Веселья жизни скрылся легкий дым. Рассказы для девушек среднего возраста

– Слыш, Вась, я сразу напрямки, по-честному. Мне от тебя скрывать незачем, что меня Жанна попросила. Ты на меня не обидишься, я знаю: ты меня давно знаешь, а жену свою – только год. Какое такое на тебя просветление снизошло, колись?

– Я сам не до конца разобрался. Но это правда, словно щёлкнуло что-то: чик – как тумблер, и всё стало по-другому. Люди, казалось бы, – те же, заботы остались прежние, а суета – пропала. Словно глаза мне кто-то раскрыл, и я увидел то, что всегда было рядом, но почему-то не видел.

– А когда это всё у тебя началось? – спросил Виталий, уже предполагая ответ, но следовало окончательно удостовериться.

– Точно не помню. Может быть, аккурат после того, как мы с Жанкой чего-то попраздновали, вдвоём. Она так захотела. Да, точно! Она в тот раз мне твой бокал подарила, красивый такой, с глазами Будды.

– Это не его глаза, – засмеялся Виталя, – это Маринкины. Там от буддизма только один глаз – индийский на лбу, мне так захотелось для усиления образа.

– Вот тогда мне прямо за столом что-то начало проясняться, мысль врезалась, что для меня Жанка – жена только в спальне, а в остальном – ну совершенно посторонняя. Не нужны мы друг другу, как семья. Тьфу ты, ну какая к лешему у нас может быть семья? Мне от неё секс нужен, а ей за это – благополучие и независимость. Целый день думал: всё бессмысленно. Дела. Суета. Деньги. Мысли глупые. Любовь… Но любовь, наверное, не полностью. Всё ж иногда из неё что-то путное получается. Из влечения редко что хорошего выходит. Из любви гораздо чаще.

– Ты только любовь противоположных полов имеешь в виду или как? – подколол Виталя.

– Да я про человеческую. Пускай хоть две старухи друг друга любят, или два мужика, но по-людски. По-настоящему. Как мы с тобой. А всё остальное никакая не любовь, это привычка, примерно как к гамбургерам, жареной картошке или пиву с рыбой. И через всё это – опять-таки любовь к самому себе, самому любимому. Всепоглощающая, как у меня была. Но я начал прозревать. Утром на другой день проснулся, не спеша душ принял и в зеркало внимательно на себя посмотрел.

– И чего такого ты там увидел? – откровенно рассмеялся Виталий.

– Кошмар! Других слов нет! Отвратительный тип: брюхо как у беременного свисает, морда лоснится. Кроме лысины, ничем больше на мужчину не похож. Как в такого может юная симпатичная девчонка влюбиться? Тут два ответа: первый – может, тогда она абсолютная дура. И второй – не может, но тогда только делает вид, что у неё со старым лысым толстяком настоящая любовь. Думаешь, мне какой-то из ответов понравился?

– Погоди, но тебя ведь всё это год назад устраивало? Ты что, за год так сильно постарел?

– Да не за год, я за один день всё понял! Понял, что сделка у нас, а не семья и любовь. В паспорте – штамп, а настоящая сделка – негласная. Без юристов, печатей, контрактов и подписей, но при этом обе стороны понимают, что эта сделка означает. Ну какая это к чёртовой матери семья? У меня одна только семья была в жизни – с Ленкой, давным-давно. Недолго, но это была настоящая семья: любовь и ругань, заботы и праздники.

– Кстати, как твой Сашка сейчас?

– Оболтус. В Англию отправил учиться, но не знаю, чему он там научится.

– Ну ладно, выпивать ты перестал, это правильно. А дела чего забросил?

– Это тебе тоже Жанка сказала?

– Ага.

– Я в общем-то не забросил… просто дальше стал размышлять. Получилось у меня так. Рассуди, если чего неправильно. С одной стороны, я строю будто бы для людей, то есть делаю полезное дело. А с другой – ради чего я этим занимаюсь? Ради себя, любимого, ради тех денег, которые мне люди приносят, почему-то не очень радостно. Возникает вопрос: если мне деньги ни за что давать, меня это устроит? Отвечаю уверенно – нет. А если я буду строить, но денег будет меньше, перестану я тогда строить – опять нет. Значит, для меня всё-таки дело важнее, а Жанке, выходит, деньги. Ей только это от меня надо. Вот и вся любовь.

– Та-а-к, – протяжно вывел Виталий. – Дальше что? Неужто цены на коттеджи станешь снижать? Или разведёшься?

– Ты понимаешь, один умный человек сказал: когда ищете смысл жизни, для начала попробуйте найти что-то важней самого себя. Возможно, в этом будет тот самый смысл, – Вася как будто не услышал вопрос Виталия. – Гедонизм съедает людей, делает из них простых обезьян, некоторые притом уверенно отрицают, что они обезьяны. Им очень хочется быть божьими сынами, на худой конец – потомками пришельцев из космоса. А какая разница, как ты сам себя пожираешь: как потомок обезьяны или потомок космического разума? Какая разница яблоку, под какие высокие слова его съедят? И какая разница великому разуму, какими словами его обзовёт вошь ползучая? Он от этого не станет менее значительным, он просто не заметит этой букашки. И ещё бесконечная погоня за ростом: «сегодня – больше чем вчера, а завтра – больше чем сегодня». Вот ты личный ВВП как увеличиваешь?

– А что это такое? Я не знаю, – сознался Виталик.

– Вот! – торжествующе ткнул в него указательным пальцем Вася. – Так я и думал! Одно слово – творческая личность.

– Два, – встрял Виталий. – Творческий человек – два слова.

– Ну да… Два. Но это неважно. Смотри сюда, я попробую тебе объяснить. Сейчас всё на этом построено. Ты сегодня телевизор купил, а через полгода тебе говорят: вот ящик получше, ярче кажет и размахом больше метра, покупай! Год пройдёт – другой станут втюхивать, двухметровый. Давай, скажут, бери быстрей: этот лучше старого, сам в интернете кино находит и вообще очень умный, разве только с собакой не погуляет. И колбасы ты в прошлом месяце кило слопал, а через полгода надо, чтобы полтора, а через год – по два каждый месяц. Мобильники и компьютеры почти каждый день новые появляются – обновляй! Машину надо каждые три года менять, а лучше – чаще. У тебя вообще никакой нету? – значит надо срочно тебя на права выучить и машину впарить покрупнее, чтобы бензин хавала, как ненормальная. Квартиру построить, и дом. Своих денег нет – кредит бери. Нам же ВВП требуется увеличивать! Не ум, не здоровье, не детей хороших, а чтоб все пили-ели-потребляли, и с каждым днём всё больше и больше! Больше и больше! Больше и больше! – разошёлся он. – Чтобы жрали и пили! Бесконечная спираль.

– А если я не хочу больше? Мне больше не надо, мне в общем-то и так хорошо. Мне, кроме Маринки и работы моей как будто ничего и не нужно. Так, поесть-попить, но вообще-то всё равно чего, я не привередливый.

– Именно! – горячо поддакнул Вася. – В Европе умные люди это давно поняли, а до меня только что дошло. Когда я остановился, и появилось время подумать – сразу опомнился: гонка за бесконечным потреблением запросто может загубить! Сколько народу на этом пути полегло, не сосчитать. Пускай не смертельно: кто-то с катушек съехал, кто-то спился, кто-то в своей скорлупе от людей скрывается. А нам всё талдычат: ВВП надо поднимать, ВВП не растёт! Ну на кой оно нам, их ВВП? … В общем, решил я в Непал поехать, заказал в Катманду личного гида, бывший наш чувак, когда-то бизнесом здесь занимался, но всё бросил – теперь там. Буду с ним бродить по горам, мудрости набираться и смысл искать. Такие вот у меня теперь дела.

Через пару дней умница Марина (опять она!) договорилась с известным модным галеристом, показала ему пару новых Виталькиных работ, провела переговоры, что-то за него порешала, оставалось только поставить подпись под договором, чего она при всём желании без автора работ сделать не могла. Позвонила: «Приезжай».

Сбежав по лестнице, он энергично двинулся к метро: времени до встречи было в обрез. Но что-то заставило его замедлить бег и остановиться, что-то неуловимо-необычное. Кажется – всё, как всегда. Двор, забитый машинами, осень, оставляющая на пожелтевшей траве свои следы цветными пятнами опавшей с клёнов, липы и рябины листвы. Гуляющие между деревьями женщины с колясками, рабочие в спецовках тащат куда-то ржавую водопроводную трубу.

Но – вот оно! Дворник, который отчего-то сегодня был в неправдоподобно чистом синем комбинезоне, заплетал ивовыми ветками железное ограждение тротуаров, а там, где он уже закончил, Этот! Ивовый Плетень! Был Украшен! Искусственными Подсолнухами! Виталий застыл, поражённый зрелищем. Дворник меж тем неспешно продолжал обвязывать холодное железо гибким ивовым прутком, заканчивая очередной прогон. Пакет с искусственными цветами лежал здесь же, рядом. Виталий помнил, что дворник изредка попадался ему во дворе, но он никогда не обращал на него внимания, как на скамейку или грибок детской площадки. Дворник был элементом пейзажа, привычным и оттого незаметным.

Сегодня невозможно было пройти мимо и не спросить, в чём дело. Может, намечается какой-то праздник? Или новый мэр издал какой-нибудь приказ об украшении дворов? Он подошёл к дворнику и, хотя сам не любил, когда его отрывают от работы, поинтересовался:

– Здравствуй, отец! Праздник какой намечается?

– Так в жизни каждый день – праздник. Красота должна быть в жизни, а то живём, как на помойке, – рассудительно ответил дворник. Было необычно слышать такие речи от человека, чья деятельность обычно связана как раз с мусором. – Вот сделаю красоту, приятно будет людям глядеть. Тем более сейчас время такое красивое, осень.

– Так ты это сам придумал? – не мог в такое чудо поверить Виталий.

– Кто же мне прикажет? У красоты приказчиков нету.

– Погоди, отец, – не понимал Виталий. – А раньше ты вроде такого не делал? Я тут давно обитаю.

– Ну, не делал. Но в душе видать было. Иначе откуда взялось?

– Как это случилось?

– Э-э, всё вам расскажи, – насупился дворник. – Это уж моё дело.

– Да ладно тебе, говори. Я на бутылку дам.

– Не надо мне твоей бутылки, я своё выпил. Бросил я, напрочь бросил, насовсем, – твёрдо ответил дворник, и Виталия вдруг озарило.

– Отец, ты случайно не находил глаз, на стекле нарисованный?

– Откуда знаешь?

– Да это ж я нарисовал! Я художник. Бокал разбился, я осколки выбросил. Так что?

– Правда твоя. Нашёл я вот это. Простая вроде вещь, а так зацепила, взгляд невозможно отвесть, – он бережно достал из кармана и развернул бумажку, в которой Виталий увидел маленький осколок когда-то нарисованного на стекле портрета любимой женщины, краешек Маринкиного глаза и красный с золотом кружок, изображавший третий глаз, глаз мудрости.

Когда он рассказал об этом Марине, она без тени сомнения заметила:

– Я никогда не сомневалась, что только красота может спасти мир. Никакие деньги, никакая нефть, смартфоны и «мерседесы» не определяют человека, а только то хорошее или нехорошее, что есть внутри него. То, что определяет его качество. А остальное просто сверху нарисовано. Раскрашено или намалёвано. Ты художник, ты в этом лучше меня понимаешь.

– Я не спорю. Вопрос в другом. Этот бокал с твоими глазами и глазом Будды, он что, в самом деле как-то подействовал?

– Вот уж не знаю. Всяк по своему с ума сходит, говорила моя бабушка, так что и тут каждый имеет право что захочет для себя придумать. Но если это вдруг, я подчёркиваю – вдруг! – так и есть, тогда ты молодец, трёх человек своим искусством спас.

– Четырёх, – возразил ей Виталий. – Тогда меня тоже надо посчитать. Первым.

СУДЬБА