Хроники Абитарамуса

– Ну вот, ваше высочество, – сказал королевский лекарь, когда принцессу уложили в больничную койку, – теперь проведём полное обследование; если надо, я свяжусь с зарубежными коллегами, и мы точно выявим, что за заразу вы подхватили. А сейчас разрешите, я возьму вашу кровь на анализ!

И, не откладывая дела в долгий ящик, подготовив все нужные инструменты, взял у принцессы кровь из вены, запаковал в специальный пластиковый контейнер, собрался и ушёл, заверив Аделаиду, что через полтора-два часа, сделав анализ, он будет знать, в чём дело, в чём причина недуга с такими странными симптомами.

Тем временем маркиза-ведьма, ковыряя бородавку на подбородке, потрясывая головой в чёрном парике, излишне напудренная, чтобы скрыть жёлтую кожу на лице, обнажая жёлтые клыки в зловещей улыбке, исподлобья взглядывая на виконта, спросила:

– Ну что, Леопольд, получилось?

– Кажется, действует, ваша светлость. – Относительно молодой негодяй старую ведьму тоже называл вашей светлостью. (А попробовал бы он так её не называть! Она бы его живо в крысу превратила и кормила бы генетически модифицированным сыром, пока у бедняги крыса-Леопольда не вылезла бы вся шесть и не выпали зубы, как выпадают даже у многих людей, когда они не соблюдают гигиену полости рта, наевшись всякой гадости из сетевых больших магазинов.) Очень была мстительная особа. Особо-то ни с кем из врагов, которых она с успехом наживала, не церемонилась. Три года назад отравила одного из лучших вельмож принцессы, барона-толстяка, любителя выпить и хорошенько закусить. Особенно он любил паэлью с анчоусами, мог прямо не стесняясь съесть три-четыре, а то и больше блюд за обедом у принцессы, приговаривая в таких случаях: «Ну, что ж поделать, ваша светлость! У каждого человека есть маленькие недостатки!» Один раз съел даже десять тарелок подряд, запив пятью бутылками бургундского, и чуть не получил апоплексический удар. Упал прямо за столом; хорошо, в этот раз за обедом присутствовал Бадуль, вовремя сориентировавшись, приказал служанке принести шприц с нужной ампулой лекарства и успел сделать обжоре укол. На этом случае и сыграли маркиза со своим вассалом: по её приказу Рольбон лично умудрился подсыпать в паэлью с анчоусами, какую так обожал барон, ядовитого порошка, какой сделала по просьбе маркизы её приятельница, тоже ведьма, специализирующаяся на изготовлении всевозможных ядов. Несмотря на то что им Главный Чёрт и запретил их делать. Всё прошло гладко. Коварство этого ядовитого порошка заключалась в том, что он действовал таким образом, что если съесть одно блюдо с этим ядом, с человеком ничего не произойдёт: он был без запаха и вполне безобиден, но если съесть ещё два-три таких же блюда, даже вполне безобидных, не заправленных ядом, вот тут он начинал действовать. Включалась реакция обыкновенных ингредиентов, какие в желудке едока вступали в реакцию с отравленным блюдом и сами по себе становились ядовитыми. Или одного из них. В данном случае ядовитый порошок был запрограммирован именно на анчоусы. И расчёт отравителей был построен на том, что по привычке барон-обжора не ограничится одной тарелкой. Бедняга барон, ничего не подозревая, съел сначала паэлью с анчоусами, заправленными отравленным порошком; как всегда, он был в восторге: «Отличный, племянница, у тебя повар, как великолепно готовит!» Потом съел вторую тарелку паэльи, потом третью… Хорошо запил сухим красным французским вином. Шутил за столом, ведя светскую беседу. Когда съел половину четвёртой тарелки, лицо у него сделалось красным: «Что-то мне нехорошо, ваша светлость, пойду отдохну на диванчик в соседнюю комнату!» А через пятнадцать минут прибежала испуганная служанка и сказала, что господин барон умер!

Вспомнив случай с апоплексическим ударом, случившимся с беднягой до этого, никто ничего не заподозрил. Вскрытие тоже ничего не дало: королевский судмедэксперт так и доложил Бадулю, хотя у того и возникли подозрения.

У королевского лекаря, как я уже сообщил, прямо на дому была великолепная медхимлаборатория и одна занимала сто квадратных метров. Несмотря на то что Бадуль и был пьянчугой, но в своём деле он был дока и весьма уважаемый лекарь в кругах медицинских светил. Тем более он такие опыты ставил в своей лаборатории, что у некоторых генетиков и специалистов из плотно прилегающих к этой серьёзной науке областей волосы бы встали дыбом, какие он там проводил эксперименты. Об этом говорит хотя бы наличие двухголового кота. Будучи постоянно навеселе, с густой огненно-рыжей растительностью на лице, похожий на загулявшего в заграничном порту боцмана, он часами колдовал над своими пробирками, колбами, ретортами, реактивами и другими современными препаратами, напичканными к тому же компьютерно-электронной начинкой, что любая ведьма позавидовала бы, работая по старинке. Всю аппаратуру, в том числе и медицинские препараты, он заказывал в высокоразвитых странах, где медицина, как известно, стоит на высоком уровне развития, причём денег просил у принцессы. А когда она начинала пенять ему, как много уходит денег на его эксперименты, многие из которых довольно сомнительного направления: «Это правда, Бадуль, что ты вывел двухголового кота, мне недавно доложили?» – в таких случаях лекарь отвечал, что, дескать, «Ваше высочество, вы меня знаете, все деньги идут исключительно на исследования, ни одного форинта, выделенного вами, я не пропил, посмотрите счета и бумаги у казначея, а относительно кота… сами понимаете, на то и экспериментальное исследование, что иногда сам не знаешь, что получится в конечном результате! Сначала-то я ставил задачу вывести улучшенный экземпляр кота, чтобы он мог исполнять простейшие приказы хозяина, там тапочки принести, утром, когда хозяин проснётся, пожелать ему доброго утра, вам тоже, наверное, было бы приятно, если б Максик вместо лая говорил бы вам утром, вбегая в спальню: „Доброе утро, хозяйка, как я по тебе скучал всю ночь, ты не представляешь, почеши мне животик, я очень люблю, когда ты так делаешь, а потом дай мне корма из той красивой оранжевой коробки, что стоит вон на той полке, – жалко, я читать не умею, как он называется. Я уже и поесть хочу, ты меня знаешь!“ – разве вам не приятно было бы, ваше высочество? А в итоге выросла вторая голова! Ну не убивать же из-за этого несчастное животное! Зато когда я сделаю гениальное открытие – кстати, я уже на его пороге, – то прославлюсь на весь медицинский мир, так сказать, а заодно прославлю и вас и королевство, может, ещё и Нобелевскую премию дадут!» Принцесса в таких случаях молчала, мало веря королевскому лекарю, но всё же приказывала дворцовому казначею выдать запрашиваемую сумму, отчего тот сразу мрачнел, называя Бадуля шарлатаном и пьяницей и что он когда-нибудь своими изобретениями по пьяному делу не только не прославит королевство, а выйдет международный скандал или ещё что похуже, и обязательно вспоминал сплетни, про чудака – генетического экспериментатора, что он хотел скрестить крысу с автомобильной покрышкой, дескать, тогда на королевскую карету можно ставить такие оригинальные колёса, если ему удастся получить такой гибрид в резиновые крысомуты; они будут крупнее настоящих крыс, могут, складываясь в колесо, прямо катиться по земле или дороге из камня либо по асфальту, а когда не надо никуда ехать, принимать вид обыкновенных крыс, только крупнее размерами, тогда отпадёт необходимость колёса снимать с кареты и смазывать дёгтем, а крысы-мутанты будут ручными и их можно будет кормить и держать в специальных вольерах – это такую сплетню рассказывали и при дворе, и в народе, и королевский казначей каждый раз её вспоминал, когда Аделаида приказывала ему выдать энную сумму денег доктору, и, скрипя зубами, деньги выдавал, обязательно требуя от того расписку.

Через два часа королевский лекарь и в самом деле нашёл в крови принцессы неизвестную заразу, но сразу не смог определить её микробиологический статус, что это за вирус такой и как его зовут, то есть к какой болезни прикреплён данный вредоносный паразит, который, как он умудрился рассмотреть в электронный микроскоп, вцепился всеми десятью лапами в клетку и грыз её беспощадно: бедная клетка, посылая сигналы бедствия защитным микроорганизмам, извивалась, стараясь стряхнуть смертельного врага человеческого тела. Макрофаги и лимфоциты – невидимая армия защитников человеческого тела от всякой инородной пакости – хоть и атаковала врага дружными рядами, но тот выпускал какую-то смертоносную для них субстанцию, и они сразу погибали целыми отрядами и даже полками.

«Ничего себе, конфессия!» – обалдело прошептал лекарь, когда рассмотрел битву тёмных и светлых сил на молекулярном уровне в капле крови человека. Не иначе, сразу пришла ему мысль в голову, этот вирус заколдованный, если с ним не могут справиться защитные силы человеческого тела. (А у принцессы, как у представительницы знатного древнего царского рода, эти силы были очень мощными на генетическом уровне: она вела свою родословную от легендарных гардариков ещё за пятьдесят тысяч лет, когда этот народ жил на территории Западной Сибири задолго до расцвета Атлантиды; такую информацию она нашла при помощи королевского библиотекаря в старых, очень даже древних книгах, хранящихся в подвалах королевской библиотеки. Так что принцесса на основе своего генетического кода, переданного ей десятками предков, была ещё и высоконравственной девушкой, но в хорошем смысле, не деспотичка, третирующая челядь, особенно молодых симпатичных служанок – если у них появлялись бойфренды и после этого начинали расти животы, она всегда принимала мудрое решение: кто будущий отец и пора вам под венец. И даже выдавала какие-то деньги, типа по беременности, если молодая семья была уж очень бедной, чтобы было с чего начать им семейную жизнь. И конечно, в первую очередь в качестве бесплатного презента для будущей мамы покупалась детская коляска и запас подгузников на полгода для будущего гражданина королевства. Поэтому многие девушки из простонародья, берущие пример с принцессы в нравственном плане, не курящие и не употребляющие алкоголь, мечтали устроиться во дворец хоть на какую-то работу, чтобы в дальнейшем найти хорошего парня и родить от него здоровых детей. Это в других государствах многие девушки чуть ли не с десяти лет начинают курить, пить алкоголь, употреблять наркотики и стремятся поскорее расстаться с девственностью, чтобы влиться в нестройные полупьяные ряды потаскух и продажных женщин: таскаться по городским помойкам, то есть ночным клубам, барам и танцполам, подставлять «вирайджну» первому понравившемуся полупьяному рылу на автомобиле, и по этой причине белая раса в западноевропейской части успешно загнивает и сокращается.)