Парадокс Зенона, или Старая тетрадь

Но что-то особенное – это париться зимой, да ещё когда на улице трескучий мороз. Тут только самые закалённые прыгают в ледяную воду в прорубь. Остальные же, выскочив на улицу, обтираются снегом или вообще передышку себе в предбаннике делают. Но если вы первый раз попадаете в это чистилище, да ещё когда пар горячий сразу сбивает вас к полу (там не так жарко, как под потолком на полатях), то придётся вам несладко. Возьмёт чья-нибудь жилистая рука распаренный берёзовый или дубовый веник, да как пройдётся по вашему телу так, что жар до костей дойдёт, то взмолитесь вы о пощаде и при первой же возможности вынырнете в предбанник или на улицу. Коли была у вас какая простуда, выгонит её из вашего тела настоящая русская баня.

Утром Лиза напекла добрую стопку блинов и подала к ним брусничное варенье. Николай тем временем затопил в бане печь.

Когда они сели завтракать, Лиза ловко управлялась с блинами с помощью ножа и вилки, тогда как Коля сворачивал блины в трубочку, макал в варенье и с удовольствием их поедал, облизывая потом пальцы.

После завтрака они отправились на рыбалку. Оба оделись в тёплые валенки и полушубки. Они спустились к реке. Здесь Николай отыскал старую лунку и пробил её до воды топором. Потом он засунул в лунку руку и вынул оттуда конец верёвки. К нему он привязал конец принесённого из избы фала и отдал его Лизавете со словами:

– Держи крепко!

Затем он отыскал другую лунку и проделал с ней то же самое. Привязав второй конец верёвки к другому концу фала, Николай стал медленно выбирать на снег сеть. Теперь верёвка была закольцована, поэтому как достать сеть, так и поставить её на место не представляло особого труда. В сети было несколько крупных рыбин. Распутав их, Николай поставил снасть на место, отвязал верёвки от фала, которые на морозе становились твёрдыми как палки, снова закрепил концы сети на льду и направился с уловом домой. На обратном пути он не преминул, как бы – не нарочно, уронить девушку в снег. Лиза, выбравшись из сугроба, отплатила ему той же монетой. Они, как дети, полчаса гонялись друг за другом по пушистым сугробам. На морозе их щёки разрумянились, а кисти рук замёрзли от набившегося в варежки снега. Они любили повалять друг друга в снегу. Но особенно им нравилось поздно вечером разглядывать звёзды, лёжа на льду, раскинув руки, лицом, обращённым к небу. Николай знал все созвездья. Он показывал их Лизавете, рассказывая какие-нибудь легенды.

В избе охотник принялся готовить уху. Не забывал он заглядывать и в баню, из трубы которой валил дым. Пока Николай кашеварил, девушка с любопытством стала перебирать книги, которые стояли на полке. В основном там были определители зверей, птиц и растений. На стене выше полки было приколото несколько фотографий. Лиза узнавала на них Николая. Вот он стоит в военной форме на фоне гор, обняв великана, одетого в такую же форму. На другой – он был совсем молодым, с группой таких же молодых парней с ружьями на фоне леса. Она знала историю каждой фотографии, поэтому эти незнакомые люди не казались ей чужими. К этому времени сварилась уха. Лиза давно заметила, что Николай делал всё быстро, при этом сразу несколько дел, правда – достаточно небрежно и неаккуратно. Но уха получилась на славу.

Наконец Николай объявил, что они могут идти мыться. Он достал из огромного сундука два махровых полотенца. В предбаннике Николай быстро разделся догола и заскочил в баню. Оттуда пахнуло жаром, и повалил пар. Лиза разделась и, с трудом открыв дверь, вошла в баню. Её сразу обдало жаром. Она стала покрываться потом, ей стало тяжело дышать. Но охотник взял в руки ковш, открыл верхнюю дверку печи и плеснул туда воды. Горячий пар вырвался наружу и заполнил всё помещение. Пот стал заливать глаза, а в лёгкие ворвался горячий, все согревающий воздух. Лиза забралась на полку. Николай смочил в воде берёзовый веник и начал им слегка хлестать по спине и ногам девушку. Ей было нестерпимо жарко, но Николай нежно придерживал её рукой, а она не решилась его ослушаться.

Пока он работал веником, девушка разглядывала на его левом плече глубокие шрамы. Она знала, что их оставили острые камни.

Наконец Николай открыл дверь в предбанник и жестом пригласил девушку с собой наружу. Лиза облегчённо глотала холодный воздух. Это было недолго. Николай снова запрыгнул в баню, прихватив с собой девушку. Охотник подал ей веник, а сам забрался на полку. «Ну, сейчас я тебе отомщу», – подумала Лиза и стала что есть силы хлестать Николая. С каждым ударом силы её покидали. Ей было жарко. Устав, она села на пол, где было прохладней.

Николай бесстыдно разглядывал её красивое тело. Он почувствовал, что скоро перестанет себя контролировать, животное желание брало верх над его воспитанием. Охотник рывком поднялся с полки, выбил с размаху дверь бани, потом предбанника, и прыгнул в сугроб. Лиза обрадованно выбежала вслед за ним из этого пекла.

Когда, помывшись, они вернулись в дом, Николай нежно прижал к себе девушку. Она не стала его отстранять, а наоборот нашла своими губами его губы. Не будем мешать своим незримым присутствием Николаю и Лизе, а лучше выйдем на улицу, где красное солнце потихоньку начинает прятать свой лик за бескрайнюю сибирскую тайгу.

*****

Последние три дня для подполковника МЧС Болдырева Александра Фёдоровича выдались тяжёлыми. У него сидела московская проверка. К счастью, сегодня в обед проверяющие улетели обратно в столицу. Болдырев уже собирался пойти домой, когда позвонил его старый школьный друг Малина Александр Иванович, ныне декан университета. Он просил помочь одному московскому профессору, чья дочь этой осенью не вернулась домой в Москву. Она осталась с местным промысловиком. Профессор хотел прилететь поговорить с ней. Он просил помочь с поисками дочери. МЧС, конечно, было ни при чём, но отказать старому другу подполковник не мог.

На другой день Болдырев связался с управлением заповедника и узнал фамилию промысловика, а также – ориентировочные координаты зимовья. Потом он позвонил в охотинспекцию своему другу Ножикову Роману Юрьевичу, чтобы уточнить, действительно ли нужный ему охотник сейчас в указанном месте. Дороги к зимовью не было, поэтому оставалось договориться с вертолётом. Проблем с этим Болдырев не видел, потому позвонил Александру Ивановичу, что его знакомый московский профессор может прилетать.

*****

Лизавета давно не спала. Девушка лежала на руке охотника, смотрела на поднимающуюся и опускающуюся грудь мужчины. Она задавала себе вопрос: «Кто она?» Может быть, не было никогда Москвы, ночных баров, шикарных автомобилей и прекрасных театров? Может быть, она всегда была лишь женой этого крепкого русского охотника, такого грубого и нежного одновременно?

Николай открыл глаза и поймал на себе взгляд девушки. Он стал, как гребнем, своей пятернёй расчёсывать её шёлковые волосы, повторяя: «Лиза, Лизонька, Лизавета».

На улице надрывно залаял Байкал и стал поскуливать. Николай рывком поднялся с постели и выглянул в окно. Больше всего он боялся сейчас увидеть людей, которые придут и заберут у него девушку.

– К нам – гости, – сказал он внятно и стал одеваться.

Лиза стала тоже быстро одеваться.

Гости, значит – люди, а люди – значит…

Но мысль её не успела найти логическое завершение. Николай не дал ей закончить. Он добавил:

– Это волки.

Они оба почувствовали, что так много хотели сказать друг другу, но вместо этого просто стояли и смотрели друг на друга. Николай снял со стены карабин, передёрнул затвор и выскочил на улицу. Послышались хлопки выстрелов. Он слал пулю за пулей, повторяя:

– Гости! Получите, гости, подарочек!

Когда девушка вышла на крыльцо, она увидела двух убитых волков. Ещё три серых хищника уходили по руслу реки.

Вот и закончилось твоё счастливое утро, Николай. От него не ускользнуло, с какой надеждой Лиза сказала:

– Люди.

Не по Сеньке шапка. Не мечтай о ней, не мечтай. Не её судьба жить с тобой в этой бескрайней глуши. И незачем портить ей жизнь.

Весь день наши таёжные отшельники старались не глядеть друг на друга. Каждый находил себе занятие сам. Николай занимался шкурами, а Лиза рисовала карандашом суровые сибирские пейзажи. Легли они в этот день рано. Охотник постелил себе отдельно на сундуке.

А за окном разыгралась вьюга. Зима в России любит преподносить сюрпризы. Ещё с утра было безветренно. Мороз прихватывал щёки и щипал нос, но солнце весело подбадривало своими скудными лучами, и при быстрой ходьбе становилось жарко. Но вот поднялся ветерок. Вначале он слаб и лишь слегка беспокоит, но с каждой минутой он становится сильнее и сильнее. И вот это уже не ветерок, а холодный пронизывающий ветер, который забирается вам под полушубок и шапку. От него начинают застывать руки, а лицо деревенеет. Ещё полчаса, и вовсю хозяйничает вьюга, неся с собой колючий холодный снег. Вы с трудом открываете глаза. Снег моментально засыпает ваши следы, переметая знакомые дороги. Солнце бледным белым пятном смотрит на грешную землю. Вот оно начинает склоняться к закату, и тогда вас начинает одолевать неприятное беспокойство, если вы ещё далеко от жилья. Вьюга начинает испытывать вас на прочность. И не дай бог, если вам не по пути с вьюгой. Тогда она будет упорно останавливать ваше движение. Вы постепенно, с каждым шагом всё меньше и меньше готовы ей сопротивляться. Вы начинаете чаще останавливаться и показывать ей спину, чтобы хоть ненадолго спрятать лицо от её пронизывающего ветра и снега. Когда наступает полная темнота, вы видите лишь миллионы белых искр, образующих завихрения и перемещающих сугробы. Но вот вы заметили вдали слабый огонёк, пробивающийся из окна. И сразу колючий холодный ветер только взбодрит вас. Не замечая уколы вьюги, вы торопливо бежите по проваливающемуся снегу. Там, в избе, вьюга вам не страшна. Она лишь будет выть всю ночь в трубе и засыплет вашу дверь немного снегом, да оставит румянец на ваших щеках.

В общем, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Вьюга бушевала три дня. Поэтому Лиза и Николай никуда не ходили. Эти трое суток они проводили всё время вместе. Они ложились спать рано и стелили разные постели. Они ещё не знали, что эта же вьюга остановила гостей, которые готовы были вылететь к ним на вертолёте.

*****

Подполковник Болдырев сидел за своим письменным столом и пил крепкий кофе. Сегодня был третий день, как прилетел московский профессор, но разыгралась такая вьюга, что вертолёты в небо не поднимались. Сегодня к вечеру вьюга стихла. Александр Иванович Малина уже позвонил, уточняя возможность вылета.

Александр Фёдорович ещё раз на карте посмотрел место, куда они собирались завтра вылететь. Он помнил это зимовье. Прошлой весной с начальником охотинспекции Ножиковым они летали туда на глухариную охоту. Болдырев хорошо помнил и хозяина зимовья – Николая. Александр Фёдорович налил себе ещё растворимого кофе и по памяти набрал номер телефона.

– Алло, слушаю,– тут же послышалось из трубки.

– Костя, спишь? Это Болдырев.

– Да нет, Шура, кино смотрю. Что хотел?

– Костя, подготовь мне, пожалуйста, часам к восьми утра завтра вертолёт, пусть его заправят под завязку. Сделай маршрут на Каменку. Причину вылета придумай сам.

На том конце провода почувствовалось небольшое замешательство. Не те нынче времена, чтобы просто так взять да и зафрахтовать вертолёт. Это лет десять назад на них можно было по грибы да ягоды летать. Но молчание длилось не более четверти минуты. Болдырев знал, кому звонил.

– Ладно, Саша, считай, что завтра в восемь у тебя вылет.

Болдырев набрал по памяти ещё один телефонный номер.

Ждать ответа пришлось долго.

– Алло, кто это?

– Рома, это я, Болдырев. Помнишь наш уговор, что слетаешь со мной, Иванычем и его московским профессором к Николаю, к которому мы на глухаря прошлой весной летали?

– Ну, помню.

– Рома, не ворчи. Завтра в семь ноль-ноль я тебя забираю из дома. Одевайся теплее и приготовь сухари и консервы. К Николаю на Каменку летим.

– Иди к чёрту! Кто тебе завтра утром вертолёт даст, да ещё и керосин в придачу?

– За это не волнуйся. С Костей Сероглазовым я уже договорился.