посёлок. будничные стихи

мелкими каплями, скрасив безмерно-белый,
что постоянно в форточку норовит —
то ли украсть, то ли гадость какую-то сделать,
как, уже убежавший, заливший плиту, кисель.
Никакие ангелы не смоют следы побега,
что идут по белому, за горизонт – отсель,
где всё те же ангелы и больше – немного – снега,
соответственно – белого больше… и меркнет глаз,
не находя сравнения в этом белом…
и только ангелы, как будто бы – напоказ —
всё засыпают неистребимым снегом.

    декабрь 14. 2016 год

«Не лес – огромный злой – над головой …»

Не лес – огромный злой – над головой —
пустое небо в язвах самолёта,
что медленно их тащит за собой,
чтоб всем была видна его работа.
Его участие в Божественной игре —
земли и неба, что неисполнима —
лишь лётчиком, пропеллером… в крыле —
полоска облака, что пролетает мимо —
и где-то там, в небесной тишине
теряется – лоскутным одеялом
из звёзд, что падают – от них – сюда – ко мне…
и медленно, как будто бы сначала
всё начинают, как в последний раз…
и ждут, что их когда-нибудь поймают —
хотя бы на мгновение – сейчас —
когда никто об этом не узнает.

    декабрь 17. 2016 год

Без называния

«Так,Нашедший подкову

Сдувает с неё пыль…»

Осип Мандельштам

Как будто – не потеряна подкова…
и счастье где-то рядом… Но тоскливо.
Почти удушье. Скомканная радость…
Неразорвавшаяся бомба с самолёта —
ещё тогда…
Как больно и как страшно —
не быть убитым!.. Жить до самой смерти!
Смотреть – как часто умирают рядом
знакомые тебе. Друзья, соседи…
все те, кто долго помнил о тебе —
всю свою жизнь. Писал воспоминанья —
о видимом – тогда ещё – в начале,
когда все были радостны и живы…
а собранный букет простых ромашек —
казался чем-то необыкновенным —
почти, как факт – рождения и смерти.
Из косточки пророщенный росток —
из ничего – можно сказать – из духа,
из слова, то есть, из воспоминанья —
о том, как всё когда-то начиналось.
Как первый вздох среди травы – на волю,
чтоб слиться с облаком и стать такой же пеной
для окружающих – и плыть куда захочешь,
не слушая запреты очевидцев,
и быть теперь, в конце концов – свободным.
И различать по цвету облака —
какое – где – пересекло границу,
в каких краях исследовало жизнь
во всех её возможных вариантах,
что при сравнении оказываются —
одним и тем же —
вполне пригодным для существованья,
даже, когда исчезает вообще желанье
и причина – жить.
Когда никакими словами не выговорить – До свиданья…
ибо – будет не правда,
а какая-то смесь нечленораздельных звуков
с остывающим воздухом,
что прямо у горла становится препинанием —
поименуешь его – не расстанешься с ним вовеки —
будешь пожизненно расплачиваться за сказанное.
Знал бы Создатель, когда наградил нас речью —
куда заведёт —
точно бы рты залепил нам глиной…
или жаренным воском.
И чтоб фитилёк дымился,
напоминая дурням – за что расплата —
чтобы только скрипели раскаченными деревьями…
Смотришь на дела рук своих, описанные словами —
лучше бы – точно – нем был, как озёрный окунь.
Хлопаешь молча жабрами, чешешься плавником о камень —
никакого смысла —
всё сохраняется в своём первозданном виде.
Но когда вода, озвученная тобой,
выливается на стол, за которым пишешь —
это становится жизнью.
И первое сказанное слово – будет последним.