Работа с риском (сборник)

– Значит, так. Стой спокойно, в разговоры не вступай, – велел Чернаков, когда они остановились возле Юлиного дома, девятиэтажной коробки-«корабля». – Если полезет в драку, просто осади. Без последствий.

– А что за клиент?

– Пьянь… Но буйная.

– Тогда без проблем… Осадим. – Дегустатор нежно погладил кулак, размером с небольшую дыню.

Свет в окнах не горел. Плохо, если Димы не окажется дома. Чернаков осмотрел двор. Грязная рыжая «копейка» отдыхала под тонким слоем снега.

Дверь подъезда защищал домофон. Чернаков позвонил в первую попавшуюся квартиру.

– Кто?

– Двое с карабином.

Домофон запищал и дал зеленый свет. Ну и какой смысл в таких системах?

Большой. Для тех, кто их устанавливает.

До пятого этажа доехали на лифте, стену которого украшал несмываемый призыв: «Не рисуйте на стенах, пидоры! Нам здесь жить!»

– А у нас в лифте каждое утро чистый лист вешают и фломастер, – с гордостью поделился Ерофеев. – Чтоб на стенках не писали.

– Ну и как, помогает?

– Не очень… Одного листа не хватает…

Чернаков позвонил в Юлину дверь.

– Дома нет, – сделал мудрый вывод бывший собровец после минутного ожидания, – либо засел… Дверь, кстати, говно, мы такие с одного удара… Да и замок никакой.

Он несильно дернул за круглую ручку, привинченную к реечной облицовке. Дверь спокойно открылась, из старого реечного замка вынырнул ригель.

– Да у него и не заперто, – последовал второй мудрый вывод. – Заходить будем?

Чернаков не ответил, еще раз нажав кнопку звонка.

…Дима лежал на пыльном паласе, лицом вниз. Окровавленный топор с треснутой рукоятью валялся рядом. По полированной створке шкафа стекали еще свежие капли крови и мозгов. Огромная рубленая рана, походившая на кратер вулкана, чернела на лысине. Именно в эту точку вчера нанес удар Чернаков. Кто-то проконтролировал и добил. Умеючи, с одного раза. Секретер нараспашку – вещички на полу. Что-то искали… Глухарь… Надо писать план по раскрытию… Первый подозреваемый тот, кто обнаружил труп, то есть начальник службы безопасности магазина «Планета-Хауз». Второй – тот, с кем проживал потерпевший. То есть Юля. У обоих есть прекрасные мотивы, один прекрасней другого…

– Андреич, ты об чем задумался?

Чернаков вздрогнул, очнулся, посмотрел на вечно улыбающегося Ерофеева:

– Ностальгия… Навеяло.

– В хату-то, спрашиваю, пойдем? Все равно приехали…

– Пошли.

Чернаков потихоньку потянул дверь, переступил порог. Двухметровая тесная прихожая. На вешалке Димина зеленая куртка с эмблемой «Пумы» на спине. Следы высохшего вина на воротнике… Мертвая тишина. Блин, неужели…

Вячеслав Андреевич жестом остановил Ерофеева, зачем-то вставшего в боксерскую стойку, и осторожно шагнул в комнату.

Дима лежал на полу лицом вниз. Рядом валялась пустая бутылка из-под водки и надкусанный кусок хлеба. Юлин муж был в тельняшке, трусах и одном носке. На голове повязка с запекшейся кровью. «Шел отряд по берегу, шел издалека…».

– Да он пьяный в говень, – поставил диагноз заглянувший в комнату Ерофеев. – Ну и вонища…

Только тут Чернаков почувствовал едкий запах сивухи. Открыл форточку, оглядел комнату. В целом довольно опрятно и уютно, если не учитывать тело на полу и бардак на столе. Юля неплохая хозяйка. На почетном месте – бушлат с рядками медалей. Над ним карандашный портрет хозяина. Стеллаж с книгами и акварельными пейзажами на полках. Юлино творчество.

Платяной шкаф перегораживал комнату пополам. Вячеслав Андреевич заглянул за него. Фото в рамке на стене. Дима и Юля. В обнимку. На фоне Адмиралтейства. На нем камуфляж с медалями, на ней легкое светлое платье. Оба улыбаются.

Под карточкой – супружеское ложе. Разобранное. Единственное. Правда, есть еще диванчик во второй половине комнаты. Ревность больно кольнула в подбрюшье. Здесь, на этой простыне, спит его любимая женщина. Не одна… Даже если только в плане ночлега. Но, скорей всего, не только. Для конспирации… Ох, как колет… Умом-то вроде все понимаешь, а сердцем…

Законный супруг захрапел. Он использовал самый доступный способ психотерапии. В отместку изменившей жене нажрался… Смотрите, люди добрые, как я страдаю. Хоть бы дверь закрыл, страдалец. Обнесут же. Где, интересно, денег на бухло нашел? Юля говорила, что не дает, пока на работу не устроится. Видимо, заначка.

Ерофеев, судя по хлопнувшей дверце холодильника, уже обследовал кухню. Вернулся, поглощая подпорченный банан.

– Все равно пропадет, – пояснил он, поймав хмурый взгляд начальника.

Потом нагнулся и потряс лежащего за плечо.

– Эй, друг…

Дима разлепил глаза, пару секунд таращился на гостей, прошептал что-то вроде «…ука», попытался протянуть к ним руку, но опять провалился в сон.

– Поехали, – шагнул к двери Вячеслав Андреевич, – он до утра вряд ли оклемается. Завтра поговорим.

– Завтра у меня театр.

– Какой театр?

– Да этот, как его… Ну, буфет там еще на втором этаже, с зелеными шторами. Жена билеты взяла, придется идти. Сам-то я больше в цирк люблю… Там бутерброды с рыбкой всегда свежие…

Они вернулись в прихожую.

– Дверь сможешь закрыть? – спросил Чернаков.

Дегустатор осмотрел замок и покачал головой:

– Без ключа никак!

– Нельзя оставлять. Обнесут.

– Ну и х… хорошо! – простодушно возразил Ерофеев. – Не нас же!

– Не нас. Но оставлять нельзя.

– Клинышком дверь подожмем. Для близиру хотя бы.