Сказки старого дома 2

– Второе. Нам нужно выяснить, какие суда уходят из Порт-Альберта и возвращаются регулярно с промежутком неделя-полторы.

– Так это я могу прямо сейчас сказать. Да вы и сами знаете, сэр Виктор. Патрульные фрегаты, которые сегодня в порту, уходят обычно на неделю-две для охраны части торгового пути вдоль архипелага. Возвращаются на день-два и опять уходят. Я и сам понимаю, что охрана довольно странная. Охранять путь далеко в море и не обращать внимания на стоянки пиратских судов на соседних островах… Ну, уж это дело английского адмиралтейства! Видно, Лондону так выгодно.

Факт, что на морском пути вдоль архипелага пиратских грабежей нет. Да, иногда эти фрегаты кого-то отлавливают. Потом отловленных судят и вешают на реях тех же фрегатов.

– Про фрегаты-то я знаю, но просто забыл – примелькались. Но это не то, что нужно. Эти слишком на виду и грабежом не могут промышлять. И по описанию совсем не они. Да и уходят, и приходят у меня на глазах уже несколько лет. Мы же ищем судно или суда, у которых недельно-полуторная регулярность рейдов началась с полгода назад и идет до сих пор.

– А-а, тогда таких в Порт-Альберте нет.

– Я тоже думаю, что нет. У тебя далеко вокруг есть связи и друзья. Попробуй добыть всё, что можно, о пиратских стоянках в других местах, куда только дотянешься. И как можно скорее. На «Компас» и «Пинту» мы сами сходим.

– Да, чуть про сплетни не забыл. Есть что-нибудь интересное?

– О каких-нибудь тайнах вроде бы и ничего. Граф, говорят, пропал и еще кто-то. Помните того полуутопленника с судна Ржавого Билла, который перед смертью всё твердил о красном корабле с тысячей пушек?

– Конечно!

– Рождается легенда о нём. Все пропажи теперь сваливают на красный корабль с тысячей пушек.

– Думаешь, нам это опасно?

– Как сказать. Пираты очень суеверны. Даже если и безбожники. А пропажами и красным кораблем напуганы. Боюсь, что они уже готовы сразу палить по любому красному кораблю, не разбираясь, есть на том тысяча пушек или нет.

«Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет…» Бежим себе по морю под раздутым парусом к «Румпелю» на «Компасе». «Компас» на месте, «Румпель» тоже, «Альбатрос» процветает. Обмениваемся приветствиями с Робом – и сразу к делам.

– Как там с Коротышкой Французом? – спрашивает сэр Виктор.

– Вернулся месяц назад пустой как барабан. Я с ним полностью рассчитался. Голландец забрал идола за пять тысяч, даже не попробовав торговаться. Продешевили мы, – вздохнув, с досадой констатировал Роб. – Свою тысячу я взял.

– Что же это у Француза со славой Кортеса ничего не получилось?

– Кто его знает, что там не сложилось? Я же думаю, что это он сам себе свинью подложил. Пока он тут распродавал индейские сокровища и трепался о славе Кортеса, его же приятели слетали быстро на материк по его следам и подчистили всё, до чего он ещё не добрался. Остался Француз с носом. Только вот что странно. Эта добыча у меня в виду так и не возникла.

– Думаешь, появился новый скупщик, который хочет остаться тайным и дает больше нас?

– Чёрт его знает!

– Ладно, что ещё по делам?

– По делам просто комедия. Малыш Кит притащил партию сахара. Хорошего. Отдает как обычно – за четверть. Через некоторое время тащит партию хлопка. Тоже хорошего. И его отдает за четверть. Потом опять сахар. Да что-то уж очень быстро. Что за ерунда? Сахарно-хлопковый флот на абордаж взял? И тут мне доносят, что видели посудину Малыша Кита под погрузкой на одном из отдаленных островов архипелага. Там плантации сахарного тростника и хлопка. Он что – начал грабить плантаторов? Рехнулся? Его же сэр Хаксли мигом повесит!

Начал я разузнавать, что к чему. Оказалось, что Малышка Кит на свои пиратские барыши купил там две плантации – сахарную и хлопковую. Тащит ко мне продукцию с плантаций и продает мне как пиратскую добычу. Тогда как скупщики хлопка и сахара дают за товар по три четверти, а не четверть, как я. Ну не идиот ли?

Мы долго не могли отдышаться от смеха.

– Да, непонятно, от глупости это или для пиратского престижа. Сведи его со скупщиками. Ну, его к чёрту! Передай, что я приветствую его намерение бросить пиратский промысел. Только свою команду пусть надсмотрщиками на плантациях не оставляет. Они со скуки его самого сожрут! Давай дальше.

– Опять пошло серебро из Боливии. Много, и в уже отчеканенных испанских монетах. Как раз в то время, когда Голландец рассчитался за идола. Говорят, что в Испанию отправились два судна с таким грузом и оба не дошли даже до нашего архипелага. Столько серебра я еще никогда не видел. Хоть купайся! Цена сразу упала до одной шестой. К Люку я обращаться не стал. Идола-то сбыли. В общем, почти всё испанское серебро перешло ко мне. Голландец не смог взять больше половины по половинной же цене – его наш идол подкосил. Предлагал забрать всё, а рассчитаться в следующий приход. Я не согласился. Море – дело неверное.

– Ну и правильно. Покажи нам серебро.

Пошли туда, где раньше был идол. Опять противный скрип несмазанной двери. Сэр Виктор поморщился, но промолчал. Посреди кладовой – пирамида холщовых мешочков тонны на полторы. Если в них серебро, конечно. Сколько ж его было тут сначала? Беру верхний. Килограммов пять весом. Какое-то клеймо с короной на мешочке. Завязка довольно легко распустилась. Пломбы тогда, наверное, ещё не придумали. Непривычно сверкающие монеты, ещё не окислившиеся. Сэр Виктор зачерпнул несколько и разглядывает. И мне тоже интересно. Довольно аккуратно отчеканены. Нет перекосов, наплывов.

– Ладно, пойдем в контору.

– Этот мешок я заберу с собой, – сэр Виктор вопросительно взглядывает на меня. – Потом объясню.

– Забирай.

Возвращаемся в контору.

– Что еще интересного, Роб?

– Да остальное как обычно. Только как вы потащите добычу? Три тысячи восемьсот фунтов всё-таки, – и начинает выкладывать мешки на стол.

Я их развязываю, высыпаю содержимое на стол и начинаю пересматривать монеты под удивленным взглядом Роба. Сэр Виктор отвлекает Роба в сторону и начинает вводить в курс дела.

Так, всё перерыл и ничего необычного не обнаружил. Фунты фунтами, луидоры луидорами, а дублоны дублонами. Ссыпаю монеты обратно в мешки и прислушиваюсь к разговору.

– Нет, точно нет, здесь всё на виду. Обязательно заметили бы, если бы кто-то стал равномерно бегать туда-сюда. А где еще можно бросить якорь и отстояться, я постараюсь разузнать.

– Если что прояснится, то не жди и сразу ко мне посыльного. Или сам.

– Понял.

– Мешок и мне какой-нибудь дай, а то мой помощник и в самом деле надорвется.

Всё так же ветер по морю гуляет, а мы… это самое… конечно, на раздутом парусе бежим в Тринидад. Питер и Макс на корме, а мы с сэром Виктором сидим поближе к носу.

– Что это там тебя так заинтересовало в испанском серебре?

– А вы ничего не заметили, сэр Виктор?

– Нет.

Развязываю сидор. Развязываю мешочек с серебром, достаю монету и протягиваю сэру Виктору. Он долго разглядывает ее.

– Ага, надпись!

– Ну, наконец-то! Да, на старинных дублонах и луидорах с фунтами надписи русские, а на новой испанской монете – латинские.

– И что это означает, по-твоему?

– Не знаю. Но заметил, что если в наших мирах что-то вдруг выпадает из привычного ряда, то где-то в этой точке ждет какой-нибудь сюрприз, приключение. Так что лучше подстраховаться и иметь небольшой запасец этих денег дома.

– Не до сюрпризов нам как-то сейчас.

Причаливаем напротив «Барракуды». Сегодня навстречу нам из дверей почему-то никого не вышвыривают. Может, рано пришли? Зрелище уж больно занятное. Ларри на месте и сам начинает хлопотать, накрывая на стол. Народу что-то не очень много. Быстро приканчиваем обед и уходим в контору к Ларри.