Жизнь после ревизора

МЕДНОЕ ЛИЦО (пытаясь выбраться из-под низа). Я с удовольствием, Ваше Сиятельство… но меня Анна Андревна припечатала. Не получается никак!..

Дама с клювом лежит лицом вверх прямо под широкой спиной и толстым задом жены Городничего. Она, видимо, никак не может набрать в грудь воздуха, поэтому барахтается руками-ногами и разевает клюв.

ДАМА С КЛЮВОМ. Гах!..Дых!.. нуть…

АННА АНДРЕЕВНА. Вот идолы, я из-за вас со спины перевернуться не могу – что вы возитесь подо мной!

ГОРОДНИЧИЙ (Ляпкину-Тяпкину, говоря с трудом). Ты что же, брат, в тенёчке!.. Помог бы!.. А то ведь издохнем все… Тогда и тебе крышка.

ЛЯПКИН-ТЯПКИН. А что же я своими бечёвками сделаю?

МЕДНОЕ ЛИЦО. А вы зубами его, зубами!.. Тогда гнев пройдёт и всем полегчает.

ЛЯПКИН-ТЯПКИН. Ну, ежели зубами…

Ляпкин-Тяпкин легко подлетает к согнутому штопору, на котором верёвочкой болтается Дама-брюква, хватает его зубами и легко вытаскивает из скатерти. Дама-брюква тут же плавно приземляется на жену Городничего, которая начинает её спихивать с себя, поэтому быстренько скатывается вниз.

Живая пирамида успешно расползается в разные стороны. Один Городничий остаётся на четвереньках перед висящей скатертью.

Проявление VI

ГОРОДНИЧИЙ. Ваше Божье Величие, ей-богу, не знаю куда старик этот подевался – обер-распылитель, извиняюсь. Даже свой дом ему оставил – бери, пользуйся!.. А от него один штопор в полу. Как корова языком слизала. О милости и снисхождении прошу, Ваше Всевеличие!

Дама с клювом приводит себя в чувство, обмахиваясь платком. Видно, что она очень зла на Городничего, который её чуть не угробил вместе с женой.

ДАМА С КЛЮВОМ. Не верьте этому толстому мерину. Он, скорей всего, старичка и распылил, а нам тут сказки рассказывает.

МЕДНОЕ ЛИЦО. Странный случай, если честно. Ни с того ни с сего испаряется важная персона. От неё, может быть, наша будущая жизнь зависела… В смысле, улучшение жизни. В смысле, ревизии негативных моментов, так сказать.

КЛУБНИКА. Я всегда был за возвращение ревизора. С первых собраний наших. Всегда ратовал за контроль и наказание.  Потому как без контроля и без наказаний государство превратится в помойную яму. И всякая харя крысиная будет мою голову жрать!..

КРЫСИНАЯ ГОЛОВА (огрызаясь). Так будь здесь ревизор, у меня бы передние резцы не росли по сантиметру за день! Или ты хочешь, чтобы у меня зубы в пол вросли?

КЛУБНИКА. Так и я не обвиняю никого. Я о том же и говорю, о ревизии – порядок, чтоб.

Лапкин-Тяпкин проплывает мимо персонажей с видом победителя-избавителя рода людского от страшной напасти.

ЛЯПКИН-ТЯПКИН. До чего же вы низко пали! Радели о свободе, о вольности души, а теперь опять про старое заныли. Ревизора им подавай!.. Не верьте им, Ваша Божья Милость, они ведь и нового ревизора съедят, и старого. Я вот, например, от своих слов не отказываюсь, и на божием суде могу поклясться – отказываюсь от ревизора. Не желаю никакого контроля!

Ляпкин-Тяпкин резко разворачивается в воздухе, его сюртук распахивается, и все видят, что его туловище почти исчезло, оставив только плечи и голову.

ГОРОДНИЧИЙ. Не слушайте его, он сумасшедший.  Мне по секрету сказал, хочет невидимым стать, мол, тогда будет в любой дом вхож, мол, всё вынюхивать, знать про любое пятнышко на исподнем. Хотел, нечестивец в страхе весь город держать!

Дама-брюква выплывает из сумрака с прижатыми к груди руками.

ДАМА-БРЮКВА. Господа, пусть будет так, как хочет каждый. Пусть сбудутся мечты любого.

АННА АНДРЕЕВНА. Ну да, пусть у грабителя сбудутся, у разбойника в лесу, у вурдалака из могилы тоже сбудутся… Не бывать такому!

Лицо из пятна, до этого наблюдавшее за всем безучастно, сейчас вдруг встопорщило свои кошачьи усы и сказало тоном, не терпящим возражений.

ЛИЦО ИЗ ПЯТНА. Ну-ка, возьмите эту откормленную бабу и уложите её на блюдо вместо поросёнка.

Городничий испуганно заюлил глазами, словно бы не понимая сказанного.

ГОРОДНИЧИЙ. Не могу в толк взять, о ком вы сказать изволите?

ЛИЦО ИЗ ПЯТНА. О жене вашей, об Анне Андреевне.

ГОРОДНИЧИЙ. Вона что… А зачем на блюдо? Ежели вы её высечь желаете, то сподручней на лавке. Я сам могу привязать.

От таких слов у Анны Андреевны заходили свиные уши на голове.

АННА АНДРЕЕВНА. Ах ты, курдюк с вином! Высечь он меня собрался.

МЕДНОЕ ЛИЦО. Анна Андревна, ежели для пользы дела, то и потерпеть можно.

Клубника подкатывает к Анне Андреевне с игривым взглядом и заискивающей улыбкой.

КЛУБНИКА. Не бойтесь, я сам вас высеку. У меня рука нежная, вы даже не поймёте, что вас секут – вроде как поглаживают. (Пытается погладить пухлую ручку Анны Андреевны.)

ДАМА С КЛЮВОМ. Соглашайся, матушка, а то все будем сечь! А я так ещё и клювом тебя припечатаю!

ГОРОДНИЧИЙ (умоляюще). Пумпочка моя, ну хочешь я рядышком лягу – пусть и меня посекут. Мне оно для пользы.

АННА АНДРЕЕВНА. Вы что же, с ума все посходили? Какое-то дурацкое пятно слушаетесь! Жену городничего сечь удумали!

КЛУБНИКА (пытаясь подхватить её под локоток). Ой, Анна Андревна, и не скажите! – всё с ног на голову повернулось. Люди любую глупость готовы сотворить, лишь бы хуже не было. Пойдёмте к столу, Анна Андревна.

МЕДНОЕ ЛИЦО. Идёмте, идёмте, а то неровен час сгорим все в геенне огненной!..

КРЫСИНАЯ ГОЛОВА. Это ещё добро, что вы в свинью воплощаетесь, Анна Андревна, а то ведь можно в такую гнусность обратиться – не дай бог!

ГОРОДНИЧИЙ. Пойдём, матушка, не будем против себя обиду заводить.

АННА АНДРЕЕВНА (с неохотой). Ну, чёрт с вами! Душегубы.

Анна Андреевна подходит к столу и видит знакомые нам две головы на блюдах, которые стараются делать вид, что происходящее к ним не относится.

А эти чего, пялиться на меня будут? Я на это несогласная.

ГОРОДНИЧИЙ (обращаясь к Пятну). Ваше Божье Величие, позвольте эти две башки отнесть куда-нибудь в чулан. Так спокойнее.

ЛИЦО ИЗ ПЯТНА. Нет.

ГОРОДНИЧИЙ. Отчего же так? (Видно, что Городничий опешил от такого ответа и даже стал ниже ростом.) Какой с них прок – ни есть, ни бегать, ни воровать не могут – всё равно что два кочана с глазами.

ЛИЦО ИЗ ПЯТНА (непреклонно). Я сказал – нет!