Сборник-2023

Он подбежал к двум креслам, на одном из которых заледенел Эльдурссон (тоже вопрос, почему без скафандра?), и шлепнул ладонью по боковой консоли. Всплывший сенсорный экран запросил подтверждения.

– Что там? – спросил Бакман.

– Сейчас.

Чернав воспользовался карточкой оператора, приложив ее к слепому зрачку сканера.

– Ну!

– Секунду.

Чернав выбрал на осветившемся экране опцию открытия створок. «Открытие аварийное, – предупредила его корабельная система. – Вам необходимо принять меры безопасности». Чернав нажал «открыть».

– Готово!

Гермостворки, словно нехотя, поползли в стороны. По переборкам балкера, казалось, загуляли волны, деформируя его корпус. Эффектная иллюзия, возникающая во время выхода джойнт-реактора в режим «прыжка».

– Луис что, идиот? – крикнул Бакман.

Они побежали в двигательный отсек. Чернав вырвался вперед. Моргал красный свет. Подъемник был застопорен. Значит, на поворот и вниз, вниз по ступенькам.

– У нас десять минут! – крикнул Чернав.

– Осознаю! – догнал его вопль Бакмана.

Чернав протиснулся через узкую щель не до конца разошедшихся створок и оказался в аппаратном зале.

Зал был пуст.

– Что, что там? – спросил Бакман.

Он просунулся следом за Чернавом, но лишь верхней половиной тела.

– Никого, – сказал Чернав. – Рюкзаки.

– Дьявол!

Бакман пропал. Сквозь его ругань послышалось жужжание маховика. Одна из створок поползла, расширяя щель.

– Луис, – позвал Чернав, оглядываясь. – Ник.

Аппаратная мигала огоньками. Большая часть топливных элементов сидела в гнездах.

– Ты не стой, – сказал Бакман, появляясь в зале, – ты джойнт глуши. Если не поздно.

Он двинулся к пульту и остановился.

– Вот-вот, – сказал Чернав, – а джойнт-то не запитан. И вообще, не понятно…

– Значит, надо к реактору!

Бакман дернул Чернава за рукав, увлекая за собой. Они устремились в боковой проход. Шахта плыла и изгибалась. Чернав, хоть и бежал, казалось бы, прямо, все равно дважды здорово засадил плечом в стену.

– Быстрее!

Бакман сиганул в черную, постреливающую молниями пасть реакторной. Чернав не удержался на ногах, и финальную часть пути прокатился по наклонному настилу на бедре, стукнулся коленом о предохранительный бортик.

– О, Боже!

Бакмана повело от площадки с саркофагом джойнт-реактора к ребристой стенке. Джойнт вибрировал. Фонари то вспыхивали на несколько секунд, то гасли, погружая все вокруг во тьму. Веретенца электрических разрядов то и дело пробегала по саркофагу.

– Что? Что? – спросил Чернав.

Он протер забрало шлема перчаткой. Бакман неопределенно показал рукой. Вспышка света выхватила какие-то непонятные комья на полу, пятна, шланги, гирлянду топливных элементов, облепившую реактор.

Свет погас.

Чернав спустился. Фонари зажглись снова. Темное пятно обнаружилось слева, другое темное пятно Чернав увидел ближе к джойнту. Он присел, вновь окунаясь в непроглядный мрак, посветил фонариком. Пятно блеснуло красным.

Кровь?

– Оставь, – произнес Бакман. – Все, Паша, все.

– Что – все? – спросил Чернав.

– Мы – мертвецы, Павел. Все.

– Мертвецы?

– Без десяти минут. Потом – джойнт. Нас отстрелит неизвестно куда, и астробалкер станет и нашей могилой тоже. Сколько у тебя воздуха осталось?

Чернав посмотрел.

– Еще на сорок минут.

– А у меня – на тридцать четыре.

Бакман тяжело спустился к реактору. Из-за моргания света казалось, что он двигается урывками.

– Я думаю, весь экипаж здесь, – сказал Бакман, подходя к комку на полу. – Вот это…

Он наклонился, разглядывая, потом протянул руку, пошевелил. От его усилий комок расползся, распался на составные части, на куски оледенелой плоти, кости и лоскуты одежды. Человеческая голова с огрызком шейной мышцы вдруг появилась на свет. На Чернава уставился остекленелый глаз.

– Кажется, это один из «Селекты», – сказал Бакман.

Он перешел к следующему комку. Чернав, будто под гипнозом, шагнул за ним. Вместе они осторожно исследовали останки. От человека сохранилась лишь кожа, волосы и кисть руки.

– Этот тоже с «Селекты», – сказал Бакман, вытаскивая обрывок комбинезона с нашивкой.