Ульяновск про. Новые сказки

– Вот. Четыре, не пять.

– Это пять!

– Это, раз, два, три, четыре!

– Все верно. Пятый я во Франции в аварии потерял. И я ответственно заявляю, что пятый тоже поднят, но его не очень видно.

– Первый раз такое вижу. Что ж вы другой рукой не голосовали?

– Другую акула откусила. Кстати, тоже во Франции.

Тут главный в жюри встаёт и берёт микрофон:

– Товарищи. По политическим мотивам…

– По поэтическим, – подсказывает ему судья без руки.

– Точно. По поэтическим мотивам, победил участник с моторного завода!

Ну команда Ахана жюри обступила и давай митинговать. И про свободную кассу и про подарочные карты всё рассказали им. А главное, угрожали перестать обвешивать посетителей целую неделю. Мол тогда народ поймёт, что в Ахане всё действительно дёшево и в другие магазины ходить перестанет.

Но главный не поддался. Патриотизм говорит, скрепляет Россию. И как закричит:

– Россия!

И весь дворец за ним:

– Россия, Россия, Россия!

Овации десять минут длились, и мне перепало. Вышел я в полуфинал короче. Прямо на Молочный комбинат. Они ещё в первом батле выиграли у Ульяновского высшего военного училища связи. За невыходом на площадку представителя последнего.

Оказалось, заявка на участие есть, а в училище никого нет. Военные связисты говорят, нынче не нужны. Ну это ничего, вспомнят о них, когда любой прохиндей цифровую связь начнёт глушить обычным смартфоном.

И вот полуфинал.

От молочного упаковщица вышла, номер три. От нас-я, понятное дело, больше некому.

Бросили обезьянку, а она на попу упала. Бросили ещё раз, головой в пол воткнулась. Тогда арбитр как швырнёт её под потолок дворца, а она там за лампу зацепилась и болтается. Падать отказывается, значит. Послали за запасной обезьянкой. Пока за ней бегали, я, как мужчина, уступил право выбора упаковщице. Она выбрала, я первый.

Арбитр дал команду и я выпалил:

– На молочном, на заводе,
Коллектив с утра на взводе,
Ищут в баках молоко,
Не привёз его никто?

Краска белая, вода,
Сахар, соль, жирка туда,
Вот такое молоко,
Не заметит ведь никто!

Упаковщица раскраснелась вся, кулак мне показывает. Я руки в стороны развёл, мол, что поделаешь, батл. Тут и приврать чуток допустимо. Ну может не кладут они в воду жирок… Я-то откуда знаю!

Арбитр дал отмашку упаковщице.

– Вы придумали мотор,
Тяга есть и есть напор,
Он бензина много жрёт,
В атмосферу дым идёт!

Прикрепляется к машине,
Чтоб движение придать,
Но не купят его ныне,
Его некому продать!

Оппа! Оппа! Оппа!

И давай подпрыгивать и хохотать! Во даёт! Что значит некому продать? Да у нас очередь вперёд на… Впрочем, я же про жирок тоже приврал… Так что право так сказать, она имеет. И мы уставились на жюри.

Судьи опять совещались бурно и продолжительно. В итоге, в общей сложности, мне показали семнадцать пальцев, упаковщице- шестнадцать. Арбитр объявил меня победителем. Народ хлопает, приятно. И тут судья, ну тот, у которого акула руку откусила, опять слово просит. Ну, думаю, кранты, наверно у него опять палец не досчитали, теперь за Молочный комбинат. Плакала моя победа.

– Молодцы! – говорит.

– Хороший батл. Оба молодцы. Однако, в финал проходит Моторный завод. И теперь ему бодаться с Авиастаром!

Авиастару я проиграл в финале. У них на батл вышел заместитель главного конструктора. Представляете, сколько всего он за свою жизнь придумал? Куда мне с ним тягаться. Тем более, что после победы над Молочным, я совсем расслабился, тринадцатая зарплата считай в кармане.

На утро следующего дня директор меня вызвал, хвалил долго. А в конце объявил, что я теперь на всероссийские заводские батлы в Казань поеду. Ну как ему откажешь… У него же на Казанском вертолётном кум работает. Приказал, фюзеляж ему утереть. Пошёл готовиться.

Про Егорку, художника из Симбирска

– Пап, расскажи сказку!

– Да я все сказки, которые знал, уже по нескольку раз тебе рассказал. Я других-то не знаю.

– А ты придумай!

– По твоему, если я в мэрии работаю, то могу сказки сочинять?

– Ну, пап! Ну пожалуйста!

– Хотя… Расскажу я тебе одну историю. Не совсем сказку, скорее наоборот. Но очень поучительную.

Жил когда-то давно, в помещичьей усадьбе в Винновке*, мальчик. Он был сыном крестьянина и с малых лет работал на барина в конюшне. Сено косил, лошадей кормил, навоз убирал. К двенадцати годам его, отец мальчика получил вольную за доброту и преданность хозяину и семья перебралась в Симбирск, так наш город тогда назывался. Денег, выданных помещиком и накопленных семьёй, хватило на покупку небольшого дома на Венце*.

Отец мальчика устроился каменщиком в городскую управу. Мальчик, а звали его Егором, долго не мог найти себе применение в городе. И вот однажды, он увидел, как в Спасском женском монастыре, иконописцы создают образы. Егор стал частенько приходить к мастерам и живо интересовался их работой. Он часами мог смотреть, как мастера приготавливали краску из отваров трав, различных порошков, полученных из корней деревьев, разбавляя их водой и куриными желтками. Добавляя один порошок в другой, им удавалось получить разные цвета, которые потом радугой ложились на обработанные деревянные доски. Со временем, Егорке стали доверять смешивание красок. Это занятие ему удавалось легко.

– У парня глаз, намётан! – хвалили его иконописцы.