Это мое имя

Маша начала играть. Она знала, что когда-нибудь Петя сам почувствует в музыке то, чему не научит ни одно репетиторство.

Раздался телефонный звонок.

– Извини, Петенька, – Маша поднялась со стула, – одну секундочку.

Она вышла в коридор и подняла трубку.

– Алло!

– Машенька, я сегодня немного задержусь, – на проводе был Брагин. – Паровой котел барахлит, нужно починить.

– Хорошо, поняла, – ответила она, понизив голос. – У меня сейчас занятие. Ждем, без тебя не ужинаем.

– Постараюсь по-быстрому. Думаю, часа за два управлюсь. Люблю, – донеслось на прощание.

Маша улыбнулась в трубку.

– И я тебя тоже.

* * *

Если вы обладаете тонкой душевной организацией, то работа в любой котельной вызовет у вас рано или поздно легкое эмоциональное расстройство. Та, в которой трудился Илья Брагин, могла нанести неподготовленному человеку тяжелый психический урон. Это была самая старая работающая на угле котельная в городе. Если бы котельные оценивали по комфорту, как гостиницы, то ей бы вручили вместо звезд пять могильных крестов, поскольку человек, входящий сюда, хоронил себя для общества. Здесь брали тех, у кого не было либо желания, либо возможности работать в другом месте.

Брагин закинул последнюю порцию угля в топку и воткнул лопату. Он уже принял решение, но странное предчувствие не отпускало. «Любое ваше желание», – вспоминал он слова незнакомца, смывая с себя в душе едкую угольную пыль. Причесываясь перед зеркалом, Илья пристально вгляделся в темное отражение, надеясь увидеть там хоть какую-нибудь подсказку.

В чудеса Брагин давно уже не верил. «В крайнем случае, заработаю немного денег, – подумал он. – Вещица, должно быть, действительно ценная».

* * *

Илья оставил машину в переулке, чтобы пойти дальше пешком.

Снаружи его поджидали холодный ветер и плохо освещенный тротуар. Дорога вела в центр квартала. Река отделяла эту часть города от других, социально более благополучных, районов. Отделяла в прямом и в переносном смысле. На облупленных стенах домов красовались вызывающие надписи, из чего следовал вывод, что грамотность и набожность не относились к числу добродетелей местной молодежи. Перекопанный асфальт то там, то тут был небрежно огорожен щитами, предупреждающими о строительных работах. Судя по густо разросшимся сорнякам, строителей, тем более работающих, здесь давно уже не видели.

* * *

Брагин вышел на главную улицу квартала, наполненную электрическим светом и людьми. Публика была настолько разношерстная, будто сюда согнали массовки из разных фильмов. Мужчина с честным лицом демонстрировал искусство игры в наперстки, сидя прямо на тротуаре. Отцы семейств отдыхали от домашних забот в обществе чужих, а потому чутких и ласковых женщин. Безногий калека играл на баяне «Утомленное солнце», воспевая боль утраты. В утрате самой ноги Илья сомневался, потому что видел баяниста совсем недавно, во время первомайских праздников на Красной площади, когда тот, беззаботно раздувая меха, пьяный отплясывал кадриль. Память на лица была профессиональной чертой Брагина. Дальше в толпе мелькнул знакомый профиль местного карманника, томно прижавшегося к рассеянной жертве. Какой-то мрачный тип обменял двум прилично одетым парням свой маленький пакетик на их большие деньги. Лица ребят сияли от счастья, как у студентов, сдавших зачет по сопромату. Пучегубая девица заманивала в ночной клуб прохожих, всем своим видом обещая если не качество, то уж точно количество. Илья зашел по пути в маленький бар со скромной обстановкой.

За стойкой в облаке табачного дыма стоял бармен, который, узнав Брагина, заметно напрягся.

– Я по личному вопросу, – успокоил его Илья. – Коллекционирую книги, старинные. Особенно уважаю свежеворованные.

– Я этим больше не занимаюсь, – прозвучал прокуренный голос. – Сходи к мосту, может, там что узнаешь.

– Как скажешь, – согласился Илья.

Бармен проводил Брагина нервным взглядом до самой двери.

Не успел Илья выйти на улицу, как перед его очами предстала горбатая старуха. При этом ни старость, ни горб, рассматриваемые по отдельности, не пугали так сильно, как вся бабушка в целом. Она была похожа на персонаж готических сказок, которые раньше читали в наказание непослушным детям. Старуха крепко вцепилась в руку Брагина, будто собиралась откусить ее как минимум по локоть.

– Все расскажу, что было и что будет! – прохрипела женщина.

– Ну рискни, красавица! – подбодрил Илья.

Гадалка посмотрела на ладонь Брагина и, с испугом отбросив руку, стала неуклюже пятиться назад.

– Мать, а гадать кто будет?

Старуха ускорила шаг, насколько позволяли шишковатые суставы, непрерывно осеняя себя крестным знамением.

– Ты че, на красавицу обиделась? – крикнул ей вслед Илья.

«Не район, а дурдом», – подумал он, продолжив путь.

Дальше по улице в нимбе интимно-красного света стояли представительницы древнейшей профессии, которые выглядывали одиноких и страждущих. Периодически они разминали затекшие ноги, после чего снова принимали зовущие и манящие позы. Одна из них, совсем юная, подскочила к Брагину.

– Папенька, не хочешь развлечься?

Брагин перехватил худую руку. На локтевом сгибе виднелись следы от уколов. В глазах, обрамленных синими кругами, жила пустота.

– Иди домой, к родителям! – мягко, словно уговаривая, произнес Илья.

Проститутка попыталась отмахнуться и неграциозно пошатнулась. От дверного проема отделились три фигуры. Брагин сделал уверенный шаг навстречу.

– Федеральная миграционная служба, – строго произнес он. – Проверка документов. Девушка не смогла предъявить паспорт.

Высокий жилистый блондин с редкими волосами и заостренными чертами лица оценивающе посмотрел на Брагина. Он повернулся к своему приятелю, угрюмому мужчине восточного типа, который, достав пачку паспортов, передал один из них. В это время другой подельник, квадратный бритоголовый дядя в кожанке, расположился чуть поодаль, отрезав Брагину путь. Блондин помахал документом и приветливо улыбнулся:

– Можно взглянуть на ваше удостоверение?

– А у меня его, к сожалению, нет, – простодушно признался Илья. – Я вас обманул, хотя знаю, что обманывать нехорошо.

Физиономия Блондина заострилась еще больше и приобрела нездоровый оттенок. Он спрятал паспорт в карман и, скривив рот, процедил:

– А ты шутник, папаша. Ходишь тут, людям работать мешаешь. Придется неустоечку платить.

– Граждане сутенеры, а не пойти бы вам в библиотеку? – предложил Илья, не рассчитывая на то, что его пожелание будет услышано.

Блондин повернулся к дружкам.

– Че-то я не разберусь, он здесь, типа, самый сильный или просто быстро бегает?

Угрюмый вытащил нож, блеснувший добротной сталью.

– А ты че ножик достал? – Брагин улыбнулся, стараясь зафиксировать взглядом лезвие. – Готовить собрался?

Угрюмый, не меняясь в лице, устремился в атаку, но, получив выверенный удар ногой в пах, сложился пополам. Следующий выход был у бритоголового, который заученным движением бросился вниз для захвата. «Борец, наверное», – сообразил Илья, успев подставить колено под гладкую голову. Раздался глухой звук. Обмякшее квадратное тело сползло по ноге Брагина, испачкав брюки розовой слюной. Самого Блондина, грозно размахивающего кастетом, Илья уложил двумя ударами на землю, не лишая сознания, после чего склонился над поверженным, слегка наступив на выбитое колено:

– Попрошу девушкин паспорт и ваше портмоне!