ножен выдернул штык-нож, к кольцу-фиксатору пристегнул ремень. Руки тряслись, словно я умирал от холода. Получился такой несуразный кистень из калаша и штык-ножа. Затем размахнулся и, как когда-то закидывал поплавок в лунку, так же постарался ножом попасть в промежуток между скобой и стенкой. Я и не надеялся, что получится с первого раза. С металлическим лязгом нож ударился о железный прут и отскочил мне в голову – едва увернулся. Чрезмерно суетясь, поймал болтающийся нож, повторил попытку. Мое сердце лупило так, словно я был следующий на прыжок из самолета с бумажным парашютом.

Надо же, со второго раза. Судя по тому, как тряслись руки и разбегались мысли, без провидения здесь не обошлось. Штык-нож четко пролетел под скобой. Моля всех святых, потянул автомат вниз. Нож заякорился на сгибе ступени. Я дернул, проверяя надежность зацепления, затем полез. Упираясь ногами в стену, перехватываясь руками по автомату, а затем и по ремню, карабкался к скобе.

В горячке спасения не слышал надрывающегося анализатора. И черт бы с ним. Но едва ухватился за первую скобу, как ощутил легкое головокружение. Неприятная слабость растекалась по телу. Ритмичный писк, переросший в ровную ноту, вдруг выступил на первый план, перекрывая все прочие звуки.

Напуганный своим состоянием, я судорожно подтянулся, вцепился во вторую скобу, перехватился за третью, подтянул ноги, коленом встал на первую. Руки тряслись и гудели, словно полчаса махал молотом. Кружилась голова.

Посмотрел вниз. Кособокий зомбяк топтался у стены. Сверху я видел дыру размером с кулак в его темени, слипшиеся волосы, темное засохшее пятно на плечах и спине. Тем не менее оно двигалось. Следом за первым мертвяком подтянулись остальные. Скоро в бледном круге дневного света образовалась бормочущая толпа нежити. Они толкались, крутились, натыкались на стены. Своей бесцельностью, бессмыслицей напоминали микробов под микроскопом.

Сознавая, что метан смертельно опасен, я потянулся к противогазу, но тут вспомнил, что подсумок пристегнут к вещмешку. Плевать. Я поднял голову. По глазам резанул спасительный свет. «Боже ж ты мой, как близко».

За ремень подтянул автомат. Предательская слабость гуляла по телу, пальцы стали пластилиновыми, сознание плыло, словно махнул стакан «гамофоса» натощак. Не сразу удалось отстегнуть карабин от кольца, а когда получилось, штык-нож выскользнул из рук, словно сырая рыбешка, и полетел на головы зомбякам. «Твою дивизию, – выругался я сквозь зубы. – Ладно, хоть автомат при мне». Пристегнул ремень, повесил калаш за спину и начал восхождение.

Думал, на этом мои приключения в подземельях Агропрома закончились, как бы не так.

Щурясь от яркого света, я, наконец, выбрался из гребаного коллектора. Отполз метра на три и растянулся во весь рост. Анализатор едва попискивал. Свежий воздух живительным эликсиром заструился в легкие. Я блаженно растягивал губы и не мог раскрыть глаза. День был далеко не солнечный, но после подвального мрака казался ослепительным.

Мое внимание привлекло тявканье. Я встрепенулся, приподнялся на локтях. Мама дорогая, метрах в ста, ста двадцати от меня расположилась стая слепых псов. Двенадцать-пятнадцать голов. «Куда ни кинь, всюду клин». Страх обжег холодом, я быстро перевернулся на живот. Прижимаясь к земле, осмотрелся. Впереди холмистая пустошь с редким кустарником, позади коллектор, за ним метрах в шести заросли орешника, слева из-за корявого леса, словно из-за забора, выглядывало здание НИИ.

Я медленно развернулся на брюхе, притворяясь сонным тритоном, пополз мимо люка к орешнику. Оставалось метра три до зарослей, когда неожиданно из-за ветвей на меня выскочила белая тощая собака с черными пятнами. Она вдруг оказалась так близко, что я смог разглядеть ее гноящиеся щели вместо глаз.

Тварь с клокочущим рыком бросилась на меня. Я выставил перед собой автомат. В следующее мгновение ее зубы с лязгом сомкнулись на ствольной коробке. Я извернулся, пнул псину в бок. Она с визгом отскочила. Позади послышалось многоголосое гавканье. Я быстро обернулся. Крюк мне в жабры, в мою сторону мчалось пять-шесть псов, а из травы еще поднимались узкие настороженные морды. Таиться не было смысла.