Сборник-2023

– По какому, к дьяволу, протоколу? – Сиггет почувствовал, что теряет самообладание. – По какому протоколу, Ник?

– Встреча с неизвестной формой жизни, Фред! – крикнул Марков.

– Ты в своем уме?

Марков стукнул в стекло.

– Ты думаешь, мне это нравится? Бакман, Чернав, Сантос, наверное, уже мертвы! Мы должны… – Он выдохнул и сказал уже спокойнее: – Мы должны активировать протокол.

– Что это значит?

Марков приблизился к бронестеклу, не сводя с Сиггета глаз.

– Я объясню. Ты только открой. Холодно!

– Черт с тобой!

Сиггет хлопнул ладонью по шлюзовой панели.

– Спасибо, – сказал Марков.

– Сам будешь с Гербертом объясняться.

– Сколько угодно.

Марков шагнул внутрь.

Чернав и Бакман

Створка рубки оказалась с сюрпризом. Управление ею было напрямую замкнуто на топливный элемент. Они открыли рубку, вошли, а через десять секунд по таймеру створка сомкнулась.

Понятно, что это была ловушка. Но глупо было бы полагать, что она предназначалась для спасателей или «призовой» команды. Скорее всего, один из членов экипажа видел ее жертвой другого члена экипажа. Когда в кресле нашелся высохший, замерзший пилот, стало понятно, что ловушку готовил он. Во всяком случае, Чернаву, едва он находил мертвеца взглядом, все время казалось, что тот, запрокинувший голову и приоткрывший рот, так и тщится спросить: «Ну как, ребята, сработало?».

Хотя ни черта не было понятно! Ни черта!

В комбинезоне мертвеца нашлась карточка на имя Эльдурссона. Вроде бы был похож. То есть, это не пилот, а тот самый оператор, каюта которого полтора часа назад явила им следы поспешных сборов. А остальные где?

Если подумать, если поразмыслить… Допустим, готовит человек ловушку. Неизвестно, что случилось, мировая война на балкере, неразрешимые противоречия, сумасшествие, важно не это. Важно, что ловушка предполагает отсутствие для гермостворки другого питания, кроме топливного элемента. Потому что даже с минимальным аварийным питанием створку таким способом намертво не заблокировать.

Значит, питания не было. Никакого.

Но это, в свою очередь, означает, что остановлена работа всех систем жизнеобеспечения, вся электрика, рециркуляция, теплообмен… Как тогда, интересно, еще остававшиеся в живых намеревались выжить? Запитать корабль позже? Еще обезвоживание это при наличии воды…

Какой-то бред.

– Что замер? – спросил Бакман.

– Не понимаю, – сказал Чернав.

– Погоди, – Бакман поднял палец, призывая к молчанию. – Фред! Фред, отзовись!

Он подождал.

– Ник! Луис!

– Я пока здесь, – сказал Чернав.

Бакман махнул рукой.

– Ты-то ладно. Фред!

– Он слышит? – спросил Чернав.

– Связь вроде активна. Просто не отзывается.

– И у кого из нас плохое чувство юмора?

– У него, Паша, у него.

Несколько секунд Бакман орал и колотил кулаками в стены, вызывая Сиггета.

– Дай-ка я, – сказал Чернав. – Фред, дорогой ты наш человек, сука ты, сука, ты там? Это ты? Погоди, я до тебя доберусь. Мы вместе с Гербертом до тебя доберемся.

– Паш, он не отвечает, ты же видишь, – выдохнул Бакман, привалившись к створке. – Не трать силы.

Он отсоединил от панели и откинул топливный цилиндр.

– Я ему кислородный баллон в задницу засуну, из тех, что побольше… – сказал Чернав. – Соразмерно запросам эго.

Пол под его ногами вдруг дрогнул.

– Что это? – насторожился Бакман.

– Вот, честно говоря… – Чернав нахмурился. – Похоже, Сантос включил джойнт.

– Зачем джойнт? Куда джойнт? – не понял Бакман. – Он собрался прыгнуть черт-те куда, без расчета?

– Я не знаю.

– Так, давай-ка мы…

Бакман завозился с панелью, открывающей створку.

– Черт! Черт! Черт!

Сенсоры, не реагируя, вяло продавливались под его пальцами.

– Я лучше с пульта, – сказал Чернав.