Тарантины и очкарик

– Но здесь кресло только одно.

– Вот его и выбирайте.

Михалыч уселся, я отправился за чаем. Когда вернулся с полными чашками, от ароматов чуть не провалился в коматоз. Вонь от ног гостя застряла в моём носу смердящей пробкой. Хорошо, что Михалыч остался в своих туфлях.

Я подал чай Михалычу, свою чашку поставил на подоконник, подальше от ароматов гостя, остался у окна. Михалыч положил конверт на журнальный столик.

– Я принёс эти деньги в благодарность. Вы спасли мне сына. Не отказывайтесь.

– На ваше спасибо получите моё пожалуйста. Деньги заберите. Вы уж извините, но, судя по вашему виду, лишняя копейка вам не помешает.

Присыпать крошками такта моё мнение о внешности гостя – Михалыч выглядел ходячим трупом – я постарался, как мог.

Михалыч усмехнулся. Не усмешка, а гримаса мертвеца из ужастика.

– Да уж, молодцом не выгляжу. У меня рак крови. Врачи обещают ещё годика три от силы.

– И вы несёте деньги мне?! Потратьте их на лекарства. Насколько я знаю, онкология – вещь дорогая. Ваши таблетки дороже бриликов.

Михалыч кивнул, подул на чай, пригубил.

– Затраты глупые. Сколько денег на пилюли не трать, а результат один. Плюс-минус полгода…

– И всё же протянуть полгода…

– Протянуть? Хочу жить, а не тянуть. Лекарства я уже давно не покупаю. Эффект нулевой, а денег уходит море. Теперь всё трачу на сына. Моя песенка спета, а он только начинает жить. Ему деньги нужнее.

Я указал взглядом на конверт.

– Откуда деньжищи?

– Скинулись депутаты. Только что. По тысяче каждый. Хотят, чтобы сын заявление забрал.

Значит, Крысько сообщил нанимателям о провале. Кукловоды натравили на меня Крысько для проверки: если я сдамся, тогда и платить очкарику не понадобится. Не срослось.

Я пожал плечами, отхлебнул чаю.

– Теперь вашему сыну останутся хотя бы деньги.

– Вы даже не представляете, как у меня на душе противно! Творят, гады, что захотят! А нам остаётся или терпеть, или валяться с переломанными рёбрами в больнице.

– Или не ходить по тёмным закоулкам, где шляются недоразвитые деточки.

– Деточки? Им по восемнадцать.

– Что ваш Толик делал в парке?

– Просто гулял.

– Я его раньше не видел. Гуляю там не один год.

– Так он вчера вышел в первый раз.

– Везунчик. Как вы меня нашли?

– Ваш адрес мне дал посредник, чтобы я уговорил вас не подавать своё заявление.

– Посредник?

– Он принёс деньги депутатов. Заявление подадите?

– Нет.

Я мелкими глотками допил чай. Михалыч не осилил и половины чашки, вздохнул. Я приготовился слушать. Не зря.

Михалыч в двух словах минут пятнадцать изливал наболевшее.

Вот жизнь, а? Толик с детства чего-то добивается, старается, работает, и гол как его отец. Толик учился как проклятый, отличник, достоин кое-чего получше нищеты, а что сделали они, эти депутатские недоноски-тунеядцы?

Эти сволочи палец о палец не ударили, гоняют на дорогущих джипах, лупят кого захотят до полусмерти, и за всё у них заплачено! Бог на свете есть? Толик на отцовском дохлом жигулёнке-копейке выезжает раз в месяц, а они на новеньких джипах целыми днями бензин прожигают тоннами. Это справедливо?

Я не удержался, вслух заметил, что Толик ездит аж на жигулёнке. Другие обходятся трамвайчиком.

Михалыч возразил. Цены-то на бензин ого-го! Много не наездишь. Толик в основном возит отца в больницу, когда тот идти не может. Обычно Михалыч ходит к эскулапам сам, но бывает, что ноги отказывают.

Я сказал, что Михалычу с сыном повезло. Заботливый. Михалыч уверен, что везение тут ни при чём. Помогло воспитание. Михалыч сыну спуску не давал. Отец Толику с детства привил трудолюбие и помощь слабому.

Я отвалил Михалычу комплимент: мол, Толику небеса послали чудесного отца, Макаренко двадцать первого века. Михалыч аж разомлел. Да, воспитывать Михалыч умеет. У других отцов с сыновьями куча проблем, а у Михалыча тишь да благодать. Толик со всем справляется сам, помощи не просит.

Так прямо и не просит? На что ж Толик живёт?

Зарабатывает как-то в интернете. Михалыч в этом не разбирается. Толик через интернет что-то или продаёт, или покупает. Михалыч толком не знает. Толик видит, что отец в этом деле не рубит, и не объясняет папуасу устройство телескопа. Толик и на права деньги заработал сам, и бензин покупает за свои.

А вот питается Толик пока с отцом. Тут Михалыч пока помогает. Одежду Толик покупает сам, а за квартиру и питание платит отец.

Под конец рассказа гордость за сына распёрла Михалыча до размеров дирижабля.

Михалыч слез с самохвала, посмотрел на меня.

– Для восемнадцати с хвостиком неплохо, а?

– Не плохо? Отлично!

Михалыч глянул на часы, что висят на стене напротив, выбрался из кресла.

– Простите, я пришёл-то на минутку, а сижу уже полчаса. Заболтался. Деньги возьмите, прошу вас.

Я поднял со стола конверт, протянул Михалычу.