Взорвать Манхэттен

В реальности это означало следующее: двадцать пять тысяч, выклянченных ею у Жукова на бизнес, безвозвратно пропали, и Лора, в справедливой боязни оказаться инвалидом, решила от греха подальше смыться. Изучив содержимое гардероба, Жуков обнаружил в нем отсутствие всех ее сколь-нибудь стоящих вещей. Исчезла даже повседневная косметика, но, когда взгляд обманутого и покинутого мужчины остановился на вазочке, куда обычно помещалась денежная мелочь, и не узрел в ней даже почерневших медных центов, в кровь Жукова резко хлынул адреналин, и он поспешил в ванную; подцепил отверткой одну из плиток, хитроумно державшуюся на магнитах и… с ужасом обнаружил, что его замечательный тайник, где обретались последние шесть тысяч долларов, совершенно и принципиально пуст…

Ведьма подсмотрела, когда он лазал в него! Наверняка!

Перед отъездом на рыбалку он заметил странный взор Лоры, остановившийся на баллоне от акваланга, где до сей поры хранилась основная часть денег и, истолковав нехорошую пристальность такого взгляда как разоблачение хитроумной заначки, поспешил переместить средства в ванную, на чем и погорел.

Кроме того, перед отъездом он вновь пригрозил супруге пучиной океана, причем самым серьезным тоном, и это дало свои ядовитые плоды, кои сейчас он вкушал.

А попадись эта бестия ему в руки, все равно бы вывернулась: дескать, ехать в Чикаго предстояло срочно, денег на поездку не было, пришлось, дабы не пропали инвестиции, позаимствовать из заначки. На очередной беспомощный вопрос о возврате денег прозвучал бы известный ответ.

Жуков присел на диванчик и пригорюнился. Хотелось напиться, но тогда завтрашний день наверняка пойдет насмарку, а с ремонтом в логове магната он и так затянул – выгонят на кислород и останешься вовсе без средств. Хотя, с другой стороны, что решают эти средства, если учесть все Лорины долги за квартиру, телефон, штрафы за парковку и неоплаченное обязательное страхование машины? А еще трехмесячный долг за стоянку у дома – триста баксов… А деньги, одолженные ей у знакомых? А оформленный на него, Жукова, кредит на шубу – ой, бля… Кроме того – счета за кабельное телевидение и аренду подвала, где хранились какие-то гинекологические прокладки, купленные Лорой с целью перепродажи, но так и не нашедшие конечного пункта назначения…

Помимо всего свинью подложил и мистер Уитни. Его холуй Ричард внезапно сообщил, что за работу хозяин платит банковским чеком, а не наличными и, видимо, Юра неправильно понял первоначальную договоренность из-за слабого знания английского. Горячие протесты Жукова, подкрепленные маханиями руками, были им категорически отвергнуты.

Не желая вручать чек Лоре – иначе, пиши пропало! – Юра кинулся по знакомым, но все бубнили что-то о вычете налогов и отсрочке платежа во времени, покуда не будет установлена действительность финансового документа. За минусом изрядного процента чек согласился принять на свой счет морпех Виктор.

Позвонил Марк, предложил совершить вечерний променад на Стейтен-Айленд, пошакалить на предмет шмоток, но от предложения подельника Жуков отказался, сославшись на плохое самочувствие. Какой еще Стейтен-Айленд! Там нужны кураж и собранность, а не глухой, как гнилое полено, ступор.

– Ты случайно говна не наелся? – спросил Марк.

– Не понял… – механически отозвался Жуков.

– Голос очень задумчивый.

– Лорка меня кинула, – не удержавшись, сообщил Юра приятелю. – Свинтила со всеми бабками. Заначку раздербанила…

– Ничего, переживем, – на мажорной ноте уверил Марк.

– Ну, давай, пока, – с минором завершил разговор Жуков, понимая, что переживать придется не Марку, а исключительно ему.

Утром, катя в вагоне через приземистый, заштрихованный серым дождичком Бруклин, к небоскребам Манхэттена, Жуков размышлял о перспективах. Одолжить денег не у кого. Из квартиры его вышибут точно.

Его вновь посетила неотвязная в последнее время мысль: а если бросить все и улететь на Родину? Чего хорошего здесь, в Америке? Хотя – что значит, «чего хорошего»? Привык он и к чистому воздуху, и к качественной жизни, и к масштабности этой страны…

Пройдя у ворот особняка процедуру идентификации личности, Юра, невольно робея от торжественной чопорности интерьера, минул зал с раззолоченным потолком и античными статуями и поднялся по мраморной лестнице к месту своих непосредственных усердий.

Помещение большого кабинета встретило его гулкой пустотой и унылой запыленностью дубового паркетного настила, посреди которого возвышался циклевочный агрегат.

Пройдя в ванную комнату, Жуков понуро опустился на низкий пластиковый стульчик, вспомнив о недельном отсутствии хозяина сейфа, где таилась финансовая благодать, а ведь до сейфа – шаг…

Далее его действия отличала неторопливость и абсолютная бесстрастность. Был включен циклевочный агрегат, помещение заполнил рев мощного мотора, взвесь паркетной пыльцы и шпаклевки; кто-то – вероятно, отвечающий за охрану здания Ричард, сунулся в дверь, но тут же с коротким проклятьем ее захлопнул; а Жуков, переведя аппарат на холостой ход, подошел к зеркалу, нажал на потайные бронзовые кнопки и, отведя раму в сторону, в точности как это проделывал Уитни, демаскировал сейфовую нишу.

Пошарив по верху сейфа ладонью, нащупал секретную кнопку, надавил на нее. Кнопка утопилась и, щелкнув, осталась в зафиксированном положении.

Не теряя времени, Юра подключил к электрическому удлинителю дисковую пилу с новеньким отрезным кругом. Брызнул оранжевой искрящейся струей рассекаемый абразивом металл.

Работа оказалась непростой: прежде, чем распилились запорные штыри, руки Жукова налились от агрессивной вибрации машины чугунной тяжестью, а лицо и грудь залил обильный пот. Однако же одним диском, хотя и истерзанным до основания, без всякого перерыва, он выпилил сейфовую дверцу и в какой-то миг нутром ощутил: все, амба! – дрогнула она и словно провисла беспомощно в петлях, не препятствуя доступу к неведомым сокровищам.

Отключив горячую, как утюг, пилу, он, предварительно отжав кнопку, вернул зеркало на место, поправил респиратор, вылил пот из защитных очков и вновь принялся циклевать паркет.

Когда древесный туман плотно заволок помещение, дверь снова раскрыл кто-то из любопытствующих и снова поспешно ретировался.

Саркастически усмехнувшись, Жуков вернулся к сейфу. Вставив крепкую отвертку в паз замка, без труда растворил дверцу. Вот они – заветные пачки долларов в бумажных банковских перетяжках…

В сейфе лежали какие-то бумаги на непонятном английском и сафьяновая коробка с золоченым замочком – видать, как решил Юра, с драгоценностями.

Изъяв коробки и наличность, Жуков, орудуя отверткой как рычагом, не без труда втиснул дверцу на прежнее место, горестно покачал головой, обозревая уродливый паз распила, и, наконец, замаскировал свое надругательство над чужой буржуазной собственностью запыленным зеркалом в защитной пленке.

После вернулся в туалет, сложил трофеи в спортивную сумку, и, покуривая сигарету, задумался о своих дальнейших действиях.

Теперь все пути к отступлению были конечно же отрезаны. Этой самой дисковой пилой. Напрочь.

Малодушно хотелось сполоснуться на скорую руку, переодеться и, оповестив охрану, что, мол, отойдет на часок перекусить, смыться куда подальше. Однако Жуков решил иначе.

Во-первых, он не мог бросить работу незаконченной, считая это весьма непорядочным по отношению к клиенту. Во-вторых, ему оставалось всего лишь пропылесосить помещение и приступить к процессу лакировки. После чего, как он сметливо сообразил, раскрытие кражи уверенно отодвинется на двое суток, ибо в помещение, покуда не устоится лак, не сунется никто.

К вечеру зал представлял собой сияющее великолепие.

Мистер Ричард, брезгливо кривясь от остаточных химических благовоний, тем не менее одобрительно обозрел янтарную гладь, а затем вручил работяге загодя приготовленный чек.

Из вагона подземки, следующего из Манхэттена в Бруклин, Жуков позвонил Марку и Вите, предложив выкупить сегодня же и немедленно телевизор, диван, кое-что из одежды и вообще все, что понравится. Затем, прибыв по месту жительства, достал из сумки заветную коробку.

Наступил торжественный момент, чье предвкушение достигло своего апогея. Орудуя Лориной шпилькой, Юра без труда вскрыл замок.

О, судьба с ее безжалостными ударами! Бриллиантовое зарево ожидаемых колье, перстней, диадем и всякого рода ювелирных излишеств подменял собой тускленький блеск стандартных компьютерных дисков в прозрачных чехольчиках.

Юра привычно сглотнул горькую слюну очередного разочарования.

Затем посмотрел на настенные часы. Вот и вечер настал… Заодно прикинул, что за часы долларов десять Марк отдаст без вопросов… А Марк должен прибыть с минуты на минуту.

Небрежно перебирая диски, Юра увидел, что каждый был помечен непонятной надписью на английском и датой, а на одном красно и жирно выделялось: 11 СЕНТЯБРЯ. Эта дата, знаменовавшая крушение небоскребов торгового центра, заваливших, кстати, любимый магазин Жукова – XXI век, из которого он потаскал массу замечательных вещиц, заставила его, преодолев навалившуюся усталость, включить проигрыватель и телевизор.

Диск скрылся в недрах устройства. На экране появились люди. Пятеро. В одном из них он тут же признал мистера Уитни. Люди сидели за огромным столом и что-то неторопливо обсуждали.

Еще два лица показались Жукову знакомыми – точно, где-то он видел этих типажей… Да по телевизору он их видел! Какие-то важные деятели…

Юра прислушался к беседе, но ничего не понял. Американцы говорили между собой на языке, категорически паркетчику недоступном. Им различались лишь отдельные слова.

Скрипнула незапертая входная дверь, и на пороге появился Марк.

Жуков ругнул себя за невнимательность, но теперь уже было поздно.

– О! – сказал Марк, шагнув в гостиную. – Чего смотрим? – Он мельком оглянулся на экран. – Новости с секретного фронта?

– То есть? – удивился Жуков.

– Ну, как… – Марк указал на телевизор. – Бывший директор ЦРУ… – Затем осекся, прислушавшись.

Замер и Юра, постигая, что крупно и непоправимо влип. Так человек, чувствовавший себя до поры до времени здоровым и деятельным, вдруг ощущает в себе признаки начинающейся болезни – уже неотвратимой, с каждой секундой набирающей силу…