Колхозное строительство 2

Колхозное строительство 2
Андрей Готлибович Шопперт

Колхозное строительство #2
И никто особо палок в колёса не суёт и в подвалы жестокой гебни не закрыли. Живи да радуйся. Не выходит. Всё к свету рвётся ГГ. А есть свет. Или только "тот свет", на котором отдохнём.

Андрей Готлибович Шопперт

Колхозное строительство 2

Глава 1

Событие первое

Нет ничего хорошего в судьбе попаданца. Чем там завлекают неокрепшие юношеские мозги «афторы» попаданческих романов? Воздух, которым можно хлеб намазывать, и которым афтор не может надышаться. Врёт, самка собаки. Это ведь ещё куда попасть. Если десантироваться посреди бескрайней тайги, то, может, там и есть воздух. Так пусть «афтор» не поленится и в 2020 году прогуляется до тайги. Неожиданно для кабинетного москвича, он там и в наше время обнаружит «воздух». Ну, это если этот товарищ забросил бедного попаданца в тайгу – а если его неуёмная фантазия отправила бедного десантника с ноутбуком в средневековый город? Вот там он хлебнёт «воздуха». Полной грудью хлебнёт. На хлеб точно будет намазывать. Забывает, бедолага московская, что топят там дровами и углём. Нет центрального отопления на газу. Топят и выбрасывают золу на дорогу. А если уголь, то и шлак туда же. Всё это перемалывается ободом колёса. Получается пыль, а если вдруг ветер, и плюс низкое давление? Сверху дым, а снизу зольная пыль. И это только цветочки. Ведь это самое колесо не само по себе катится. Его лошадь волочёт. Поволочёт, поволочёт, да и покакает яблоками, естественно. Извините за «высокий штиль-с». Продукт этот полежит на дороге, высохнет и тоже в пыль обратится. Правда, на его место тут же новый «продукт» ляжет. Много лошадей в том самом средневековом городе. А ещё там нет канализации, а ночные горшки есть – их тоже на проезжую часть. Ещё полно собак. У собак, понятно, не яблоки, так – коврижки. А вот дворников мало. И куда девать очистки от картошки? Ах да – картошки ещё нет. Ну, от брюквы? Да тоже на дорогу. Всё, что ли? Нет. Ещё всё вокруг покрыто буртами селитряниц. Солома, навоз и, извините опять за штиль-с, урина. И они пахнут-с всем этим. Постоянно войны, а на войне куда без пороха? По этой самой причине тысячи и тысячи селитряных буртов.

А как же цветы? Конечно. Про цветы забыли. Они, понятно, не в городе, а в собственном поместье попаданца, которого в барина запулил афтор. Хорошо, пусть в барина. У барина псарня – тот ещё аромат. У барина птичник. Не нюхали утречком, когда из него выгребают куряк, этот самый воздух, который на хлеб намазывать можно? На самом деле можно, такая концентрация миазмов. Ещё у барина конюшня, и лошади потребляют одурманивающе пахнущее сено, а выдают те самые яблоки. Ну, что у Муромова на снегу. Ещё барин любит утром молочка парного испить. Значит, ещё одну костяшку на счётах плюсуем – есть коровник. Опять не цветами попахивает. А как же без толстого куска сала с прожилками мяса? Нет, не прожить барину. Получается, ещё и свинарник у барина под боком, и обязательно с подветренной стороны. Ну, плохо в деревне с архитекторами. А вам, уважаемый афтор, доводилось прогуливаться рядом со свинарником? Вот где пласты воздуха для намазывания на хлеб. Всё-всё. Отправляем попаданца в другое время. Назад нельзя, там этих коровников и конюшен только больше – тогда в 60-е годы. Ещё не успели загадить природу, и нужно спасать Гагарина и Комарова.

А что вы знаете о промышленных фильтрах? Так можете и не рыться в интернете, нет их в 60-х годах. Всё сыплется на головы. В Краснотурьинске даже после установки этих самых фильтров на Суходойке стёкла ни черта не прозрачные, а если сдуру оставить машину у завода, то потом её специальными шампунями отмывать придётся.

Стоп, стоп, стоп. Там ведь нет консервантов! И правда, нет. По этой самой причине есть простокваша. Забыли уже? Иногда молоко скисает ещё по дороге из магазина домой. В лучшем случае, утром следующего дня. И теперь к колбасе. Нет! Ещё есть вкуснейшее «настоящее» коровье масло. Есть. Пока ещё есть. Скоро – только по блату и по талонам. Но пока есть. И пока коровье. Нужно отстоять двухчасовую очередь, и вот оно, жёлтенькое. И оно не мажется на хлеб, так как настоящее. Оно крошится. Чтобы намазывать, его нужно не в холодильнике держать, а на столе, в маслёнке. И оно всегда покрыто тёмно-жёлтым налётом. Оно прогоркло – но ведь жалко срезать эту прогорклость. Масло стоит очень дорого по тем временам. Приходится есть с противным прогорклым привкусом. Но вернёмся к колбасе. Копчёную не достать. Почему? Потому, дорогие «афторы», что она из мяса. А то, что принято считать колбасой, всякие «Докторские» – это не совсем из мяса. У вас ведь есть интернет, взгляните на ГОСТ. Так и та «Докторская» – только после часовой, а то и двухчасовой очереди.

А вот интернета в 60-х годах прошлого века нет. Нет книг хороших. Даже в библиотеках почти нет, а те, что случайно там оказались, всегда «на руках». Нет телевидения. Телевизоры-то уже есть. Только работают они с обеда и показывают хрень в основном.

А Комаров с Гагариным? Это ужасающее качество отечественной техники. Ещё проклятый «авось». Бардак везде, даже в армии и космосе. Если стимул – это палка в древнем Риме, то вот только из-под палки и можно заставить советского рабочего работать много, быстро и качественно. Только ведь за каждым «палочника» не поставишь. Афторы – и советские историки, и писатели – пугают штрафами и палками при проклятом царизме. Бедные рабочие, забитые и оштрафованные. Забывают только, что рабочий, ну пусть высокого разряда, получал больше офицера, который училище закончил и жизнью рискует. А те рабочие, которые «подай и принеси», еле концы с концами сводят? Так ты выучись на токаря. Выучись на сталевара. А кто пить будет? А кто агитаторов слушать? Читать-то выучиться лень. Выучись и получай зарплату соизмеримую с зарплатой командира батальона – а ведь у того в подчинении сотни и сотни бывших неграмотных крестьян. А впереди война с немцами, и обстрел «Бертами», и газовые атаки.

А что в 60-е годы? Да то же самое. Рабочий опять получает больше офицера. Причём на шахтах и металлургических заводах – гораздо больше. Даже больше космонавтов. Больше первых секретарей обкома партии. Что-то не так в государстве датском. Учись сынок, а то сталеваром будешь. Так сталевар получает больше директора завода и руководителя целой области! Не учись, сынок, и будешь хорошо жить. Учись, сынок, а то дворником станешь. Но дворнику сразу положена квартира, а лейтенант получит её, только когда умрёт, да и то однокомнатную. Цинковую, деревянную, а может, и без этой излишней роскоши – «братскую».

Медицина была бесплатная. А чем торговали в аптеках? А были ли аптеки? Ругают злобные «афторы» бесплатную советскую медицину. А ничего, что врач получал в три раза меньше электролизника или шахтёра? А учитель – в четыре? Гегемоны. Что-то не ломанулись они, эти гегемоны, спасать свою власть в 91-м году, а теперь опять бурчат про проклятых буржуев. Опять у кого-то больше денег, чем у них. Опять нужна революция и гражданская война. «Поделить». А нужен просто стимул. Палка нужна.

В Краснотурьинске вчера пьяный гегемон зарезал жену. Тоже пьяную. Чего они там не поделили? Ах, последнюю рюмку водки. Магазины уже закрылись вино-водочные. Пётр Миронович виноват.

Виноват. Исправлюсь!

Событие второе

– Трофим Ильич, а скажите, как вы оцениваете профпригодность учителей физкультуры в школах? – Пётр сидел в своём кабинете, напротив него поблёскивал очками завГорОНО.

– А как надо? – Сидоркин вновь блеснул очками. Не специально – просто сидел вполоборота к окну, а за раздёрнутыми шторами поднималось невысокое ещё, но вполне уже весеннее солнце.

«Хм. А как надо? А надо, чтобы был дух соревновательности. Нужно вырастить детей, стремящихся во всём быть первыми».

– Ну, как-то ведь вы определяете, кому дать «заслуженного учителя»? – Пётр чуть отодвинулся, чтобы очки на него зайчики не отбрасывали.

– Есть эстафета на приз газеты «Заря Урала». Есть соревнования по волейболу и футболу между школами.

– Давайте честно. Это не воспитанники школьного физрука выступают на этих соревнованиях, а ребята, которые ходят в профильные секции.

– И что вы предлагаете? – вот правильный вопрос.

Пётр вспомнил про замечательную передачу из детства. Оригинальное название сейчас не вспомнить точно, по-немецки всё же: «Mach mit, ещё какой-то мах, Mach’s besser», а вот перевод, пожалуйста: «Делай с нами, делай как мы, делай лучше нас». Там классы гдровских школьников соревновались по всяким бегам в мешках и прочим дисциплинам, не включённым по ошибке в олимпийские игры. Вот сейчас Штелле и описал заведующему ГорОНО десяток вспомнившихся упражнений. Трофим Ильич снял очки и протёр их полой пиджака, конечно же, коричневого.

– И по этому можно судить о профессионализме физрука?

– Ну, не только по этому. Конечно, нужны и эстафеты, и первенство среди школ по различным футболам и волейболам, но главное – нужно, чтобы соревновались не только те, кто занимаются в секциях, но и самая последняя толстая девочка в классе.

– Я подумаю. Что-то ещё? – Сидоркин водрузил очки на место.

– Да. Мне пришла в голову идейка проводить во дворце еженедельные соревнования эрудитов среди школьников. Игра будет называться: «Что? Где? Когда?». Шесть участников от школы. Им задают вопрос, и у ребят есть одна минута на обсуждение, кто первым ответит, тот и победил. Можно одновременно четыре школы привлечь. Поставить во дворце на сцене четыре круглых стола, в зале в первом ряду жюри, а дальше – учащиеся школ, которые пришли поболеть за своих. Возможно, и родители придут.

– Понятно, придут. А что за вопросы?

– Ну, Трофим Ильич, дайте команду учителям школ по разным предметам подготовить интересные вопросы. Вопросы должны быть не очень простыми, но и не про бином Ньютона. Навскидку: кто такой изюбр? Какая самая южная столица государства? Почему двенадцатый месяц, декабрь, переводится на русский как «десятый»? Почему Старый новый год – 13-го января, и когда он будет 14-го? Ну, то есть, вопросы должны быть интересными. Чтобы потом ещё целую неделю дети их обсуждали.

– Принцип понятен.

– Победители четвёрок встречаются между собой, пока не выявится самая эрудированная команда. А вторые места, скажем, тоже между собой – а то слишком быстро всё закончится. Предусмотрите призы, и обязательно в школах стенгазеты с фотографиями членов команд знатоков. Ну, наверное, в тех, кто хоть раз победил.

– Продолжаем создавать примеры для подражания? – усмехнулся горонист.

– Конечно. Дети всегда ищут на кого равняться. Пусть равняются на лучших, а не на тех, у кого «брат сидит».

– Хорошо. Поспешать надо, а то скоро каникулы, а там и последняя четверть, – стал подниматься Сидоркин.

– Простите, Трофим Ильич, всё некогда спросить – олимпиады по предметам-то провели? Дети готовятся к областным? С этим концертом ни на что времени не осталось. А сейчас ещё к 8 марта очередной аврал, – и это было чистейшей правдой.

– Обижаете, Пётр Миронович. К вашим замечательным «идейкам» мы всегда прислушиваемся и стараемся осуществить. Все городские олимпиады проведены, отобраны по трое лучших, и сейчас их усиленно готовят к областным олимпиадам. Тут, правда, оказалось, что иногда в этих тройках одни и те же дети – но ведь у нас в конце апреля будут ещё раз проведены олимпиады, там окончательно и определимся с участниками областных. Спортсмены тоже отобраны и уже готовятся, пока, конечно, только на стадионе, но как снег с улицы Ленина уберут до асфальта и чуть теплее станет, то и на улицу выйдут.

– Точно. Спасибо, что напомнили. Нужно субботник объявить и почистить улицу, – Пётр записал себе в блокнотик.

– Что ж, пойду ваши новые «идейки» воплощать. Как вы говорите – нужно дело делать и работу работать, – поднялся зав ГорОНО.

– Да, Трофим Ильич, если что-то не будет получаться – не стесняйтесь, сразу ко мне. Порешаем. До свидания.

Событие третье

Только закрылась дверь за Сидоркиным, как зазвонил телефон.

– Да.

– Кто говорит?

Так хотелось ответить: «Слон», но вытерпел.

– Первый Секретарь Краснотурьинского горкома КПСС Тишков Пётр Миронович.

– Пётр Миронович, не кладите трубку, сейчас будете говорить с министром культуры СССР Екатериной Алексеевной Фурцевой, – голос был мужским и донельзя деловым. Наверное, тоже товарищ в коричневом пиджаке.

– Пётр Миронович, вы последняя сволочь… – и короткие гудки.