Аренда

– Я-то в своем! А ты что делаешь, олух старый! Нашел к кому клинья бить! Разуй глаза! Это же крокодил!

– Откуда информация такая, любовь моя? У меня и мыслей таких не было, как ты выражаешься, клинья к ней бить, – попытался оправдаться Виктор Иванович.

– Откуда-откуда – от верблюда! Я все знаю. На рынке бабы говорили: «Костыль клинья к жидовке бьет, чтоб Головой Второю стать. Потому как без поддержки ейной ему и залупаться туда нечего. А у нее связи богатые и в государственных структурах, и в торговых, и с китаезами со всеми она на дружеской ноге».

– Бред! Исключительный и бесповоротный бред! – возмутился Виктор Иванович. – Да, амбиции относительно этого руководящего поста у меня есть, не скрою, я ими и с тобой делился, но решать этот вопрос я буду сам и не таким постыдным способом!

– Надо же как заговорил! Постыдным способом! С каких это пор ты в мораль-то ударился? – саркастически проговорила Нина. – Что-то я раньше за тобой такого не замечала. Это ты там у себя в Управе все про веру рассуждаешь, про хрисламство правоверное, всех жить учишь, а сам-то ко мне каждый день хаживаешь, при живой-то жене!

Этот козырь Виктору Ивановичу крыть было нечем. Он поковырялся вилкой в капусте и, опустив глаза, тихо проговорил:

– Нина, у меня, правда, ничего нет с Марфой Исааковной. Даже в мыслях. Я тебя люблю, Ниночка! Очень!

– Ешь, давай, а то все остынет. Мыслей у него не было.

Виктор Иванович вновь принялся есть. Захотелось еще водки, но вторую он пить не стал. Нина одобряла за обедом только одну рюмку. Пристыженный, он второпях проглотил второе, не поднимая глаз на Нину. Вместо компота она сегодня подала зеленый чай с малиновым пирогом.

– И о чем вы говорили с Марфой Исааковной? – едко спросила Нина, когда Виктор Иванович поднес ко рту десерт.

– О чем говорили? – наконец-то поднял глаза Виктор Иванович и заметил некоторые перемены в лице Нины.

Она уже смотрела не так строго и перестала накручивать кончик косы на палец.

– Я два часа убеждал эту непробиваемую, твердолобую женщину в том, чтобы она запретила «Медею».

– Что запретила?

– «Медею», спектакль «Сакразмотрона», – ответил Виктор Иванович и откусил кусок пирога.

Ему хотелось быстрее отвлечь Нину от темы их непредвиденной ссоры, поэтому он охотно зацепился за этот, как ему казалось, праздный ее вопрос.

– Они уже совсем обнаглели. Только и думают о том, как бы опорочить нас.

– И что? Убедил?

– Ты не представляешь, каких это стоило мне трудов, – сказал Виктор Иванович, утирая салфеткой усы. – Она же не видит очевидного. Все ей приходится разжевывать и класть в рот.

– Что, прямо все? – с усмешкой спросила Нина.

– Нет, ну не все, конечно. Но многое, – ответил Виктор Иванович, не понимая ее сарказма.

– Смотри мне там. В рот он ей, понимаете ли, собрался что-то класть. Тебе что, некому больше в рот класть?

Медленно проговорила его собеседница, и глаза ее затянулись легкой пеленой.

Виктор Иванович знал этот взгляд. К его горлу подкатил комок.

– Все-таки тебя надо сегодня наказать, грязный мальчишка. Ты серьезно провинился, очень серьезно. И этого я так не оставлю.

С этими словами она встала из-за стола и кивнула головой на выход из кухни. Виктор Иванович знал, что в таком случае надо делать. С замиранием сердца от предвкушения того, что будет дальше, он прошел, да что там прошел – пробежал через коридор в обширный зал, спустил до колен брюки и лег на диван лицом вниз.

Через несколько мгновений явилась его любовница с широким офицерским ремнем и, спустив с него трусы, принялась охаживать им его морщинистую, старческую задницу. Виктор Иванович молчал. Это являлось одним из условий их игры. А рука у Нины была тяжелая и уже после трех-четырех ударов его жопа загорелась адским огнем. «Шибко рассердилась, голуба моя», – решил Виктор Иванович, со страхом ожидая следующего удара. Нина била медленно, с оттяжкой. Если бы в этот момент кто-то наблюдал за ними, то он бы сделал вывод, что Нина стегает своего любовника уже не первый раз. Спустя 21 удар она остановилась. «Очко», – подумал он и тут же почувствовал у себя в заднем проходе внушительных размеров страпон.

– Ну что, вонючий мальчишка, ты еще будешь мне врать? – грозно спросила Нина, проникая все глубже.

– Нет, любимая, никогда, – ответил он.

Нина двигалась так же медленно, как и секла. Виктор Иванович, стоя на четвереньках, одновременно утвердительно качал головой, как будто бы говоря «да». Через какое-то время она, почувствовав, что ее партнер вот-вот разрядится, прибавила скорости, и Костылин, энергично двигая задом, с мучительным стоном кончил.

– А теперь иди сюда и сделай мамочке хорошо, – прищурившись, сказала Нина.

Она легла на спину и убрала страпон. Виктор Иванович послушно расположился между могучих ног своей любовницы, благоговея от того, что сегодня все же оказался допущенным к ее прелестям, и старался изо всех сил. А Нина не кончала долго. Крепко держа его голову руками, она громко стонала. Несколько раз Виктору Ивановичу казалось, что она должна вот-вот разрешиться, так как из ее рта стали доноситься звуки, похожие на якутское горловое пение, но эти шумы оказались ложными признаками надвигающегося оргазма.

Пока он лежал между ее ног и усердно работал языком, в его голове проносились разные мысли. Виктор Иванович успел подумать в очередной раз о «Медее» и вспомнил, как ему все же удалось убедить Марфу Исааковну в своей правоте. «Ладно, черт языкастый, так и быть, – сказала она, согласившись с его доводами, – хрен с тобой, высылай ему депешу. Пусть сворачивает постановку».

Следом ему напомнило о себе его пищеварение. Внутри снова ожесточенно заурчало, и он едва сдержался, чтобы не испортить воздух в такой не подходящий момент. Видимо, картофель и бигус, встретившись в его желудке, вступили между собой в яростное противостояние и, по всей вероятности, дело там дошло до применения ими друг против друга отравляющих веществ, запрещенных Женевской конвенцией.

Чтобы отвлечься, Виктор Иванович начал думать о том, что китайцы, в сущности, сделали хороший ремонт в Ниночкиной квартире. Ли Си Цин, старый хрен, не обманул и выделил ему хороших мастеров, которые сработали оперативно и аккуратно, хотя, конечно, дороговато… Стены и полы сделали по технологии 4D, установили систему автоматической уборки и «умную» кухню, но Ниночка, плохо разбирающаяся во всех этих новомодных китайских штучках, ее услугами практически не пользовалась. Зато она очень любила свою ультрасовременную ванную комнату, выполненную по последнему слову техники. Она имитировала кусочек кипрского пляжа общей площадью 50 квадратных метров.

Потом он подумал о том, что все-таки правильно они решили объединить зал с комнатой, чтобы получилась просторная гостиная. И тот диван из кожи африканских зебр они тоже не зря купили. Пусть он и обошелся ему в кругленькую сумму. Зато такой удобный, хоть вдоль, хоть поперек ложись. Именно на нем сейчас Виктор Иванович и удовлетворял свою любовницу. В этот самый момент, когда он размышлял об удобстве их ложа, Нина дернулась всем своим могучим телом и изо всей силы сжала тяжелыми ляжками голову Виктора Ивановича, потом прорычала и громко, обстоятельно кончила.

– Хороший мальчик, – медленно сказала разомлевшая Нина, лежа с закрытыми глазами, – хороший. Так и быть, мамочка простит тебя. Но есть еще одно условие.

– Какое, любимая? – тут же спросил он, облизываясь. Ее похвала окрылила Виктора Ивановича.

Ему льстило то, что он еще мог доставить удовольствие своей молодой любовнице, годящейся ему в правнучки.

– Скажи, что обязательно его исполнишь, – загадочно проговорила она, лежа с закрытыми глазами.

– Конечно, дорогая, если это будет в моих силах.

– Нет, скажи, что сделаешь это для меня, – продолжала играть Нина. – Иначе мамочка не простит тебя. Или тебе плохо со мной?

– Мне чудесно, – проговорил Виктор Иванович.

– И что, ты не можешь исполнить мой маленький каприз?

Нина приподнялась на локтях и посмотрела на Костылина так, что он тут же со всем согласился.

– Говори, голуба моя, все сделаю, все исполню.

– Какой послушный, – похвалила Нина, погладив любовника по плешивой голове и потрепав за усы, со следами своих выделений. – Я хочу, чтобы ты меня устроил в театр. Я актрисой хочу быть. Надоело дома сидеть.

– Что?! – удивленно спросил он.

От такого неожиданного заявления своей любовницы он на какое-то время даже потерял самообладание.

– Что слышал. Или мне повторить?