Банальная история

Банальная история
Андрей Никитин

В основе истории трещина дружеских отношений, скрытая под слоем лести и интриги. Двое друзей, кот, способный мыслить, и человек с манией величия. Всё это переплетено в тесный узел, и лишь в финале выясняется, что судьба всех персонажей была давно определена.

Андрей Никитин

Банальная история

В жёлтом дождевике, с ручной клеткой в руках, шёл человек. Его ботинки пропитались грязью, джинсы намокли. Парень нёс клетку с животным. В свете уличных фонарей, в клетке виднелось чудовище. Громадные зелёные глаза зло смотрели на окружающий мир. Лужи отсвечивали свет фонаря, а капли дождя блестели, создавая подобие звёзд. Справа стояли ряды домов, за ними река, слева лес. Одинокая улица, проложенная между рекой и лесом, вела вдоль дачных участков. Некоторые дома были пусты, они использовались как дача, в некоторых жили. В одном из них жил Василий Михеев.

По крыше стучал дождь. Вася смотрел в окно, где по стеклу наперегонки бежали капли. Наискось, он заметил, как парень в жёлтом дождевике свернул с дороги к лесу, где брала исток пешеходная тропинка. Парень повернулся спиной к домам, что-то тёмное занимало большую часть клетки в его руках, Вася заметил два блеснувшие нефрита, глядящие оттуда. Вскоре парень скрылся из виду. Через двор, в соседском домaе, горел свет.

– Твои не спят? – спросил Вася, обращаясь к другу. За его спиной, на кровати, сидел Андрей и играл в приставку.

– Если свет горит, значит, не спят, – сказал Андрей, не глядя на товарища. Он был занят победой в игре.

– Хочешь поиграть? – спросил Андрей.

– Нет, надоело. Глаза за день болят.

Вася почесал загипсованную ногу, но это не помогло. Зуд наваливал волнами, особенно в жару, а сегодня было жарко.

– Как может надоесть играть?

– Всё приедается, Андрей. Тебе кажется странным, но ты не сидишь в комнате по двадцать часов в сутки.

– Не сижу, – ответил Андрей и посмотрел на приятеля. Вася сидел так близко к окну, что казалось, дождь сейчас намочит волосы. Андрей перестал играть, встал с кровати.

– Как нога? – спросил Андрей, отойдя от ноутбука. Он сказал это потому, что надо было, а не потому, что хотел. Кучерявые волосы, смуглое лицо, невысокий рост, вот и все приметы Андрея.

– Как она может быть? Мне носить гипс до конца месяца. Раньше не снимут, – сказал Вася. Он сидел в инвалидной коляске, ему хотелось спать. Тёмные волосы влипли в стекло. В доме через дорогу погас свет. Вася повернулся к другу.

– Твои спать легли, наверно. Свет погасили.

– Это не значит, что они спят, – сказал Андрей. Он подошёл к полке с DVD дисками, где была коллекция боевиков.

– Ты все фильмы пересмотрел?

– Нет, многие не до конца, – устало сказал Вася.

– Лень?

– Дело не в этом, – сказал Вася и отъехал от окна, с трудом развернувшись. При недостатке места с коляской возникали неудобства.

– Всё слишком предсказуемо, – сказал он, – одни и те же сюжеты, мотивы, всё как открытая книга.

– Ты предвидишь сюжет? – спросил Андрей, вертя в руках диск с двенадцатью фильмами.

– По большей части да. Смотреть дальше нет интереса.

Вася подкатил к полке с дисками, достал первый попавшийся, «Правдивая ложь».

– Вот фильм со Шварцнейгером, но это плохой пример. Я не могу сказать, что он предсказуем.

– До конца досмотрел? – спросил Андрей, рассматривая коробку с обратной стороны.

– Он один из любимых, но не в этом суть. Всё натянуто. Перестрелка, заложники, убийства, погоня. Это почти в каждом боевике. Ты не смотришь, а гадаешь, будет всё по сценарию или нет. Лучше сказать, гадаешь в какой последовательности. Можно написать на бумаге несколько фраз, и при просмотре вычёркивать случившееся. Например: убийство, погоня, предательство, страстный поцелуй, и убийство негативного героя.

– Предлагаешь не смотреть? – спросил Андрей. Он положил коробку на место, взял другую, – ты перечислил всё, что есть в фильмах. Без этого было бы не интересно.

– Предлагаю бороться с банальностью, – сказал Вася, – она всем надоела.

– Каким образом? Написать сценаристам письмо? Сказать, что все сюжеты дерьмо, пусть переделывают. Думаешь, тебя послушают?

Вася задумался, повернулся к окну, по которому тарабанил дождь, и тонкие вертикальные полосы появлялись и исчезали, – нужно придумать сюжет, – сказал Вася, – придумать что-то не банальное.

– Кто будет думать?

– Я могу попробовать, – отстранённо сказал Вася. Казалось, он загипнотизирован дождём.

– Ты придумаешь что-то новенькое?

– В моей жизни только две банальности, – сказал Вася, – рождение, и смерть. Всё остальное отличается. Каждый вздох, движение, жест рукой. Всё.

– Протектор колеса другой, – добавил Андрей, указывая на инвалидное кресло.

– Даже так, – сказал Вася, – я сижу в кресле не так, как ты сидел бы.

– Надеюсь, мне не придется, – сказал Андрей, и посмотрел в окно. Дождь затихал, – так что, придумаешь сюжет?

– Давай так. Я буду придумывать что-то новое, а ты скажешь, банальность это или нет, согласен?

– Я прочитаю, главное придумай. Прочитать не проблема. Разве что у меня маловат груз знаний. Но чем смогу, помогу, – сказал Андрей. Вася усмехнулся, и почесал загипсованную ногу.

– Я тебе скажу, когда придумаю.

– Хорошо, – сказал Андрей и глянул в окно, – дождь перестал, я пойду домой.

– Спокойной ночи, – сказал Вася и протянул руку.

После того, как Вася три недели назад сломал ногу, Андрей часто к нему заходит, чтоб развлечь. Живёт ведь через дорогу.

После разговора, Вася задумался, сможет ли он? Ответ пришёл сам собой. Времени у него много, опыт есть. Все пересмотренные фильмы не поместятся в комнате, как он считал. Он поехал к кровати, активно работая руками, сейчас он ляжет спать, а думать будет завтра, на свежую голову. Вася собирался пересесть с коляски на кровать, когда увидел, что дверца прикроватного комода приоткрыта. Она открывается, если сесть на кровать. Днём ничего, а ночью от скрипа можно и подпрыгнуть. Вася закрыл дверцу, затем разделся и лёг. С коридора доплыл звук мужского голоса.

– Сколько ты ходишь к нему? – звучал голос отца, – думала, я не догадаюсь? Шлюха!

– Замолчи! – со слезами кричала мать жалким, искажённым голосом, – я делаю это для Васи.

– А этот мужик совершенно ни при делах, да? – грубый бас отца, затем звонкий шлепок, и лёгкий стон матери, – за идиота меня держишь?