Красавчик. Две столицы

Красавчик. Две столицы
Андрей Готлибович Шопперт

Красавчик #2Попаданец (АСТ)
Закончив дела на Кавказе, Брехт спешит в Москву на коронацию императора Александра Первого. Столько дел впереди. Но и врагов появилось достаточно. Помолимся за него.

Андрей Готлибович Шопперт

Красавчик. Две столицы

© Андрей Шопперт, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

Событие первое

Белый цвет олицетворяет радость. На свадьбах женщины одеты в белое, мужчины – в черное.

Волки позорные! Или волк? Да хоть какая сущность, все одно – позорные.

Эти гады, гад и прочие нехорошие сущности засунули душонку, или сознание Брехта, в тело графа фон Витгенштейна с помощью синего кристалла, даже не поинтересовавшись, а как оный граф переносит морскую болезнь. А ведь Брехт даже подумывал бросить всё и с Крузенштерном отплыть в кругосветку. Уж больно много всего полезного сулило это путешествие, если на корабле с кучей золота и серебра будет граф Витгенштейн. Но теперь шиш. Оказалось, что вестибулярный аппарат графа проклятого настолько чувствительный, что морские прогулки даже по практически спокойному морю превращают его гигантский богатырский организмус в жалкую стонущую и вечно блюющую тушку, над которой, что особенно обидно, в том числе и такие же блюющие смеются. Они денек помучились, исторгли из себя все, что можно, а когда море успокоилось и даже зыби-то не видно, граф фон Витгенштейн один продолжает караулить позывы, валяясь у фальшборта.

А ведь план был хорош. Да просто умнейший был план. Если из Дербента до Астрахани можно доплыть морем и даже готовый корабль есть, то какого черта плестись по жаре на потных вонючих лошадях вдоль моря, если можно не утруждаясь сидеть в шезлонге на палубе, попивать гранатовый сок, подставлять физиономию соленому бризу и смотреть, как персиянская рабыня танец живота исполняет. По-французски неплохо звучит: «danse du ventre». А как там его Мехти обозвал? Пакс, нет, Ракс Шарки. Вот откуда у Шукшина «шаркнем по душе». Любитель был этого дела, не иначе. А чего – душевно.

Отвлекся. А, про вонючих лошадей вдоль моря и про хлопающий белыми крыльями-парусами корабль, прямо по морю. «Прямо» – в прямом смысле.

Есть разница? Еще какая. Потому, когда Мехти II Тарковский предложил отправить хана Петера морем, то хан этот дуболомный с радостью согласился. Еще бы, от Дербента до Астрахани шестьсот с большим гаком километров по очень непростым дорогам. Один раз граф фон Витгенштейн по ним уже несся в столицу с ключами от Дербента. Так себе удовольствие. Так это с тремя всего гусарами, его сопровождающими, а сейчас с ним несколько сотен человек и куча всякого шмотья и прочих подарков императору Александру. А еще в Кизляре его должны нагнать грузины. Даже если царицу Мариам и не удастся генералу Цицианову спровадить, то часть знати и часть царевичей с царевнами точно на коронацию поедут. Где их и надо будет захомутать.

С радостью Брехт согласился плыть из Дербента на кораблях. Целых три буса есть в его распоряжении, и они – эти гигантские корабли, вполне и горцев всех заберут, и их коней, и подарки все. Согласился. А тут такой пассаж. В первый день море чуть играло, и морская болезнь началась буквально через пять минут, как отошли от пристани. И вот уже больше суток в море. Ветер стих, солнышко светит, легким соленым бризом графа обдувает, но радости ему это не приносит. Лежит на кошме у фальшборта и страдает. Раз в десяток минут вскакивает и пугает увязавшихся за кораблями чаек, пытаясь чего извергнуть из совершенно пустого желудка. Даже желчи уже нет. Одно мычание наружу выходит.

Корабли эти – бусы, большие и медленные. Миль восемь в час, больше не дают. Благо ветер почти попутный. Нужно южный, а он юго-западный, капитанам все время приходится чуть лавировать, чтобы их к берегу не сносило. Только ведь восемь миль – это для пешехода и даже всадника вполне себе скорость, а если учесть, что и ночью и в обед корабль продолжает плыть, то и совсем хорошо. Двести миль за сутки прошли, капитан сказал, что сейчас ветер стих, и – пошли еще медленнее – миль шесть в час, но из пятисот километров уже триста пятьдесят прошли. Утром капитан обещал их высадить уже в Астрахани. Дожить бы до этого утра.

В Дербенте Брехту не только удалось мастеров из селения Кубачи залучить в свой удел, целых трех, одного совсем аксакала и двух молодых да ранних – учеников и сыновей этого аксакала, но еще и кучу всего ценного прикупить и просто забрать. А получилось вот что.

Мехти давно зарился на Дербент. Процветающее ханство, хоть и небольшое. Полно мастеров, и самое главное – это хаб. Через его порт осуществляется связь России с более южными ханствами и Персией. Солидная часть богатств Кавказа и Закавказья стекается в этот город, и в виде всяких пошлин и налогов много чего в Дербенте остается. Как не мечтать этот богатый город к рукам прибрать, но война – это война. Это деньги, это армия, умеющая брать города, и самое главное – это артиллерия, причем крупнокалиберная. А всего этого не было у Мехти. И тут такой шанс подвернулся.

Ну, это шамхал так думал. А оказалось, что не все так просто. Оказалось, что присутствующие в Дербенте вельможи из соседнего ханства Куба, как только представилась возможность, дернули к себе и уже через день под городской стеной, обращенной на юг, выстроилось целое войско Шейх-Али-хана – правителя Кубинского ханства, а в прошлом правителя Дербента.

– Я знаю, что нужно делать, – отозвал Мехти в сторонку Петра Христиановича, когда они налюбовались на стоящее под стенами Дербента войско.

Вообще, Брехт не сильно впечатлился. Там гарцевало около тысячи всадников, половина вообще без огнестрельного оружия и у них нет пушек. А у него пять десятков снайперов с длинноствольным и у многих нарезным оружием. И пушки есть, хоть и не шуваловские единороги, но каменной картечью пальнуть можно, и самое главное, Брехт, когда узнал, то огромную зарубку себе в памяти сделал, у них в Дербенте есть порох, и этот порох изготавливают здесь. Серу привозят с селитрой вайнахи. Нужно будет узнать, где они это берут, ладно сера – не дефицит, Брехт точно знает, что она есть в Самаре, может, еще и не открыли, а может и открыли, но есть. В России сера – не дефицит, а вот селитра!.. Минеральные источники? Но там фосфаты! Селитру внутрь принимать не рекомендуется. Этот вопрос нужно как можно быстрее провентилировать.

Так вот, Петр Христианович гарцующей под стенами Дербента толпы не опасался, в отличие от Мехти. Ну, может, он чего знает, что Брехту неведомо. Может, там все альпинисты! Мазохисты!

– Говори, ваше превосходительство, – осмотрел заговорщицки склонившегося к нему шамхала граф.

– Тебе надо принять титул хана Дербента. А для этого взять в жены Пери-Джахан-Ханум, которая является сестрой Шейх-Али-хана и наследницей ханства.

– Чё? Чё? – Брехт отстранился от спятившего правителя.

– Ничё! Нужно жениться! – построжел, выпрямившись, шамхал и царственную рожу сотворил из своей, немного на крамаровскую похожей, только еще и монголоидную.

– Мехти. Я женат. У меня двое детей.

– Да?! А чего не говорил?! Ладно. Тогда ты должен пообещать на ней жениться.

– Да ты с дуба рухнул. Меня отлучат от церкви в России.

А ведь ни в одной церкви с первого января так и не был. Даже к какому приходу приписан, не знает. А, может, не приписан? Как это у протестантов выглядит. Стоп. А протестант ли он? Жена полька. Там католики, а никак не протестанты. Снова стоп. Она с Белоруссии, ну, с Литвы, там и православных хватает. Блин блинский. Вот осел, даже не удосужился такие важные вещи в девятнадцатом веке выяснить. Ну, это ладно. Приедет, спросит жену. Типа, тут помню, тут не помню, или «Молилась ли ты на ночь, Антуанетта?». Начнет молиться, и все выяснится. Русский от немецкого и латинского отличит. Вот интересно будет, если он католик. Брехт попытался в памяти графа Витгенштейна нужную информацию раздобыть. Ничего определенного, церковь помнит – или собор, или костел, хрен поймешь, но скамейки. Значит, не православный точно. Плохо, что нет воспоминаний детства и юности. Там бы точно была подсказка, кто он по вероисповеданию. Но сейчас это не важно. Будь он хоть адвентистом седьмого дня, ни в одной христианской религии не допускается многоженства. Ха! А кто по религиозным канонам мормоны? Христиане же? А еще папа римский какой-то разрешил после одной из европейских войн, кажется, после тридцатилетней, многоженство, потому что все мужчины почти погибли.

– Ты не понимаешь, Петер! У нас есть замечательная возможность получить это ханство в состав Российской империи без войны с лояльным, как у меня, населением. И не сделать врагом Кубинское ханство, а наоборот – сделать союзником. Ну, пообещай, что женишься на Пери-Джахан-Ханум. Только тебе для такого брака потребуется разрешение самого императора Александра, а для этого нужно, чтобы тебя объявили ханом Дербентского ханства. А с женитьбой… Ну, либо ишак, либо падишах сдохнет. Решайся, мой друг, судьба всего восточного Кавказа в твоих руках. Если Кубинское ханство станет нашим союзником, то втроем мы легко присоединим к себе и Бакинское ханство, да и Ширванское, а следом никуда не денется и Шекинское. И не будет большой войны, – вознес к небу руки Мехти.

– Твою же налево! – Брехт отстранился от этого искусителя. Как красиво все расписал. И ведь зная, как легко в реальной истории Россия через несколько лет приберет к рукам эти мелкие ханства – можно поверить в то, что говорит генерал-лейтенант Мехти II Тарковский.

– Петер?! – дернул за рукав доломана задумавшегося графа шамхал.

– Хорошо. Попробуй договориться. Только имей в виду: у меня дней пять осталось, не больше. Иначе я не успею на коронацию, и все старания почти обесценятся, не прахом, конечно, пойдут, но сам ведь знаешь, что дорога ложка к обеду. И после этого обеда ложку примут, но другой эффект. Степень благодарности совсем другая будет.

– Успеем. Я позабочусь. Да и ускорим немного твою дорогу, дней на пять сократим, я тебя и всех твоих и своих людей, что с тобой пошлю, отправлю на кораблях в Астрахань. Пять дней точно выиграем. Всё, готовься. Сейчас за послами отправлю людей. Переговорщиков. Орденов побольше надень.

– Так нет у меня, вот все, что есть.

– А!!! Что ты за генерал без орденов?! Хорошо, я тебя своим еще орденом награжу, и не спорь. Как говорит ваша пословица: «встречают по орденам на одежде».

– У вас есть свои ордена?

– Конечно. Вот держи. Считай, что я тебе его вручил. Это мой, но я прикажу сделать себе другой. Отличившиеся в боях мои подданные награждаются серебряными орденами круглой, овальной или треугольной формы. Сам понимаешь, что «европейская» форма креста исключается. Эти знаки украшены растительным орнаментом, выполненным в технике черни. Гравировка надписей на арабском. Вот на этом написано: «Храбр и мужествен», – Мехти скрутил со своей черкески довольно большой круглый орден, похожий на огромную пуговицу. Ну, или на щит викинга игрушечный. – Привинти. Я пойду, распоряжусь, чтобы выслали переговорщиков.

Событие второе

Наперед всегда выходит задом. Из-за вечной спешки жить вечно мы как раз и не успеваем.

– Мехти, ты же разбираешься, скажи мне, как к хану обращаются? Ну, в смысле к графу – ваше сиятельство, к князю – ваша светлость, к принцу – ваше высочество. А как к хану? Это кто по иерархии? К тебе как обращаются придворные?

– Машалла! Какая ерунда тебя заботит, Петер. Ты думай о том, согласится Шейх-Али-хан выдать за тебя свою сестру и признать тебя ханом Дербента или нет, – вознес руки к небесам шамхал.

– Да, и вовремя ты со своей «машалой». Во-первых, что это значит? А во-вторых, еще таких пару красивых слов скажи, когда можно на небеса смотреть.

Мехти Тарковский покачал красиво седеющей головой и тяжко вздохнул, дескать, и с этим человеком мне Кавказ завоевывать. О, боги! А, нет. О, Аллах!

– Машалла – знак изумления, радости, хвалы и благодарности Богу и смиренного признания, что все происходит по воле Аллаха. По-русски должно быть: «Слава Богу!»

– Машшала! – так же картинно вознес руки вверх граф Витгенштейн. Не, не получилось, как у Мехти. Тут годы тренировок нужны. У Брехта получилось, словно он приличную такую задницу в руках держит. Вот, если взбирается жена по стремянке, чтобы лампочку вкрутить, а он ее снизу поддерживает.

– Иншалла! Ты тупой совсем, Петер. Аллах. Две «л», а не две «ш». Чего ты шипишь на Аллаха? – погрозил ему пальцем правитель шамхальства. – Иншалла. Научишься.

– Помедленнее, я записываю. «Иншалла» – это что?