Жизнь после ревизора

Издалека слышится маршеобразная музыка, раздаются хлопки и шипение фейерверков, сквозь узкие щели занавешенных окон вспыхивают разноцветные огни.

ХЛЕСТАКОВ. Что за праздник такой?

ЛИЦО С УСИКАМИ. Ума не приложу.

ХЛЕСТАКОВ (с затаённой радостью). А вдруг важный чин заявился? Из самого Петербурга!.. Ежели такой случай – надо… эх! Что же без рук без ног-то делать!.. (Он чуть не рыдает от бессилия.)

И тут же сквозь залпы фейерверка слышится чьё-то глухое ворчание, басовитое бормотание. Оно слышится будто бы из-под стола, скоро и сам стол начинает ворочаться, двигаться и елозить туда-сюда по полу.

Эй, что здесь такое?.. Прекратите немедленно! (Лицу с усиками.) Да скажите хоть вы что-нибудь!

ЛИЦО С УСИКАМИ. Что же мне болтать впустую?

ХЛЕСТАКОВ. Вы автор, в конце концов. Прикажите, чтоб стол не двигали.

ЛИЦО С УСИКАМИ. Хорошо, хорошо. (Зачем-то задрав глаза к потолку.) Нельзя ли вас попросить, любезный, не двигать нас.

Слышится неизвестный голос откуда-то отовсюду: он басовитый и густой.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Не двигать? А что я двигал?

ХЛЕСТАКОВ. Стол вы двигали, где наши несчастные головы лежат. Мы хоть и осуждены, а вот казни нас не предавали. Так что поосторожнее.

ЛИЦО С УСИКАМИ (с сарказмом в сторону). Сказала отрезанная голова.

Стол прекращает елозить по полу, но начинает двигаться скатерть на столе.

Любезный, вы бы сказали, что надобно, вдруг бы помогли чем.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС (задумчиво). Помогли?..

ХЛЕСТАКОВ. Без рук мало, конечно, чего сообразишь, но постараемся.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Это я помогаю, а не вы.

ХЛЕСТАКОВ. Кому помогаете?

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Кому пожелаю, тому и помогаю.

ХЛЕСТАКОВ (воодушевлённо). Пожелайте нам помочь! Ну где это видано, чтобы голова отдельно от туловища жила. Меня, например, незаконно осудили за честное письмо. Дак я честно описал другу Тряпичкину какое мурло тут живёт. За правду осудили!

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС (задумчиво). За честность… А второй – чего молчишь?

ЛИЦО С УСИКАМИ. Я как-то не привык откровенничать с призраками.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Меня лучше не видеть.

ЛИЦО С УСИКАМИ. Ну, я всяких уродов насмотрелся… Не издохну, надеюсь.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Уродов? Я хуже.

ХЛЕСТАКОВ (Лицу с усиками, шёпотом). Вдруг зверь какой или вурдалак… Может, ну его?

ЛИЦО С УСИКАМИ (саркастично). Нам ли, чайникам, бояться. Откройтесь.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Я у вас под ногами лежу. Вернее, под головами.

Головы начинают крутиться на своих блюдах, но ничего не видят.

ХЛЕСТАКОВ (оглядываясь). Рядом со мной поросёнок запечённый… Стерлядочка фаршированная.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Внизу!

ХЛЕСТАКОВ. А что внизу – скатерть одна. Что же мы со скатертью разговариваем?

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Хуже.

ЛИЦО С УСИКАМИ. Разве что-то бывает хуже грязной скатерти на столе?

НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС. Вот-вот. Я и есть большое жирное пятно рядом с гусятницей.

После этих слов Хлестаков и Лицо с усиками, действительно, находят жирное пятно рядом с гусятницей. Оно довольно большое и занимает больше половины стола в ширину.

ХЛЕСТАКОВ (отчего-то изумлённо и обрадованно). Ей-богу, даже в Аду не мог представить такое. Со мною беседует жирное пятно – какой сэнсьйон! /фр. Сенсация/

ЛИЦО С УСИКАМИ. Жирные люди, жирные пятна – что ж удивительного. Уж не чёрт и то ладно.

ХЛЕСТАКОВ. Чем же пятно помочь может? Ей-богу, мозги скуксились.

ЛИЦО С УСИКАМИ (Хлестакову). Говорю, вот оно. Начинается. (Пятну.) Скажите, любезный, а что за пальба в городе?

ЖИРНОЕ ПЯТНО. Вы же слыхали: городничий назначил себя ревизором всей Российской империи. Отмечают, стало быть.

ХЛЕСТАКОВ. Интересно, а империя знает об этом?

ЛИЦО С УСИКАМИ. Ещё важнее – поможет ли? Того и гляди город в скопище уродов превратится.

ЖИРНОЕ ПЯТНО. Ну, тут с какой стороны смотреть: для нас уродство, а им со временем ещё и понравится. Привычка-с.

ХЛЕСТАКОВ. Тсс! Кажется, идёт кто-то…

Проявление III

В залу входит прислуга: в ливреях и с журавлиными ногами, на головах у них горшки с ниспадающими цветами, а на плечах для красоты приделаны маленькие крылышки, чем-то напоминающие ощипанных курей. Прислуга расставляет бокалы для вина на столе, и расходится в стороны, когда открывается передняя дверь и появляется Городничий в сопровождении тонкого и высокого человека во всём чёрном. На носу у того поблёскивают стекляшки очков, воротник высоко поднят, а вместо одной ноги из-под брючины торчит железный наконечник, который остриём упирается прямо в паркетный пол и крепко стучит во время ходьбы. Городничий косится на эту железяку и корчит недовольную гримасу, очевидно, переживая за полы, но замечаний никаких не делает, видимо, сан гостя этого не позволяет.

ГОСПОДИН С ЖЕЛЕЗЯКОЙ. А посему, Ваше Сиятельство, никаких ревизоров отныне – нигде и никогда. Всех за борт.

ГОРОДНИЧИЙ. Ваша Секретность, а как же нам с казнокрадством быть? Эти канальи – они ведь у себя своруют, лишь бы стащить чего. Мимо них чужой листик не пролетит – поймают! Они ведь по ветру весь город пустят – щепки не отыщется.