Ужин мертвецов. Гиляровский и Тестов

– Посмотрим, – отозвался Архипов, – посмотрим.

Сыщик ошибался. В конце концов трупов оказалось больше.

Глава 4

Аптека Горна

На следующее утро (хотя утро ничем не отличалось от предыдущего вечера, было таким же холодным и темным) я поехал на Ильинку, в аптеку Горна. Иван высадил меня прямо у дверей, и я, толкнув тяжелую застекленную дверь с непременным колокольчиком, вошел в помещение. Аптека господина Горна представляла собой небольшое помещение, в котором сильно пахло высушенными травами, к аромату которых примешивался аромат духов, как будто аптекарь специально надушивал по утрам помещение для привлечения клиентов. Небольшая почти черная полированная стойка занимала правый задний угол, а вся стена за ней представляла собой сплошные полки, разбитые на секции, в них стояли разнообразные склянки с бежевыми этикетками, на которых прекрасным каллиграфическим почерком были выведены названия. Вероятно, здесь хранились ингредиенты для порошков и мазей. Ближе к двери, справа, стояли два элегантных кресла и низкий журнальный столик между ними с веером модных изданий на столешнице. В стеклянных горках помещались флаконы духов. Судя по всему, клиентами этой аптеки были преимущественно дамы из хороших семей – причем две из них как раз собирались уходить и что-то обсуждали с продавцом или приказчиком, держа в руках пакеты из тонкой почти шелковой бумаги с вензелем аптеки. Продавец бросил быстрый взгляд в мою сторону и кивнул, давая понять, что сейчас займется мной.

– Вот-с, прошу вас, – сказал молодой человек, обращаясь к дамам. – Это и есть знаменитые «Пульверизаторы Горна». Обратите внимание – крохотный флакон с каучуковой грушкой легко помещается даже в ридикюль. Вам даже не надо заходить в дамскую комнату, чтобы освежить свой аромат. Одно движение – и капелька ваших духов превращается в благоухающее облачко, покрывая не только открытые участки кожи, но и ваши перчатки, веер и, смею сказать-с, декольте.

Он ловко нажал на миниатюрную грушу, и дамы издали мелодичный возглас. Запахло свежим жасмином.

Я снял папаху, расстегнул бушлат и сел в кресло у журнального столика. От нечего делать я достал отцовскую табакерку и, вдохнув понюшку табака, чихнул в платок. Продавец от неожиданности подпрыгнул на месте и чуть не выронил какой-то флакон. Разговор дам прервался – обе враз повернулись ко мне и состроили непроницаемые осуждающие гримасы.

– Простите, – сказал я, вытирая нос.

Дамы вернулись к разговору, но очень скоро распрощались с продавцом и прошли мимо меня, высоко задрав подбородки. Что же, меня совершенно не тронула эта демонстрация, потому что обеим было далеко за тридцать, и этот срок они пережили не без потерь. Как только за ними закрылась дверь, продавец, одернув коротенький пиджак, повернулся ко мне:

– Добрый день! Чем могу служить?

Похоже, что Горн специально подобрал для работы такого смазливого парня, с голубыми глазами и тщательно зализанными назад волосами. На вид ему было не больше двадцати двух – двадцати пяти лет. Он был чисто выбрит. Но пестрый галстук придавал ему легкомысленный вид. Любимец дам, определил я, такого будет легко напугать. Я вальяжно бросил папаху на столик.

– Мне нужно увидеться с господином Горном. Он сейчас здесь?

Продавец задумался, оглядывая меня. Вероятно, он прикидывал – стоит ли со мной иметь дело или позвать дворника, чтобы тот вытолкал меня взашей. Хотя я сразу понял – он не решится грубить человеку, который почти вдвое больше его самого.

– Простите, по какому вопросу? – наконец спросил он вежливо, но холодно, как бы намекая, что идея позвать дворника им не отброшена бесповоротно.

– По важному, – коротко ответил я.

– Я не уверен, что господин Горн здесь, – продолжил продавец.

– Так пойдите и узнайте.

– Не могу-с. Простите, мне строго запрещено покидать залу, если в ней есть посетители.

– Думаете, украду? – спросил я насмешливо.

– Нет-с. Чтобы не проявить неуважения к покупателю. Вдруг что-нибудь спросите, а меня нет. Нехорошо-с.

– Так что мне делать? Мне нужен Горн. Я приехал с ним поговорить и не уйду, пока не повидаюсь.

Продавец развел руками.

– Послушайте, – сказал я, начиная терять терпение. – Неужели у вас нет никакой возможности подать сигнал, что его присутствие требуется здесь, в аптеке?

– Его присутствие? – переспросил продавец. – Но зачем ему присутствовать, если я здесь?

– Ну, например, если к нему пришли из полиции, чтобы допросить по делу об отравлении в Купеческом клубе, – предположил я.

Мои слова вызвали в продавце перемену. Он страшно побледнел и сделал несколько шагов назад, чуть не наткнувшись спиной на шкаф со стеклянными дверями.

– Так вы из полиции?

Я решил не раскрывать карты сразу.

– Не слишком ли много вопросов вы задаете?.. Кстати, как вас зовут? Какого вы года рождения и где родились? – спросил я самым строгим голосом, доставая из внутреннего кармана пиджака блокнот.

– Одну минуту! Одну минуту! – пробормотал продавец. – Я позову хозяина!

Не спуская с меня глаз, он зашел за стойку и нажал невидимую кнопку электрического звонка. Поскольку Горн не мог прямо вот так соткаться из воздуха, между нами повисла пауза, в течение которой глаза у молодого человека совершали хаотичные движения, вероятно обозначавшие лихорадочный мыслительный процесс. Наконец усилием воли он принял более-менее спокойный вид.

– Не угодно ли чашку чая? – спросил он. – Есть прекрасные травяные чаи… Успокаивающие, к примеру.

– А я спокоен.

– Да-да, конечно, – пролепетал продавец, но при этом достал заварочный чайник из-под прилавка.

– Что там, настойка стрихнина? – спросил я строго.

Продавец испуганно вскинул на меня глаза и чуть не выронил чайник.

– Ромашка, – просипел он.

– Ромашка?

– Да-с…

Я промолчал, не зная, как продолжить разговор, но тут отворилась дверь в правом углу аптеки, и к нам вышел высокий человек с гривой седых волос, в темно-сером пиджаке и брюках в тонкую полоску. Пальцы он заложил в жилетные карманы и повернулся к продавцу:

– Мишель, что случилось?

Парень указал на меня носиком чайника, который продолжал держать в руках:

– Полиция.

– Полиция? – Человек повернул ко мне голову. Его бледное лицо было почти квадратным, с оттопыренной нижней губой – но не «габсбургской», а скорее брезгливой.

– Так вы из полиции? – спросил он. – С какой стати? Я ведь дал показания и даже подвергся обыску! Что вам еще надо?

– Полиция? – переспросил я. – С какой стати?

– Но?.. – Аптекарь повернулся к своему помощнику.

– Они сами так сказали-с…

– Ерунда, – ответил я, вставая. – Моя фамилия Гиляровский. Я руковожу московским отделом газеты «Россия».