На пороге Тьмы

Мы пошли в сторону общаги по пустынной в честь выходного дня Советской. Народ отсыпался после рабочей недели, пока никуда не спешил.

– Федь, кстати, а где ты свой грузовик держишь? А то что-то я его не вижу.

– Да за общагой ставлю – тут же не украдут, чего бояться? А так весь город четверть часа пешком в любом направлении – чего их без толку гонять? А так у многих есть. Себе-то колеса не хочешь?

– Я домой хочу, если честно, – вздохнул я. – Легко бы согласился отправиться туда без всяких машин.

– Об этом, Вов, забудь, – сказал Федя жестко. – Все, считай, что ты для того света помер, нет тебя больше. Скоропостижно скончался. Судороги, понос и смерть там с тобой случились. А обратной дороги из таких ситуаций, как сам понимаешь, нет. Так все же?

– Что – все же?

– Насчет машины.

– Есть предложения? – немного заинтересовался я.

– Ну… да, можно и так сказать, – подтвердил Федя. – Я же тебе рассказывал, по-моему, про трофейный склад в… одном месте.

– Было дело, – подтвердил я. – А что, не все еще растащили?

– Там место поганое, народ старается не соваться. Ну а мы, фонарщики, вроде как привычные, можем себе позволить.

– А тебе какой интерес голову под пресс еще раз совать?

– За хорошие машины город и платит хорошо. У меня товарищ был, Серега, с каким планировали, да погиб он с месяц назад. А так бы одну вытащили тебе, потом парочку для города, чисто на карман. Или даже в Сальцево бы продали, есть там надежный человек. Махнули бы на трофейные стволы, их там много, а потом через Длинного бы на нашем базаре продавали, копейка бы и капала. Да и вообще, товарищ нужен. Там дальше ЛЭП нетронутая, например, лезть боятся, а за высоковольтный провод город тоже платит отлично, у нас пока, кроме колючки, ничего другого катать еще не наловчились. ТЭЦ вроде есть, уголь есть, а светим везде керосинками. Грузовик есть – напарника теперь нет, а так бы халтурили на пару. С таких ходок можно еще две зарплаты в месяц поднимать, а то и больше.

– Что за Сальцево? – споткнулся я о непонятное название.

– Да городишко тут неподалеку, верст сорок к югу, – махнул рукой Федька. – Там народ обживается, которому тутошние порядки не по нраву. Тоже населения тыщ десять уже, не меньше. Веселое место, и базар там хороший.

– А генератор? – напомнил я ему о его давешней идее фикс.

– За генератором гнать надо завтра, в долгий ящик не откладывая. Генератор – это навроде дара небес здесь. Где есть генератор, там, считай, уже безопасность, можно новый дом даже осваивать.

– А чего, здесь не делают? – удивился я. – Моторов же много, трудно ротор со статором соорудить?

– Нетрудно, но дорого, да и не продают их просто так, каждый двигун на счету. Кустарям надо много чего добыть, чтобы потом свой генрик завести.

– Генрик?

– Генератор в смысле, тут его так окрестили.

– Меня назавтра на летучку призывают, – напомнил я.

– Это я слыхал, – отмахнулся Федя. – Там ненадолго, а мы потом самое большее за четыре часа обернемся, до темноты запросто успеем. Я прямо туда за тобой заеду – все равно автомат из оружейки брать, я с одним тэтэшником за город не поеду.

– Как скажешь, – кивнул я.

Общага встретила шумом, волейболом во дворе, несмотря на дождь. Под навесом меж двух корпусов, мужским и женским, большая компания жарила шашлык, тянуло дымом. Там смеялись, тренькала гитара – в общем, народ учился развлекаться без телевизора.

В самом корпусе тоже было суетно, в буфете, в который мы заглянули на чашку чаю, народу тоже хватало. Играл патефон, с хрипом извлекая из заезженной пластинки какой-то вальс, еле пробиваясь через гул голосов.

– Что-то людно для субботнего утра, нет? – удивился я, увидев такую картину.

– А тут буфет вроде как клуб. Если с темнотой на улицу не выйдешь, где еще собираться? Поэтому такие есть везде, и население в них ходит.

Взяли по стакану чаю с парой ватрушек у молодой задастой и грудастой буфетчицы, улыбавшейся всем в тридцать два зуба, отошли за столик у зарешеченного окошка.

– А шашлычные как же существуют со всякими хинкальными, что на Советской? По вечерам пусто?

– Да не, с чего это? – удивился Федя, размешивая в своем стакане не меньше пяти ложек сахару. – Кабатчики, правда, чаще всего и живут в этих домах, а клиенты… по-разному. Ближе к ночи «пепелацы» объезды делают, что-то вроде такси есть, а кто и просто на машинах. Мы на «блице» покатим, так что без проблем.

– А если в темноте на улице оказался, то вероятность не дойти до дому какая?

Федя задумался, глядя в потолок, затем все же сказал, явно с сомнением:

– Ну не так чтобы очень большая, скорее всего дойдешь, но… понимаешь, смерть очень уж плохая, если на тварей нарвешься. Это хуже, чем собаки разорвали. И все равно – десять раз дойдешь, а на одиннадцатый нарвешься. Ты вот «пионеров» видел, так? А это ведь тварь обычная, не из гнусных.

– А что гнусное?

– Много чего. Призрака встретишь, например. Потом дойдешь до дома и там такое устроишь… Вон месяца три назад на Свердлова мужик семейный жил себе, задержался где-то, пришел домой. Топором жену и ее подругу зарубил, второй на улицу выскочить успел, и еще соседа изувечил, который на шум прибежал, – руку потом отняли.

– А с ним что? Убили?

– Нет, живым взять удалось. Случайно почти, он еще за одним мужиком по подъезду погнался, споткнулся и скатился вниз. А тот, не будь дурак, навалился на него. Ну и вышло, что отпустить страшно, а вязать нечем, да и не получится. Так и держал, пока еще люди не набежали, стали ремнями вязать. Сразу-то не видели, что он троих положил.

– А потом?

– Потом уже мы прибыли, ну… не наша группа в смысле, а вообще из Горсвета – коллеги, в общем.

– И чего?

– Приказ у нас конкретный: если есть хоть какая-то возможность брать живьем – брать.

– И куда потом?

– В НКВД, в подвал.

– В НКВД? – чуть удивился я.

– Ну у нас там все сразу – и администрация, и безопасность местная, и научный отдел, и даже минздрав местный, просто сидят на Крупе, в бывшем здании местного областного НКВД. Здоровый дом, крепкий, вот и заселились. Там и камеры есть в подвалах, вот в них такие одержимые и сидят. Кстати, даже расстрельная есть, говорят, пробкой обитая. Все стенки пулями покоцаны, – видать, не простаивала в свое время.

В зале появился Паша, помахал нам рукой, но присоединяться не стал – подсел к двум молодым женщинам за столик у дальней стены. Те радостно его приветствовали, а я обратил внимание, что обе очень симпатичные, особенно одна, сидевшая ближе к стене, с гладкой прической – волосы собраны в хвост, и с тонким профилем породистого лица. Еще отметил, что целовался Паша с другой, не с ней. Так просто отметил, без причины, но галочку где-то на подкорке поставил – очень уж понравилась.

– Ну чего, – сказал Паша, отставляя пустой стакан. – Я спать пошел. На базар потом еще топать.

– Ага, я тоже, – закивал я, дожевывая ватрушку и заливая в себя последнюю пару глотков чаю.

Бросив последний взгляд на красивую женщину, я пошел следом за Федькой. И вправду дел еще полно, а завтра вообще день суетной ожидается, надо бы выспаться. Да и колбасить меня продолжает после ночных приключений. То на говорливость пробивает, то на смех дурацкий.