Обязательно вспомнят

«Неужели заметили?».

Бойцы проснулись и, высунувшись из воронки, смотрели вперёд.

– Старшина, не волнуйтесь, Степка же фартовый, он проскочит, – молодой красноармеец пытался успокоить командира, – его немчура ни в жизнь не поймает, правда, мужики?

Солдаты согласно загудели.

– Тихо! – Семёныч поднял руку, – слышите?

Все замолчали, стараясь расслышать сквозь свист ветра… Расслышать что? Выстрелы, глухие разрывы, команды?

Издалека еле доносился… лай. Собаки.

– Всё, пропал наш Степка, – прошептал красноармеец.

Бойцы, стараясь не смотреть на старшину, склонили головы.

Семёныч снял шапку и заплакал.

***

От лая звенело в ушах.

Та самая, в этом Степан был абсолютно уверен, овчарка тащила хозяина к затаившемуся посыльному, который, уже мысленно попрощавшись с Семёнычем, готовился подороже продать свою молодую жизнь.

Но зрение человека не такое зоркое, как у собаки, а обоняние – тем более, поэтому немецкий солдат, не видя ничего впереди, что-то громко крикнул и потянул упирающегося пса в другую сторону. Тот, бешено рыча, пытался сорваться с поводка и броситься на Степу. Но прозвучала ещё одна резкая команда и лай стал удаляться.

«Пронесло».

Посыльный осторожно поднял голову и осмотрелся: поднятая по тревоге группа немцев была уже метрах в двадцати правее.

«Вперёд».

Степан пополз. До позиций наших было около километра. Огибая заледеневшие трупы, куски колючей проволоки и горы гильз, посыльный внимательно прислушивался – но было тихо. Значит, повезло. Пока повезло.

Иногда казалось, что спину буравит собачий взгляд. Словно учуявший его пёс не мог простить того, что добыча ускользнула так легко.

Эти ненавидящие глаза подстегивали ползти ещё быстрее.

Степан понимал – вторая встреча с псом станет для него последней.

От пронзительного взгляда заболел затылок.

Посыльный замер и прислушался. Тихо. Только свистит ветер и где-то вдалеке глухо зарычал танк.

Зарычал?

Пес явно убежал, чтобы рассчитаться со своей ускользнувшей жертвой.

«Вперёд!»

Он вскочил и, не скрываясь, огромными прыжками, как заяц, рванул к позициям батальона.

Пес бросился вдогонку.

***

– Что там такое? – Командир батальона вышел из блиндажа. – Часовой!

– Я, товарищ майор, – вытянулся красноармеец.

– Откуда шум?

– Непонятно. Вроде, собака лает, гонится за кем-то!

– Ракету!

– Есть!

Раздался хлопок, и через несколько секунд командир батальона и вышедшие офицеры увидели, как в паре сотне метров, заливаясь яростным лаем, прямо на них несётся огромная овчарка. Она явно кого-то преследовала, но кого – видно не было.

– Что за… – пробормотал замполит и потянулся к кобуре, – немецкая, бешеная что ли? Может, пристрелить её, а, комбат?

– Кого же она гонит? – Майор пытался рассмотреть что-то впереди.

– Комбат!

– Стреляй, не спрашивай, только аккуратно, ракету!

Майор ещё раз посмотрел вперёд и, чертыхнувшись, вернулся в блиндаж.

***

Сердце вырывалось из груди, а в голове билась только одна мысль – «только бы успеть».

Он не видел, как вспыхнула ракета, он не видел выглядывающих из окопа офицеров, он чувствовал только полный животной ненависти взгляд, прожигающий затылок.

Ещё несколько метров, и резко вправо.

Степан скатился в воронку, не касаясь земли, оттолкнулся и выпрыгнул.       Пес, вскочивший вслед за ним, на секунду замешкался.

«Быстрее!»

Сухой звук выстрела и надрывный собачий вой.

Не оглядываясь, посыльный прыгнул в окоп и, едва не сбив часового, влетел в блиндаж.

– Степка? – Комбат поднял голову. – ты как здесь оказался?