Бездна

Инга, прекрасно понимая значение термина «симбионт», часто задумывалась: а что эмиранги получают взамен? но ответа пока не находила, словно разгадка скрывалась где-то за пределом доступных на сегодняшний день знаний.

Глядя на широкие просеки, разделившие заповедную чащу Волнующегося Леса, она испытывала грусть. В расчищенном от подводной растительности пространстве провели сложную многократно перекрещивающуюся сеть коммуникаций. Прочные канаты, сплетенные из особого вида водорослей, соединили между собой удаленные кварталы батт отсеков. Чтобы канаты могли противостоять подводным течениям, их туго натянули и закрепили ко дну котловины при помощи вертикальных растяжек. Через равные промежутки вдоль каждой «путеводной нити» располагались точки свободного дыхания – полусферические купола трех метров в диаметре, удерживаемые на нужной глубине якорями и тросами.

Каждый такой купол (а их насчитывалось больше полусотни) изготавливался из тонкого, прозрачного, но очень прочного органического материала, выращиваемого на фермах Изумрудной Глади. Воздух в точках свободного дыхания регенерировался микроскопическими водорослями, ночью же купола источали свет, за счет густого обрамления из люминермов.

Вдоль путеводных канатов передвигались те обитатели Лазурного Чертога, у кого не было своего эмиранга. Покидая батт отсеки, они не могли длительное время находиться под водой, им приходилось периодически выныривать внутри куполов, чтобы отдышаться, и вновь продолжить путь, совершая десятки коротких погружений по пути из одного квартала в другой.

Инга долго сидела у окна, наблюдая и размышляя.

Зачем родители оставили меня одну в канун совершеннолетия? Хотят примирить с неузнаваемо изменившимся городом? Вот только зачем? Чертог уже не тот, участков Волнующегося Леса почти не осталось, повсюду протянуты непривычные коммуникации, – она впитывала взглядом панораму города, замечая, что люди, облаченные в плоть эмирангов, сторонятся туго натянутой сети, оплывают стороной кварталы батт отсеков, где полным ходом идет коренная реконструкция. Десятки рабочих, облаченные в громоздкие гидрокостюмы, разделившись на бригады, возводили уродливые (с точки зрения Инги) секции герметичных переходов, в районе строительства периодически происходили выбросы песка и ила, вода там была мутной, мелькали непонятные огни, к поверхности устремлялись огромные пузыри газа, вырывающиеся из глубин ранее затопленных, не используемых для жилья помещений.

Представляю, во что превратится Лазурный Чертог спустя несколько лет, с грустью подумала Инга.

Нет, я ни за что не останусь жить тут, какими бы ни оказались рекомендации Совета по итогам тестирования. Великолепие просторов Изумрудной Глади не шло ни в какое сравнение с изуродованным процессами подводной урбанизации Чертогом. Лишь вдалеке от города среди царства живой природы Инга чувствовала себя по-настоящему свободной и счастливой, оставалась, не смотря на быстрое взросление, все тем же светлым существом, – искренним, добрым, любознательным.

Она решительно отодвинула стопку листов с вопросами для тестирования. Движение вышло резким, часть страниц соскользнула в щель между стоящим у окна столом и плавно закругляющейся стеной батт отсека.

Она наклонилась, намереваясь подобрать их, и тут что-то заставило ее забыть об упавших на пол страницах, выпрямиться, внимательно осмотреться по сторонам.

Вроде бы все как обычно, мысленно успокоила себя Инга. Ее окружала знакомая с детства обстановка, ничуть не изменившаяся за прошедшие годы. Тогда в чем причина внезапной настороженности?

Ее повзрослевший рассудок искал, но пока не находил источник внутренней тревоги.

* * *

Ну, будешь теперь нервничать по мелочам, мысленно укорила себя Инга.

Не помогло. Взгляд девушки вновь тревожно и внимательно обежал знакомое помещение. Изменилась не обстановка батт отсека, а ее восприятие, выработавшаяся за период интенсивного обучения привычка запоминать и анализировать информацию, в том числе визуальную, позволила Инге подметить кричащую грань новизны: ни один из предметов скудной меблировки по своей форме не совпадал с плавными закруглениями стен помещения!

Щель между потрескавшейся от времени прямоугольной столешницей и чуть изогнутым профилем окна, куда упали злополучные листы, еще можно было бы списать на случайность, но взять тот же регенератор воздуха, – почему его корпус неплотно прилегает к изгибу поверхности стены, не совпадает с ней по форме?

Взгляд Инги быстро и недвусмысленно находил десятки других мелких несоответствий формы батт отсека и его внутреннего наполнения: ее окружали черные, как смоль, очень прочные, не подверженные бегу времени стены, со сложной геометрией поверхностей, не имеющих ни одного острого угла. Обветшалые предметы мебели и немногочисленные бытовые приборы на этом фоне воспринимались чужеродно, угловато, словно их установили тут за неимением лучшего.

Мгновенно вспомнилась обстановка жилища отшельника.

Там каждая деталь интерьера совершенно точно вписывалась в геометрию помещений. Ну, хорошо, мысленно успокоила себя Инга, все же дедушка Фридрих живет в обломке космического корабля, который тщательно проектировали…

Нет, объяснение неудачное.

Ее пытливый ум искал непротиворечивый ответ найденным несоответствиям, но тщетно. Стоило лишь задуматься, как нить рассуждений скользнула дальше, появились новые вопросы. По словам отшельника, люди Эмра изначально поселились в Изумрудной Глади, а уже после разрушения ураганом Купола Надежды, мигрировали сюда, выстроив в стенах города кварталы батт отсеков.

Инга не могла отделаться от ощущения, что пытается мысленно соединить две абсолютно чуждые друг другу реальности, никогда не составлявшие единого целого.

Она глубоко задумалась, глядя за окно, восстанавливая в памяти все, что знала об истории Лазурного Чертога.

У нее не вызывало сомнений, что люди, относящиеся к ветви «механопоклонников» могли выстроить Купол Надежды. Технологии земной цивилизации и множество механизмов с борта колониального транспорта вполне позволяли им осуществить столь масштабный проект, но где же тогда сам город? – спрашивала себя Инга. – Где внутреннее наполнение купола, жилые дома, дороги, общественные здания, промышленные комплексы, наличие которых подразумевалось «по умолчанию», ведь люди, прилетевшие на космическом корабле, должны были следовать типовым решениям, разработанным для колониального строительства. Да, они попали в уникальные условия, были вынуждены строить подводный купол, ну и что? – размышляла Инга. По данным информатория, Человечество, к моменту начала колониальных проектов, уже накопило достаточный опыт в возведения защитных герметичных конструкций.

Почему стены Чертога стоят, будто монумент, а все остальное исчезло, оставив после себя лишь оплывшие холмики на дне впадины? – спрашивала себя Инга. Мысленный анализ знакомых с детства структур, начавшийся с простого падения листков в широкую щель между прямоугольным столом и плавным закруглением стены родного батт отсека, стал прямым следствием ее наблюдательности. Несколько лет Инга не бывала в городе и теперь смотрела на окружающее обновленным, пытливым, заинтересованным взглядом, замечая сотни деталей, на которые раньше просто не обращала внимания.

Ну, хорошо, допустим, что стены купола строили из более прочного материала, поэтому они сохранились, а остальные здания постепенно разрушились, – Инга пыталась рассуждать здраво, но лишь умножала количество возникающих противоречий. Взять хотя бы дороги. Их наверняка бы строили в виде многоуровневой структуры, и такая конструкция не менее требовательна к прочности материалов. Но от них не осталось и следа.

Она представила давние события, нарисовала в воображении покинутый механопоклонниками, затопленный город. Дедушка Фридрих утверждал, что кварталы батт отсеков были созданы первыми поселенцами из числа людей Эмра, но он ни разу не упомянул, какой технологией пользовались далекие предки?

Ей были хорошо знакомы коралловые пещеры Изумрудной Глади, где изначально поселились люди Эмра. По личным наблюдениям Инги жизненного пространства там хватало на две-три сотни человек, не больше. Значит, разрушенный ураганом купол колонизировала небольшая по численности группа поселенцев. Предки никогда не использовали машины, следуя иному пути выживания, и возникал закономерный вопрос: в силу каких обстоятельств они взялись за титанический труд, при помощи каких устройств вырезали в монолитных стенах Чертога десятки тысяч одинаковых по форме и структуре батт отсеков?

И вообще, нуждались ли первые поселенцы Лазурного Чертога в таком количестве жилишь?

Думаю, нет, мысленно рассудила Инга. У них не было ни соответствующих технологий, ни необходимости.

Скорее всего, древние легенды исказили истину, спрятали ее за вуалью более поздних вымыслов. В таком случае батт отсеки являются изначальной, неотъемлемой структурой стен Лазурного Чертога, а люди Эмра лишь воспользовались уже готовыми жилищами?

Подобная трактовка древних событий объясняла многое. Население Чертога не превышало тысячи человек и большинство кварталов с незапамятных времен оставались заброшенными, непригодными для жизни.

И там наверняка сохранились свидетельства, оставшиеся со времен цивилизации механопоклонников – настоящих строителей купола, подумала Инга.

В детстве родители строго-настрого запрещали ей заплывать в затопленные батт отсеки, пугая мифическими чудовищами, что обитают в их темных глубинах.

Но я уже взрослая! – Инга решительно встала. Томительное бездействие никак не подходило для ее энергичной натуры. Чем сидеть над длиннющим списком вопросов, намного интереснее провести собственное небольшое историческое исследование. Вот дедушка Фридрих удивиться, если я смогу найти доказательства, что уступчатые кварталы батт отсеков и являлись городом механопоклонников!

А что же тогда располагалось на дне котловины? – тут же спросила себя Инга. – Надо бы погрузиться в чащу Волнующегося леса, или осмотреть расчищенные участки, вдруг там, в процессе реконструкции строители открыли что-то новое, ранее недоступное взгляду?

* * *

Эмиранг поджидал ее неподалеку от круглого отверстия выхода из батт отсека, который располагался в покрытой бархатистым ковром водорослей монументальной стене Чертога.

Уже незаметно подкрался вечер, город, погруженный в сумерки, выглядел таинственным, тусклое сияние овальных окон да свечение люминермов, обрамляющих дыхательные купола, едва пробивалось сквозь толщу воды.

Ожидая, пока эмр завершит трансформацию, Инга придерживалась рукой за небольшой выступ. Ее пальцы соскользнули, движение с неожиданной легкостью содрало несколько квадратных сантиметров зеленых водорослей, обнажив под ними все тот же черный материал, из которого состояли стены, пол и потолок батт отсека.

Раньше содранный клочок водорослей не привлек бы внимания девушки, но теперь каждая мелочь, словно специально вызывала повышенный интерес. Инга потянулась к ближайшему люминерму. Свет опалесцирующего растения озарил участок отвесной стены.

Как же сильно меняются привычные с детства детали окружающего мира, если взглянуть на них с иной точки зрения! Сколько раз, подплывая к входу в родной батт отсек, Инга скользила взглядом по такой же неровной бархатисто-зеленой поверхности, не замечая в ней ничего необычного. Теперь, присмотревшись, она поняла: наплывы созданы не колониями водорослей и не вековыми отложениями растворенных в воде веществ, – неповторимый, замысловатый узорчатый микрорельеф закругляющимся стенам Лазурного Чертога придавала особая структура поверхности, созданная в незапамятные времена, еще при строительстве.

Она тут же попробовала убрать все современное, представить, как выглядел город раньше, когда под куполом не было воды?

Ее мысленному взору предстала довольно угрюмая (с точки зрения подводного жителя) картина. Если убрать маскирующий покров водорослей, на миг представить, что окончательно исчезли заросли Волнующегося Леса, иссякло зарево люминермов, то вокруг оставались только черные стены, покрытые странной текстурой микроскопических рельефных потеков. Из стен черного кратера, в толще которых располагались десятки тысяч батт отсеков, торчали обломки плавно изгибающихся балок. Мысленно продолжив и соединив их, Инга ясно представила купол, который поднимался выше уровня поверхности океана!

Мрачная эстетика черного сооружения лишь взбудоражила мысли, подстегнула проснувшийся интерес.

Зачем строить купол, возвышающийся над поверхностью океана? – спросила себя Инга. Напор сезонных штормов выдержит не каждое сооружение, это она знала из личного опыта, – некоторые фермы Изумрудной Глади, расположенные на мелководьях, периодически подвергались разрушительному воздействию стихии. Гораздо практичнее и безопаснее строить на небольших глубинах – и солнечного света достаточно, и в ненастье не ощущается сокрушительных ударов волн.

Освещая стену люминермом, Инга, очарованная внезапной игрой мыслей, воображения, приподняла ковер водорослей.

Действительно, всю площадь обнажившегося участка стены покрывали черные наплывы. Для чего они служат? Есть ли у них какое-то назначение? Или это своего рода декоративный элемент древней отделки?

Ее небольшое исследование, обещавшее стать приключением на один вечер, становилось все более интересным, будоражащим воображение.

Сгустившиеся сумерки Ингу не смущали. Небо над Чертогом оставалось ясным, в нем появились первые робкие искорки звезд, скоро взойдет луна и озарит город холодным оранжевым светом. Внутри затопленных отсеков ей достаточно пучка люминермов, чтобы рассмотреть детали обстановки, а общую картину помещений вычертит эхолокатор эмиранга.