Святые уроды

СВЕТА. Куда? В Москве квартиру снимать дорого. Никакой зарплаты не хватит. Ты что, асфальт будешь класть вместе с узбеками?

ЮРКА. Если на заочный поступлю, можно будет в общаге жить.

СВЕТА. Если. А садик ребёнку? Кому ты в Москве нужен с временной пропиской. А я куда денусь?

ЮРКА. В общаге кем-нибудь устроишься.

СВЕТА. Кастеляншей, что ли? Не знаю. Страшно мне, Юр.

ЮРКА. А тут не страшно? Корчевский вчера звонил, то ли сегодня, то ли завтра из Москвы приедет.

СВЕТА. Ему хорошо, у него и тут, и в Москве квартира.

ЮРКА. Когда богатая бездетная тётя умирает – всем хорошо. У нас все здоровые, злые и нищие.

Света выходит в лоджию и закуривает. Юрка включает кассетный магнитофон. Звучит медитативная музыка. Он садится в позу лотоса.

СВЕТА. Не хочешь? (Показывает ему дымящуюся сигарету.)

ЮРКА. Я же сказал, я бросил.

СВЕТА. Молодец. А я не могу. (Кивает на магнитофон.) Сделай потише, а то мать разорётся, опять, скажет, свою шарманку завели, чтоб меня выжить из дому.

ЮРКА. Бесполезно. Она жизнью по жизни обижена – чё-нить да ляпнет.

Лидия Петровна кричит из своей комнаты, но без особого энтузиазма.

ЛИДИЯ. Опять свою шарманку завели? Специально, что ль? Выжить меня хотите?

ЮРКА. Да. Я всё делаю специально и злонамеренно.

СВЕТА. Юр, не начинай, а. (Матери.) Мам, это музыка для медитации. Чтобы негатив ушёл.

ЛИДИЯ. Господи, что за идиоты рядом живут. Хоть бы одно полезное дело сделали, пошли бы на огороде лук посадили…

Лидия Петровна идёт в прихожую, переобувается в калоши, одевает выцветший плащ, садовые перчатки.

Горбоносова говорит, сажайте у меня, мне одной восемь соток много… Малкины вон картошку посадили. Редиску. Всё время на обед свежая зелень, укроп. Окрошку едят без пестицидов.

Из комнаты выходит Света.

СВЕТА. Мам, ты куда?

ЛИДИЯ. Копать пойду. Себе картошку посажу. Ну, и ребёнку ещё… От вас помощи не дождёшься. Творческие люди!

Хлопнув дверью, Лидия Петровна уходит.

СВЕТА. Юр, может, пойдём поможем, а?

ЮРКА. Мы в прошлом году посадили десять вёдер картошки, а выкопали девять. Зачем спрашивается? Как говорил мой отец, не можешь кончить – не начинай.

СВЕТА. Ну, тогда жуки поели. А лук-то можно.

ЮРКА. Света, тебе охота тратить время на эту ерунду?

СВЕТА. Охота не охота. Надо с матерью как-то контакт налаживать. Ладно. Я, наверное, пойду помогу ей. Ты Дашеньку тогда покорми, когда проснётся. Бутылочка на подоконнике стоит в синей кастрюльке… Не проснётся – не буди, не надо, она с нами вчера полночи не спала… Всё Максу рожицы строила.

Света идёт в прихожую, одевает резиновые сапоги, тёмную ветровку и садовые перчатки. Берёт большой целлофановый пакет.

ЮРКА. Пакет зачем? Сорняков нет ещё.

СВЕТА. Горбоносова обещала огурчиков из теплицы дать. Мало ли – пригодится.

ЮРКА. Ты с ней виделась, что ли?

СВЕТА. У магазина случайно встретила, когда за молоком Дашке ходила.

ЮРКА. Чего говорит?

СВЕТА. Хреново говорит. Сын кредит взял, а картошка пропала вся – какое-то удобрение левое сыпанул. Теперь отдавать чем не знают.

ЮРКА. Фермер, блин. Бабок ему всё мало.

СВЕТА. Так чё это плохо, что ли?

ЮРКА. Чего за деньгами бегать. Если надо, сами придут.

СВЕТА. Чё-то не приходят. Ладно, пошла я.

Света уходит. Через некоторое время из своей комнатки выглядывает бабка Анна. Осматривается по сторонам и заглядывает в комнату, где сидит Юрка.

АННА. Светочка ушла?

Юрка не отвечает, закрывает глаза и делает вид, что погружён в глубокую медитацию.

Музыку слушаешь? Ну хорошо… Музыка неприятная какая-то, прямо по мозгам скребёт.

ЮРКА (не открывая глаз). Баб Ань, тебе чего?

АННА. Музыку бы потише сделал. Голова от неё болит.

ЮРКА. Наоборот эта от головной боли.

АННА. Ну не знаю. А по мне так плохая музыка. Чего-то дребезжит как-то непонятно. Зудит и зудит.

ЮРКА (с тяжёлым выдохом). Да-а. Лидию Петровну понять можно.

Встаёт и идёт выключать магнитофон. Затем достаёт из-под стола таз с куском глины, ставит на стол и начинает разминать глину.