На краю мира

Я все еще болею. Мне даже трудно писать, и смотреть на яркий свет. Я сделал скромную запись в дневнике, проглотил булочку от повара Джо, и опять уснул, теряя счет времени.

День десятый или одиннадцатый

Не могу точно сказать, какой сейчас день.

Возможно, я спал несколько суток даже. Проснулся во тьме. Снаружи за пещерой было дольно холодно. Я слышал, как море шумело во тьме. Я заплакал в эти минуты впервые за долгое время. Может быть, я просто морально устал, а, может быть, просто понимал, что смерть может забрать меня с собой, как и моих товарищей по несчастью с корабля.

Чувство голода было неистовым. Я достал из коробки более-менее свежие фрукты. Ел их. Заснул на часок, может чуть больше.

Проснулся вновь. Пытался выбраться из пещеры, но большая слабость в теле не давала мне ничего такого подобного сделать.

День двенадцатый

Рука моя посинела или позеленела даже. Она опухла. У меня самые плохие мысли и предчувствия. Я постоянно думаю о смерти. Смотрел днем через прореху в небо. Там синева потом сменилась чистым звездным небом. Звезды, как бриллианты, они кажется, что-то хотят сказать людям на земле. Не просто же Бог создал эти звезды там вдали. Что они нам говорят помимо навигации в море?

День тринадцатый

Я едва ли могу уже отличить реальность от моих тяжелых сновидений пронизанных мучительной болью. Жар сменяется ознобом. Кажется, я все же умру скоро. Я знаю этот привкус смерти. Она не страшная совсем. Забирает человека, что тот не замечает ее даже. Не знаю, почему ее люди боятся.

Во снах видел отрывки собственной жизни из прошлого. Оксфорд видел в пелене дождя. Отец во фраке разговаривал при мне с соседями. Набатом звучал колокол местной церкви. Потом и это пропало. Растворилось в пустоте забытых видений. Я видел свет далекий и пульсирующий.

День четырнадцатый

Кажется, я сегодня бредил. Во сне ко мне приходил кто-то светящийся и улыбающийся. Я видел, как он вышел откуда-то с берега. Старик шел ко мне. Его тело излучало изнутри свет, словно внутри него был светильник какой-то. Отчего его руки выглядели, как белоснежный мрамор наполненный светом.

Он сказал мне, что я должен еще жить. Потом старик ушел, я же лежал в темной пещере один. Через прикрытые веки видел звездное небо. Оно было такое же спокойное и мирное. Во тьме разгорались звезды. Их свет достигал земли…

День пятнадцатый

Что-то есть там в небе. Я теперь это точно знаю. Есть чудеса! Существует природа и силы неподвластные нам. Еще там наверху за звездами есть Бог. Великий и всемогущий Господь Бог, что иногда смотрит на наш мир через звезды. Ему печально чуточку, глядя на наш мир. Мы его совсем забыли, а Он в свою очередь забыл нас.

Я проснулся именно с такими мыслями. Я не думал более о смерти и жизни. Я думал только о Боге. Еще я думал, кто же был тот, кто приходил ко мне ночью. Светящийся облик, что вернул меня к жизни. Отек на руке спал. И цвет у нее был более здоровый уже. Кажется, мне суждено жить дальше на этой земле.

Я очень ослаб. Из коробки продолжал выгребать провизию. Ел все подряд, что там было. Запасливый был все-таки Джо, что оставил мне столько продуктов. Это тоже везение.

День шестнадцатый

Я впервые выбрался из своего убежища. Шел к морю, оставляя на песке отпечатки своих ног. Корабль еще больше обмяк. Волны разносили его фрагменты по берегу, а также уносили в море доски. Кажется, я остался совсем один в этом месте. Все погибли: капитан и его команда.

Опять поиск еды и воды. Это становится все более значимой проблемой для меня, на решение которой уходит все больше времени.

День семнадцатый

Меня пугает перспектива остаться застрять в этом месте надолго одному. Сегодня с утра, я исследовал контур суши. Кажется, что это остров или полуостров. На обратном пути собирал моллюски с песка. Только ветер со мной разговаривал в этом месте. Он же трепал мои волосы и обдувал лицо соленой свежестью.

Мне тоскливо и одиноко. Я частенько подхожу к своему кораблю, смотрю на то, как его поглощает море. Все ценное я утащил уже на сушу в свое убежище. Даже, казалось бы, бесполезные куски дерева, я забрал к себе, которые мог утащить самостоятельно.

День восемнадцатый

Заканчиваются чернила. Скоро я перестану вести дневники. Кажется, я тут застряну и надолго. Тем не менее, я продолжаю писать и вести эти скудные записи, что отличают меня от животных и птиц, которые не осознают своего бытия. Тут частенько я слышу, как пищат какие-то животные в моей пещере. Наверное, это мыши или кто-то вроде них. Мелкие грызуны. Еще я слышу, как птицы распевают свои песни поутру. А над морем мелькают образы чаек.

Когда я смотрю на море вверх, то, кажется, что как и раньше нахожусь на корабле. Там ничего не поменялось. Мятущееся море. Небо то, чистое, то затянутое серо-безликими тучами. И чайки, что кружат над водной гладью в поисках пищи.

День девятнадцатый

Записи свожу до минимума. Экономлю. Истратил свой день на поиски еды и обустройство своего жилья. Нужно еще много работать. Желудок начинает сводить от судорог и болей, потому что я мало ем. Я собираю фрукты, какие тут есть. Дни солнечные и теплые. Море успокоилось, вот только жаль, что корабля моего его уже нет…

День двадцатый

Боже мой, почему ты оставил меня здесь?! Я так одинок в этом месте. Я выживаю на этой безымянной земле.

День двадцать первый

Поиск еды. Нашел ручей с довольно хорошей по качеству водой. Небо отвечает мне на молитвы.

День двадцать второй

Я почему-то думал про своих девушек прошлого, после того, как сумел найти достаточно еды и набить желудок едой с достатком.

День двадцать третий

Чернила кончились. Чернильница, я тебя посылаю к черту! Ненавижу свою чернильницу. Мне не нужна чернильница. Выкинул ее в море, пусть тонет на дне.

Больше не могу изложить свои мысли в моем днев…

Часть 2. На безымянной земле

День двадцать четвертый

Этот день не принес избавления от одиночества Джон Вуду. Он вчера выкинул чернильницу в море. Иногда он разговаривал сам с собой. Так бывает, когда ощущаешь себя особо одиноким. Не было собеседника тут. Корабль «Синяя птица» утонула на берегу, разваливалась по кускам от набегающих волн моря. Море синевой сливалось у горизонта с таким же прекрасным чистым небосводом. Солнце бродило в вышине, заливая все вокруг: пляж, прибрежные заросли неизвестных Джону деревьев. Он ничего не знал об этом окружающем мире. Некогда рожденный в Оксфорде, бывавший лишь в окрестностях своего города, а также пару раз в Лондоне, он ничего не знал об этой безымянной земле.

«Что-то там же будет за тем горизонтом?» – размышлял матрос, устало волоча свои ноги по золотистому песку. Справа от него были скалы черные и неумолимые они стояли гордо насупротив моря, что пыталось разрушить их. Это исполины времени, что застыли, кажется, однажды, когда-то раньше. Их заколдовали. Это было давно. Еще в эпоху гигантов и богов, что боролись за эту землю. Все они погибли, либо умерли, а может, улетели куда-то далеко к звездам в другие миры. И теперь тут были лишь только люди, что исследовали свой мир.

День двадцать пятый

Матрос с трудом открыл глаза поутру. Смотрел какое-то время в потолок.

– Боже мой, за что ты меня тут оставил? – Хрипло просипел Джон и протянул руки вверх.

Ответов не было. Снаружи шумело лишь море. Сейчас моряк не ругался, как раньше было на корабле, применяя ужасные ругательства. Он просто устал от всего происходящего, что случилось с ним за последние дни.

Небо чуть хмурилось. Чайки тревожно носились над морем. Возможно, они предчувствовали наступающую бурю, что шла на эту землю.

Вуд продолжал сидеть в своей пещерке. Ел моллюсков, сплевывая иногда особо горькие не вкусности, что попадались среди них. Песок, глина или еще что-то, что занесло море в этих созданий.

К вечеру действительно разыгрался шторм. Тучи сгустились до устрашающих темно-черных тонов. Сначала небо сдерживало дождь. Затем посыпались крупные капли холодного дождя. Море забушевало там вдали. Ветер нестерпимо сильный выдувал все, что не имело опоры тут. Пальмы трепыхались и гнулись так сильно, что Джону Вуду, казалось, что они сломаются. Он всматривался в те невероятно мощные природные процессы, что развертывались за пределами его убежища. Ветвистая молния пронзала темное небо. Вспышка на доли мимолетного времени разливалась, освещая все вокруг.

– Отец, ты знаешь, что я тебе скажу? – Начал вдруг разговаривать сам с собой Джон.