Букет из преисподней

«Давлетов был прав… – мелькнула мысль. – Над таким ребусом специалистам придется круто поработать».

Оценив сложный контекст материала, Аркадов начал просчитывать пути срочного выхода на художника-мариниста, с которым сотрудничал уже несколько лет. Увы, поймать его по телефону всегда было сложно, но Андрей рассчитывал на отработанные запасные варианты.

Он тщательно подготовился к детальной съемке рисунка, но его работа неожиданно прервалась осторожным, как бы извиняющимся стуком в дверь.

«Наверное, уборщица», – подумал Андрей и, отложив фотоаппарат, направился к двери, чтобы попросить временно его не беспокоить. Совершенно неожиданно в проеме двери показалась голова стажера Кравцова.

– Я подумал, что вам, возможно, понадобится моя помощь. Вот и пришел пораньше. Не помешаю? – смущенно спросил он.

– Заходите. Что, юношеское любопытство не давало спать? – хитровато улыбнулся Аркадов. – Впрочем, помощник мне действительно нужен.

Поскольку освещения было более чем достаточно, фотографирование крупным планом проходило быстро. Повозиться пришлось с детальной съемкой. Аркадов попросил Кравцова покрутить фанеру под разными углами к набирающему утренней яркости свету, чтобы более четко выделить точки, связывающие элементы в начертаниях слов. Именно эти, казалось бы, незаметные на первый взгляд детали, могут в перспективе лечь в основу разработки почерка анонима, и особенно с искаженной графикой письма.

– Мы, наверное, имеем дело с немцем. Как вы думаете? – спросил Кравцов.

– Что, заметили разницу в обоих проявлениях? – Андрей быстро повернулся к коллеге. – Ну, с «немцем» вы немного переборщили, но некоторая информация к размышлению имеется. Кстати, как у вас с немецким языком?

– В пределах школьной программы, но точно могу сказать, что в слове «kommen» правильно написаны две буквы «м»…

Быстро взглянув на часы, висящие над дверью, Аркадов набрал номер оперативного телефона. В трубке прозвучал хорошо знакомый голос заместителя начальника оперативно-технического подразделения Серебрякова. Андрей в очередной раз отметил, как удивительным образом его фамилия совпадала с тембром голоса.

– Доброе утро, Сергей Иванович. Вы уже в курсе насчет анонимных проявлений? Да-да, будем, как всегда, плотно взаимодействовать. У меня большая просьба. Скоро совещание в УВД, а у меня, как всегда, «нетерпежка»… Да ладно смеяться. Мне нужен точный перевод фразы, выполненной латинскими буквами, и абсолютно точное определение правильности ее написания. Я знаю ваши возможности и поэтому очень прошу выяснить уровень владения иностранным языком человека, ее составившего. Понимаю, что объем текста мизерный. Но, возможно, смысл фразы можно изложить в других вариантах. Постарайтесь определить вид красителя. Вероятнее всего, и в первом и втором случаях использовался один и тот же пишущий предмет. Заранее благодарен. Задание на исследование выпишет наш практикант. Не волнуйся, все под контролем. Давлетов в курсе.

Аркадов повернулся к Кравцову:

– Надеюсь, вы все поняли из разговора? Бланк задания возьмете у любого нашего сотрудника. Вопросы для ОТО я озвучил. Повторить?

– Нет, я запомнил.

– Тогда действуйте.

Глава 4

Аркадов легкой походкой спускался по ковровой дорожке главной лестницы УВД.

Он был вполне удовлетворен итогами совещания. План совместных мероприятий был утвержден. Понимая большую загруженность сотрудников милиции, не без труда удалось договориться о создании закрытых наблюдательных постов и дополнительном патрулировании района обнаружения надписей. Все прекрасно понимали, что аноним мог не проявить себя не только в ближайшее время, но замолчать навсегда.

Не обошлось и без иронии по поводу конечного результата. Эта позиция была знакома Аркадову и по своему ведомству, особенно на начальном этапе его розыскной деятельности. Трудно было ждать результата в работе, похожей на знаменитое выражение: «Иди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что!» Со временем пришел опыт, значительно повысились знания в криминалистике, психологии, лингвистике. Но особенно он гордился своими специалистами, которых смог заинтересовать пусть и негласной, но очень интересной исследовательской работой. Шаг за шагом благодаря своим уникальным способностям они «вытаскивали» по крупицам вероятные признаки личности разыскиваемого лица, сужая круг подозреваемых.

Улица встретила его солнечным, весенним теплом. Глубоко вдохнув ароматного янтарного воздуха, Аркадов почувствовал прилив свежих сил и уверенно зашагал в управление, где его ожидала масса неотложных дел.

Как и ожидал Андрей, телефон Мариниста не отвечал, а время требовало скорейшей встречи. Оставались запасные варианты, связанные с известными местами пребывания специалиста. Для таких случаев Аркадов держал небольшой специальный гардероб, который с интересом подбирал и обновлял. Выбрав маленький складной мольберт и захватив легкий шарф, он направился в один из парков города, где постоянно «тусовались» как именитые, так и начинающие художники.

Только что прошел первый весенний дождик. Вдали еще громыхали раскаты грома, но из-за туч уже пробивались скромные лучи солнца, весело отражаясь в крохотных лужицах. Небольшая группа представителей местной мельпомены, подняв воротники, стала осторожно выходить из укрытий, чтобы продолжить во многом только им понятные споры.

Мариниста Аркадов увидел в группе трех человек, которые что-то эмоционально обсуждали. Наблюдая за ними, он слегка улыбнулся. Художники чем-то напомнили ему удивительных лесных птиц глухарей, которые во время токования ничего не видели и не слышали вокруг себя.

Андрей неторопливо занял позицию, с которой его хорошо мог видеть Маринист. Визуальный контакт состоялся. Продолжая играть роль начинающего пейзажиста, он подал только им обоим понятный знак, означавший заранее обусловленные место и время встречи. Маринист картинно раскланялся пред собеседниками и, подхватив мольберт, исчез в аллее парка…

Через два часа они расположились в комнате Мариниста.

Здесь было чему удивляться. Прекрасная, со вкусом подобранная мебель сочеталась с неким подобием склада художественной продукции, заполненного картинами, пустыми рамами, повсюду разбросанными листами набросков. Завораживающий аромат крепкого кофе, усиленный терпким запахом сохнущих картин, всегда располагал к началу творческой работы.

Андрей знал, что Маринисту требовалось время для вхождения в рабочий процесс, и стоически приготовился выслушать долгую тираду Сержа (так все называли художника) о проблемах мироздания. Но сегодня, вопреки традиции, хозяина почему-то крайне волновал вопрос о культуре работы правоохранительных служб.

Аркадов насторожился. Он знал, что Серж порой злоупотреблял спиртным, но при этом был абсолютно неконфликтным человеком. И хотя в «конторе» традиционно не приветствовали подобного рода связи, Андрей очень ценил профессионализм, широкий кругозор Сержа и в первую очередь его необычную логику.

– Что-то случилось? – напрямую спросил Аркадов.

– Да ничего особенного, но, как говорится, «за державу обидно!» Ехали недавно с охоты, а на посту ваши коллеги с погонами другого ведомства остановили и давай к машине придираться, причем явно не по делу. Я их районное начальство знаю. Как-то оформлял у них зал заседаний. Приличные и доброжелательные люди. А здесь откровенное бескультурье. Сколько ни копали, вижу, у них ничего не получается. Но уйти впустую из принципа не хотят. Спрашивают: «С охоты едете? Дайте хоть утку!»

– Оригинально!.. – Аркадов сделал удивленное лицо, хотя прекрасно понимал, о чем идет речь.

– Кстати, у меня и свидетели есть. Ты должен знать одного из них – Володя из типографии! Прямо картина Перова получалась «Три охотника», только в форме, а в центре наша уточка. Жаль, но кто-то невидимый их выгораживает.

– Сочувствую, но постарайся не обобщать. – Андрей выразительно развел руки. – Больных на голову и жадных везде хватает. Надеюсь, наши отношения от этого не пострадают?

– При чем здесь данное событие? К тебе претензий нет, поэтому и помогаю не «конторе», а лично тебе. Давай все же выпьем кофе, а потом займемся проблемами.

Кофе, как всегда, был изысканный. Грея пальцы фарфоровой чашечкой, Андрей подробно изложил события последних дней, стараясь избегать личных предположений.

– Поздравляю! Вам удалось завладеть подлинником второй надписи? – оживился Маринист.

Аркадов улыбнулся:

– Завладеть – это для дешевого боевика, мы ее просто культурно изъяли.

Не без волнения Андрей аккуратно выложил на стол ранее сделанные фотографии. Серж стал внимательно рассматривать надпись и особенно рисунок. Его длинные, тонкие пальцы, словно существующие сами по себе, быстро пробежали по рисунку и застыли в воздухе.

– Любопытно… имеются некоторые задатки рисовальщика, да и рука поставлена неплохо. Но, увы, ни малейших признаков школы, что выдает низкая культура штриха. Банальный рисунок любителя. Возможно, если бы неизвестный поступил в художественное училище, из него мог бы получиться неплохой оформитель, но не более. Подчеркиваю – не более… А вот и доказательство. Обрати внимание, некоторые элементы рисунка выполнены одним движением руки. Это не просто сделать, но и не настолько сложно, чтобы говорить о какой-либо специальной подготовке.

– Но почему только оформителем? Звучит как пожизненный приговор.

– Я не прокурор, но самое интересное начинается именно здесь. Позволю себе вспомнить немного теории живописи. Она гласит – умение держать движение в рисунке должно гармонично перекликаться с прочными навыками графики письма, особенно печатными буквами. Внешняя небрежность надписи латинскими буквами не должна нас обманывать. К сожалению, очень сложно дать исчерпывающее заключение по контурам фотографии первой надписи, но здесь прослеживается определенная закономерность: стабильный размер букв в пределах всего слова. Я могу предположить, что за этим стоит нечто значимое. Насколько мне известно, много молодых людей от природы могут отлично владеть печатным шрифтом. Кто-то из них занимался в детских кружках с техническим уклоном и тому подобное, – продолжал Серж. – Но опыт мне подсказывает, что твой клиент, вероятно, имел или имеет отношение к чертежам, механике или математике, а скорее ко всему сразу. Да, он не художник, а подмастерье. Если посмотреть старинные рукописные книги, тот там за каждой буквой кроется не пустота, а живой человек, и при большом желании его можно увидеть.

«Мне бы такое видение», – подумал Андрей и осторожно предложил:

– Я оставлю тебе фотографию. Может, вторичный анализ еще что-нибудь покажет.

– Без вопросов. Я, конечно, не психолог, но думаю, кое-что тебе может помочь. Следует иметь в виду, что ребята с аналогичными наклонностями могут оставлять личные «метки» в виде рисунков или особых знаков. Натуральную свастику «панки» или их подражатели вряд ли рискнут публично мазюкать. Но руки у этого парня чешутся, и что-то царапать он должен. Другое дело – как интерпретировать продукты его искусства… Но это уже ваши проблемы. Думайте, просчитывайте. Почерк у вас в руках, а это хоть и слабая, но надежда обнаружить за забором каракулей живого человека. А пока, еще по чашечке кофе?

– С удовольствием, – улыбнулся Андрей. – За таким ароматом можно встречаться бесконечно. Но, пожалуйста, будь поближе к телефону, это просто необходимо.

– Понимаю, – вздохнул Серж. – Но, к сожалению, с мольбертом его не возьмешь.

Глава 5

Итоговое совещание, назначенное на вечер, было перенесено Давлетовым на следующий день. Это позволяло Аркадову, после содержательной беседы с Маринистом, привести в порядок материалы дела и наметить новый вектор поиска. Особое внимание он уделил детализации схем студенческого городка и прилегающей к нему территории. Однако чисто логически – выверенной линии не просматривалось. Альтернативными были две точки проявления, в любой из них аноним мог оказаться чисто случайно. В настоящий момент просматривались лишь общие характеристики.