Букет из преисподней

– Это непростой вопрос… – ответил «Суслов». – Но постараюсь разъяснить данный феномен психики. Совершенно очевидно, что автор связан с каким-либо видом деятельности, где постоянно встречаются частные понятия, входящие в общие и, самое главное, имеющие различное значение. Буду точнее – сначала общее, а потом частное, входящее в это общее. Ну, например, – работник кассы, чья деятельность связана с суммами, адресами, номерами телефонов. Профессиональная терминология будет постоянно звучать у него, как говорится, «на слуху». Как ни странно, в большей степени это присуще людям, работающим на транспорте. Вы помните, как проводник поезда постоянно и в обязательном порядке оперирует такими понятиями, как «вагон и номер места», «состав и номер вагона»? Это доходит до автоматизма. Я думаю, что сюда входят и такие обороты, как «сборах запрашиваемых сумм», «сообщениями о наличии свободных мест» и т. п. Насколько я помню, письмо было отправлено на железнодорожном вокзале.

– Да, удивительные по своей логике выводы. Сколько людей пробегали глазами по этой строчке, а вы практически просчитали профессию анонима, – с нескрываемым удивлением взглянул на него Аркадов и добавил: – Просто поразительно!

– Надеюсь, чем-то помог? – скромно, но многозначительно улыбнулся «Суслов».

Информация к облику преступника:

Возрастная и половая принадлежность: женщина в возрасте 30–50 лет.

Мотивация: серьезное опасение за здоровье или судьбу близкого человека, возможно, осужденного, по имени «Дмитрий». Вопиющая несправедливость со стороны правоохранительных или административных органов. Вероятен психологический или жизненный кризис.

Психологические особенности: предрасположенность к спонтанным, необдуманным поступкам с возможным критическим осознанием происшедшего. Повышенная эмоциональность.

Реальность угроз: не просматривается.

Образование, общее развитие: среднее, средне-специальное. Способность к монотонной работе в сложной психологической ситуации.

Аркадов ждал на остановке троллейбус, которые почему-то именно сегодня решили дать себе «отдохнуть». Чувства переполняли его – как хорошая ищейка, он почувствовал, что взял верный след. Наконец троллейбус подошел. С каким-то музыкальным шелестом двери распахнулись перед Аркадовым. Салон был почти пустой, и он, прильнув лбом к прохладному стеклу, стал мысленно складывать факты, словно пазлы, в общую картину, воссоздавая личность своего анонимного противника. В памяти, как из копилки, стали выпрыгивать спрятанные туда ранее незначительные события, факты, которые ждали своего часа. Теперь он мог уверенно объяснить, как образовались неровные края вырезанных букв, почему автор письма требовал сообщить решение об освобождении «Дмитриев» в определенный день и час…

Ключ никак не хотел входить в отверстие замка. Аркадов дал себе команду успокоиться. Выдохнув, наконец открыл дверь и быстро подошел к до боли знакомой схеме. Выбрав графу «родители», стал тщательно просматривать колонку «места работы». Вот она! Круг практически замкнулся. В глазах Аркадова четко отразилась строчка: «Кузырина Клара Давыдовна – работник резерва проводников»…

В схеме имелась информация еще о пяти родственниках осужденных, работающих в различных подразделениях местного железнодорожного узла, но проводником была указана только Клара Давыдовна. Следующая строка говорила о том, что она является матерью Кузырина Дмитрия, осужденного за распространение наркотиков. Статья крайне скользкая и не всегда осуждение по ней может быть справедливым. Аркадов понимал, что, вероятнее всего, это и есть ответ на мотивацию такого серьезного поступка со стороны матери. Многое могут подсказать материалы уголовного дела. Он положил на стол стопку бумаги, взял уже остывшую чашку чая и стал писать отчет о проведенной работе.

Через полчаса он уже был в кабинете начальника. Давлетов пробегал глазами по страницам, быстро откладывая прочитанные листы в сторону. Аркадов искоса наблюдал за тем, как на его лице отражались чувства, и еще раз отметил, что Давлетов никогда не надевал искусственную маску руководителя.

– Очень, очень неплохо, я бы даже сказал, красиво сработано. Если все подтвердится, подготовьте предложения о поощрении «Суслова». Ну и резонный вопрос: что дальше? Да-да, я вижу в документе ваши выводы, но давайте без формальностей. Речь идет, как я понимаю, о реализации розыскных материалов. С меня могут потребовать серьезных результатов, отчеты не за горами. Вы понимаете, о чем идет речь?

– Все, что мы имеем, это косвенные признаки. Криминалистическим путем никто доказать ее причастность к исполнению документа не сможет.

– А что с автороведческой? – быстро спросил Давлетов.

– У нас есть только ряд профессиональных оборотов, которые уверенно выводят на подозреваемое лицо, но их может употреблять не только Кузырина. Да и объем исследуемого материала маловат. Эксперты любого уровня не рискнут дать категорическое заключение, а без этого, сами понимаете, какие-либо санкции применить к ней нельзя. Сейчас необходимо окончательно закрепить нашу версию – материалы уголовного дела на сына, график ее пребывания в разъездах и т. п.

– Это понятно, давайте самое главное, – с нетерпением, но тактично перебил Давлетов.

– Вы имеете в виду ее личное признание? Я планировал провести с ней беседу и поставить все точки над «i»…

– У меня такое ощущение, что тебе интересно посмотреть на человека, за которым шел столько времени по следу, – перебил его Давлетов. – Если бы я не знал своих подчиненных, то подумал бы, что тебе заняться нечем. По-моему, ты о ней знаешь больше, чем она о себе… Но, самое главное, внесена ясность о реальности угроз. Другие предложения есть? – закончил необычный для него монолог Давлетов.

И без вопроса руководителя Аркадов обязан был предусмотреть различные пути реализации материалов, в том числе без показа своих «ушей». Еще в начале розыска у него появился случай встретиться и пообщаться с начальником резерва проводников Владимиром Калюжным. Знакомство с ним состоялось несколько лет назад по весьма печальному поводу – смерти отца близкого друга Аркадова, который почти всю жизнь проработал на железной дороге. Среди своих коллег отец друга носил удивительно трогательное прозвище: «Дитя вокзала». Несмотря на своеобразный, порой взрывной характер, Калюжный пользовался непререкаемым авторитетом среди подчиненных. О нем Аркадов сразу же и доложил Давлетову как о лучшей кандидатуре для беседы с Кузыриной.

– Не надо вам объяснять, что нам нужен объективный результат! – жестко отреагировал Давлетов, но тут же добавил: – Речь не о вас, но не проявит ли ваш кандидат чрезмерной прыти или, наоборот, спустит все на тормозах? Как там у железнодорожников говорят: поставить башмак под колесо?

– Я ручаюсь за него. Это человек старой закалки и хорошо понимает, что к чему. Мной будет отработан тщательный план беседы, учитывающий все возможные варианты. Более того, даже организуем негласное дежурство врачей.

– С нашатырным спиртом? – улыбнулся Давлетов.

– Спирт в обязательном порядке, – парировал Аркадов. – По нашим данным, у Клары Давыдовны со здоровьем в общем нормально, но вдруг… ведь речь пойдет о будущем сына, его судьбе.

– Слуховой контроль планируете? – явно подводя беседу к концу, спросил Давлетов.

– Нет, – отрезал Андрей. – Здесь контроль и вмешательство не потребуются.

– Убедил, не будем играть в шпионов, но дату проведения их встречи мне заранее сообщите, – закрывая папку с розыскным делом, закончил начальник…

Лежащий на столе у Аркадова график движения поезда, на котором работала подозреваемая, просто ласкал взгляд. Он не вызывал сомнений о пребывании Клары Кузыриной в городе в момент, когда анонимное письмо оказалось в почтовом ящике железнодорожного вокзала.

Аркадов ждал звонка, но, как всегда бывает, он прозвучал неожиданно. От волнения его рука на секунду зависла над телефонной трубкой. На другом конце провода раздался до боли ожидаемый голос, который озорно потребовал:

– Андрей Петрович, бутылку шампанского – и ко мне!

Быстро заскочив в ближайший магазин, Аркадов поймал такси. От волнения он, называя водителю адрес, чуть не указал номер этажа, на котором находился желанный кабинет. «Сейчас это простительно», – хмыкнул Андрей и с удовольствием откинулся на удобную спинку сиденья.

Калюжный сидел за своим рабочим столом и приветливым жестом встретил ворвавшегося в кабинет Аркадова:

– Я думал, что сотрудники вашего ведомства более холодные и выдержанные люди. Хотя в вашей ситуации трудно быть таким. – И театральным жестом подвинул ему листок, исписанный неровным почерком. Но Аркадова в первую очередь интересовали детали происшедшего, и Калюжный подробно сообщил о разговоре с Кларой Кузыриной.

Поначалу беседа шла в спокойном и доверительном тоне. Однако стоило коснуться темы анонимного документа, как женщина резко изменилась в лице и заплакала. Успокоившись, Клара с неожиданной для него откровенностью призналась: она составила анонимку в своем купе проводников, использовала для этого буквы из газет и журналов, которые в большом количестве выбрасывают пассажиры. В объяснительной Кузырина изложила все обстоятельства и причины своего поступка, а также подтвердила, что не собиралась совершать какие-либо конкретные действия по реализации своих угроз. В связи с тяжелой болезнью мужа, а также сына, находящегося в заключении, просила не наказывать ее.

Пробка с торжественным шумом покинула горлышко бутылки и часть брызг попала на стол Калюжному.

– Не обращайте внимания, – махнул он рукой, – это будет память о моих заслугах во славу спокойствия города. Когда такое, не дай бог, случится…

Смеркалось. Все было доложено, получены последние указания, и шифровка ушла в Москву. В уютном кабинете Аркадова, где на полках отсвечивали корешки всевозможной художественной и специальной литературы, всегда любопытный Сафронов с большим вниманием ознакомился с итоговой справкой по делу и, задумавшись, спросил:

– Андрей Петрович, но ведь хорошо подготовленный противник может, используя своеобразную лексику, ввести в заблуждение того, кто его ищет?

– Это практически невозможно, все происходит на подсознательном уровне, – нужно менять мозги.

Сафронов не сдавался:

– Ну, может, очень и очень подготовленный?

– Тогда он стоит перед тобой, – улыбнулся Аркадов. – Ну что, по «чайковскому», за победу? – И достал из тумбочки красивый торт.

Часть 2

Глава 1

Аркадов в раздумье остановился на лестничной площадке…

Сегодня рабочий день пошел как-то не так. Спустившись на первый этаж, он усиленно пытался вспомнить, с какой ноги начал движение – с правой или с левой? Такие маленькие приметы вносили забавное разнообразие в повседневное течение работы, но Аркадов относился к ним с большим уважением. Вот и сейчас, наклонив голову, он стал вопросительно разглядывать видавшие виды ботинки. Ему показалось, что и они хитро взглянули на него, упорно храня тайну первого шага. Не получив от них психологической «поддержки», Аркадов мысленно собрался и более уверенным шагом направился в Совет ветеранов управления.

На повороте он неожиданно столкнулся с незнакомым молодым сотрудником, который, бегло взглянув на него, молча прошагал по коридору. Аркадов на секунду задумался, а затем, не повышая интонацию, спросил:

– Молодой человек, почему вы не здороваетесь?

Тот, не смутившись, сразу ответил: