И подожгли сердца людей.
Пляши! Огнем пылая алым.
Кружи! Кружи! Кружи! Кружи!
Будь самой лучшей, самой-самой.
Все напускное сокруши.
Пусть демоны в глазах сверкают.
Быстрей, быстрей еще быстрей!
И все что держит в миг растает.
Сойди с ума моя родная.
Танцуй! До окончанья дней.
Тюрьма
Замурован один за бетонной стеной
Без дверей и оконных проемов.
Я пытался пробиться, бороться с судьбой,
Но не ведаю хитрых приемов.
Я стучал об нее, разбивал руки в кровь.
День за днем без конца и начала.
Я рвал связки, кричал на нее вновь и вновь,
Но стена безучастно молчала.
Я часами мечтал, что увижу за ней
Если вдруг мне удастся пробиться.
И мне виделся в мыслях город огней,
Я над ним пролетал словно птица.
Там, наверное, дышится очень легко,
И уж точно нет места границам.
И уйти можно так далеко, далеко,
Что уже больше не возвратиться.
Сидя в клетке своей я мечтал и мечтал,
Все надеялся чудо случиться.
Тут стена затряслась, и открылся провал,
Я в него со всех ног устремился.
Я бежал и кричал: – «мне свобода дана!»
Я не мог оставаться там дольше.
Но за этой тюрьмой, другая тюрьма,
Только лишь чуточку больше.
«У края мира, на опушке…»
У края мира, на опушке
Стоит накренившись избушка,
Вдали от вечной суеты.
И доживает жизнь старушка,
Там, где кончаются мечты.
В багровом отблеске камина,
Глазами красными от дыма,
Она все смотрит на бумагу.
Где крепким подчерком открыта
Вся жизнь, прошедшая с ней рядом
И пальцы скрючены артритом,
Да бесконечным тяжким бытом,
Все строчки новые выводят.
Ведь мудрость лет ей не забыта,